Неправильный Учиха

      Возвращение в Коноху прошло почти рутинно. Быстрый бег, краткие привалы, полубессонные ночи. Разве что из-под привычного спокойствия Учихи проглядывало в жестах и движениях довольство кота, стащившего где-то лишнюю миску сметаны. Встречали их торжественно, Хирузен с видимым облегчением всучил шляпу Каге обратно Тобираме, заявив, хоть и шепотом, что с этого дня уважает сенсея в три раза больше, и даже близко не представляет, как Тобирама-сенсей справлялся с "этими больными на всю голову Учихами". Потом покосился на Кагами и дополнил, что раньше и близко не представлял, насколько сокомандник адекватен на фоне соклановцев, и вообще не понимает, как среди Учих мог вырасти настолько нормальный человек.       Кагами удивился достаточно, чтобы вежливо сбежать в клановый квартал.       — Я дома, мама! — сбросить пропылившиеся сандалии, поклониться вышедшей встречать матери, и сбежать в душ, смывать дорожную пыль, переодеваться в чистое. И с удивлением заметить, что мать внимательно разглядывает его шаринганом.       — Что такое, мам? Почему ты так на меня смотришь? — Кагами действительно был удивлён внимательно-ностальгическому взгляду.       — Твоя кейракукей изменилась. Ты пробудил мангекью, Кагами. Что за чувство помогло развиться твоим глазам?       — Облегчение, — настороженно ответил он матери, не понимая, к чему эти расспросы. И с каких это пор мама видит кейракукей? Неужели это как-то связано с...       Акеми улыбнулась сыну.       — Я рада за тебя. Хикаку-сама хотел тебя видеть по возвращении, — Акеми повернулась и бесшумно удалилась в свою комнату, оставив Кагами в растерянности.       Учиха опустился на татами, прикрыл глаза, сжал пальцами виски. Странная реакция матери, её знание о мангекью, желание главы клана его видеть... С чем это может быть связано?       Пять лет назад ему было шестнадцать. Пять лет назад он стал чунином. Он с гордостью продемонстрировал матери третье томоэ и в очередной раз попросил рассказать, наконец, о своём отце.       И мать сказала: "Твоего отца звали Изуна". И ни слова более.       Все эти годы он старательно гнал от себя мысль, что это может оказаться тот самый Изуна. Но... Мангекью было только у трех шиноби за всю историю Учиха. Он — четвертый. Так значит ли это... Или не значит? В конце концов, у отца того самого Изуны мангекью не было.       Решив, что это непродуктивное самокопание, Кагами поднялся на ноги. Вызов к главе клана, значит? Хорошо. Нельзя его игнорировать.

***

      Из дома главы клана Кагами практически вывалился. Кажется, его вознамерились свести в могилу. Только он смог на что-то надеяться в отношениях с сенсеем, как на него снова свалили обстоятельства, все возможные неформальности в этих самых отношениях исключающие. Но... Отказаться он не мог. И он пришел в башню каге с тяжестью на сердце.       — Тобирама-сенсей. Я ухожу из Гоей Бутай. Нидаймё поднимает голову, смотрит на него испытующе.       — Почему? — короткий вопрос.       — Учиха Хикаку умирает. Своим решением, подтвержденным советом старейшин клана, он назначил меня своим преемником. С завтрашнего дня клан Учиха возглавлю я.       Кагами хотелось упасть на колени и возопить: "Что мне делать, сенсей? Что мне делать с этим кланом, где каждый сильный шиноби — неуправляемый псих?" Гордость боролась с мыслью о том, как перекосит старейшин, если он всё-таки так сделает.       Вот только этим кланом, этими старейшинами ему ещё править. А бунт — последнее, что ему нужно. Его примут благодаря силе мангекью, но за проявления самостоятельности — просто загрызут. Сможет ли он выдержать войну с собственным кланом во имя будущего без ненависти?       — Поздравляю, Кагами-кун, — тяжело роняет Нидаймё. Вопрос "Что ты намерен делать дальше?" повисает невысказанным в воздухе.       Кагами дергает взглядом в сторону АНБУ на потолке. Тобирама верно интерпретирует этот жест, выгоняет из кабинета всех лишних, активирует все барьеры. Когда мерцание печатей окутывает стены, Кагами всё же опускается на колени.       — Я не знаю, что делать с этим, сенсей, — он почти шепчет, расписываясь в своём бессилии и боли. — Я не желал иметь со своим кланом никаких дел, а они выбирают меня главой.       Тобирама встает из-за стола, подходит к ученику и опускается на колени рядом с ним.       — Мой брат был жив и полон сил, когда передал мне шляпу Каге и пост главы клана разом. Я не ждал этого и не считал, что готов. Мне пришлось взять на себя все решения и всю ответственность, но всё же брат не отказывал мне в совете. Я уверен, Хикаку не отказал бы в совете тебе. Но раз его более нет... Я всё ещё твой учитель, Кагами. И я не откажу тебе в совете.       Кагами улыбается чуть неуверенно, но обнимает Тобираму крепко, склоняет голову на плечо.       Ко всем демонам старейшин. Они отдали ему власть сами — так пусть получат. Молодое поколение пойдет по его пути. Он смог избавиться от проклятья ненависти — сможет избавить и других. А кто будет возражать... Мангекью — и сила — на его стороне. И сенсей.