Держи нос по ветру

      За окном вечерело, и едва ли в разведкорпусе нашелся хотя бы один человек, жалеющий, что этот сумасшедший день подошел к концу. Пожар чудом удалось потушить, и теперь все свободные бойцы были заняты ремонтом. Остальные несли караул. Эрвин первым делом удвоил охрану и организовал круглосуточные смены. Он также распорядился выставить часовых у оружейного склада, хотя и не верил, что злоумышленники посмеют сунуться в растревоженное ими осиное гнездо.       Город стоял на ушах. Новость о дерзком нападении на разведкорпус вихрем разнеслась по районам. Эрвина уже успел вызвать для доклада сам главнокомандующий, но командир пробыл у него недолго, доходчиво, но с соблюдением всех условностей субординации объяснив, что считает неразумным покидать разведкорпус, учитывая недееспособность двух из трех подчиненных ему офицеров.       Газетчики, коршунами слетевшиеся к дверям казарм, тоже получили свой кусок. Им Эрвин пообещал, что выступит с заявлением на следующее утро, а до тех пор строжайше запретил своим бойцам обсуждать с кем-либо случившееся.       Именно Эрвина Леви сейчас и ждал, сидя за столом в комнате с занавешенными окнами. По правде говоря, пока он дрался с лидером диверсантов, искал способ доставить Майка в казармы, помогал пострадавшим во время пожара — словом, пока был занят, - чувствовал он себя гораздо лучше. Теперь, сидя в тишине и спокойствии, он заметил, как сильно устал и как дьявольски раскалывается голова. Доктор Стайн предупреждал, что ему следует незамедлительно лечь в постель, но Эрвин в это время как раз отправился к главнокомандующему, и Леви не смог позволить себе такую роскошь, как отдых. А потом было как-то не до того.       Наконец дверь открылась, и в комнату вошел Эрвин. За целый день он ни разу не присел и выглядел чудовищно измотанным, тем не менее глаза его блестели живо и энергично. Он сразу оценивающе посмотрел на Леви, так как, вне всяких сомнений, Стайн уже пожаловался ему, что «пациенты с сотрясением мозга не должны скакать козлами, и вообще за ним нужно установить круглосуточное наблюдение, потому что за простым сотрясением может крыться более серьезная травма». Въедливая натура доктора Стайна уже давно стала местной легендой, ей можно было бы пугать детей, если б таковые имелись в разведкорпусе.       Впрочем, Эрвин не сказал ни слова, просто сел за стол напротив Леви и потер пальцами лоб.       - Как наши дела? - первым нарушил молчание Леви.       - Ханс Эвот только что умер.       Капитан молча кивнул. О судьбе Ханса он узнал со слов Жана Кирштайна. Ханс, Жан и Саша были первыми, кого разбудил подозрительный шум, которым сопровождалась погоня, и ругань, с которой началась драка Майка со схваченным им диверсантом. К счастью, во время взрыва они только спускались по лестнице и не пострадали. В задымленном коридоре они обнаружили майора, вжавшегося в свободную нишу в стене; его противник успел выпрыгнуть в окно. За ним-то и погнался Ханс Эвот. Много позже его нашли рядом с казармами с двумя ножевыми ранениями в живот. Никто не произносил этого вслух, но все понимали, что парень не выживет.       - Трое, - подвел итог Эрвин. - Трое убитых, шестеро раненых. Мы отделались малой кровью.       Иногда Леви коробило от того, что в разведкорпусе считалось «малой кровью», но Эрвин был прав. Если б не исключительное обоняние Майка...       - Как он? - спросил капитан, продолжая свою мысль вслух.       - Неважно, - нахмурился командир, даже не уточнив, о ком речь. - Доктор Коскин вытащил из него столько щепок, что можно собрать стул. А это, - Эрвин покрутил у лица Леви острым белым обломком, в котором угадывалась человеческая кость, - это он достал из его плеча. Самое жуткое в том, что это даже не его кость.       Эрвин бросил ее на стол рядом со свертком, который принес с собой Леви. В свертке этом покоилась оторванная рука того самого негодяя, который оказался между Майком и бомбой и тем самым случайно спас его жизнь. Капитан и сам не сразу понял, что заставило его прихватить с собой руку, но при тщательном изучении он обратил внимание на деталь, которая могла заинтересовать Эрвина. Чуть позже офицер военной полиции, с участием отнесшийся к тяжелому положению разведкорпуса, приехал поделиться информацией и сообщил, что в переулке не обнаружено никаких трупов. Это убедило Леви в том, что интуиция его не подвела.       - Ты вовремя привез его, - продолжал тем временем Эрвин. - К слову, полицейский, которому ты сломал нос, пообещал не подавать рапорт.       - Сам виноват, - с легким раздражением буркнул Леви. - Нужно было одолжить лошадь, когда я попросил, а не донимать идиотскими расспросами.       - Ты правильно поступил, - повторил Эрвин, - но время не терпит. Сейчас ты единственный, кто может рассказать о том, что там случилось.       Леви знал, что именно для этого и был вызван. У него было время припомнить все подробности, и он начал доклад с того момента, как его разбудил Майк, и завершил его сообщением о пропаже трупа. Эрвин не перебивал и продолжал молчать даже тогда, когда капитан закончил. Леви видел, что у командира возникло много вопросов, и терпеливо ждал, когда он их задаст.       Ожидание давалось с трудом. Голова болела так, что впору было использовать выражение «трещит по швам», тем более что пару швов на бровь ему действительно наложили. Наконец Эрвин выпрямился.       - Что бы ты сказал об их навыках? Это наемники? - спросил он, глядя очень пристально.       - Убежден, что нет, - без раздумий отозвался капитан. Пожалуй, он единственный во всем разведкорпусе, побывав по обе стороны закона, мог ответить наверняка. - В их действиях просматривалась небрежность, вспыльчивость. Выполняя работу, наемники стараются обезопасить себя на случай преследования и надевают маски. Я же дважды видел их лица, и каждый раз на них читалась ненависть — слишком сильная эмоция для тех, у кого нет личных мотивов.       - По-твоему, они не боятся быть узнанными?       - Скорее всего, в их планы вообще не входило быть замеченными. Майк узнал одного из них, и тогда второй бросил бомбу. И я не уверен, что именно Майк был его целью.       - Майк поймал преступника, и лидер группы побоялся, что тот расколется, - сам разъяснил Эрвин. - А затем, воспользовавшись суматохой, забрал тело, чтоб его нельзя было опознать.       Леви кивнул, соглашаясь с выводами.       - Это все? - спросил командир.       В ответ на это капитан придвинул к себе сверток и развернул окровавленную тряпицу. Эрвин наклонился к столу и принялся с интересом разглядываться страшный трофей. Затем без всякой брезгливости взял руку, поднес ее к свету, пробивавшемуся через щель в шторах, и внимательно посмотрел на пальцы.       - Понимаю, о чем ты, - после недолгого молчания проговорил он.       - Обычно наемники стараются избегать мелочей, которые могут их выдать. В том числе колец.       Эрвин положил руку обратно на стол и в задумчивости уставился на украшение. Это было дешевое кольцо, отлитое из меди или бронзы, весьма грубой работы. Человек обеспеченный такое не наденет, а бедняк не купит, предпочтя потратить деньги на еду. Зато последователи различных культов были необычайно падки на подобные побрякушки. И, как «Крылья Свободы» у разведкорпуса, у каждого культа была своя эмблема.       Эрвин поскреб ногтем по кольцу, счищая запекшуюся кровь, и различил три незамкнутые окружности, изображенные одна в другой. Смутное подозрение, всколыхнувшееся в душе командира, заставило его нахмуриться.       - Не будем делать поспешных выводов, - сказал он вслух, но, переведя взгляд на Леви, увидел, что тот сидит, прижав ладонь к виску и болезненно сощурившись. - Последний вопрос, капитан, и я отпущу тебя. У тебя есть соображения по поводу этого символа?       Леви выпрямился, и, несмотря на изнуренный вид, голос его прозвучал твердо:       - Я никогда раньше его не видел. Но среди моих прежних знакомых найдутся люди, у которых можно спросить.       - Хорошо, - кивнул Эрвин и завернул руку обратно в ткань. - На сегодня довольно, отдыхай. Я попрошу доктора Стайна зайти к тебе.       Командир поднялся с места и направился к двери, но, заметив, что Леви не торопится следовать его примеру, обернулся. Капитан смотрел прямо перед собой, и лицо его почти ничего не выражало. Только лишь потому, что хорошо знал подчиненного, Эрвин почувствовал его беспокойство.       - Не могу не думать о последних словах Майка, - будто бы через силу произнес Леви.       Это единственное, о чем он умолчал во время доклада, сочтя полуобморочный бред майора незначительной деталью. Но сейчас сказанное им вдруг обрело пугающий смысл.       - «Кто бы мог подумать, что, служа в разведкорпусе, можно погибнуть от рук людей», - так он сказал, - капитан оглянулся. - Мы всегда знали, против кого и за что боремся, хотя нам почти ничего неизвестно о титанах. Но мы были уверены, что знаем все о человечестве, и чем это для нас обернулось?