Железные сердца

      Анастэйша чувствовала себя как-то странно. Гуляя по улочкам родного Шира, Тук вроде бы должна была быть счастлива. Сначала так все и было, но потом… Что-то напрягало хоббитянку. Но не то, что происходило во сне, а то, что было наяву.       Травница резко открыла глаза. Все тело слегка покалывало и немного сводило, словно от долгого пребывания в неудобной позе.       «Интересно, где же это я заснула?» — подумала девушка, все еще сонно моргая.       Стоило ее взгляду наконец сфокусироваться, как перед взором брюнетки оказалась голая земля.       «Я что, лежу на земле?» — хоббитянка неверяще посмотрела по сторонам.       И, действительно, она лежала на ровной и довольно прохладной почве. Теперь было понятно, почему все тело ломит.       «Но как я оказалась тут? — все еще ничего не понимала девушка. — Помню, меня кто-то подхватил. Кто-то из гномов. А потом… я заснула…»       Тук, занятая своими мыслями, попыталась встать, но у нее ничего не вышло. Не получилось даже пошевелиться.       «Какого Мелькора тут происходит? — в груди начало подниматься раздражение. — Я им готовлю, лечу их, а они? Бросают меня спать на земле?! Могли бы и донести до спального мешка!»       Девушка снова попробовала сдвинуться, полагая, что ее движения ограничены из-за затекших конечностей. Но, как оказалось, дело было не только в этом. Руки хоббитянки были туго перетянуты веревкой от запястий до локтей, не позволяя повернуть их хотя бы на сантиметр и хоть как-то уменьшить давление. Ноги тоже были связаны до самых колен.       — Не дергайся, Анастэйша, — из-за спины раздался голос Нори. — Ты лишь сильнее затягиваешь узлы, делая себе больнее.       — Нори, слава Аулэ! Что происходит? — Тук заерзала на месте, стараясь развернуться ко гному лицом.       Но ей не дали этого сделать. Тяжелая рука пригвоздила хоббитянку к ее месту.       — Сиди тихо, — предупредил ее мужчина. — И, ради всего святого, Анастэйша, надеюсь, что ты не виновата, иначе командир тебя прикончит.       — Не виновата в чем, Нори? — не поняла травница. — Хотя какая разница в чем, ведь я ни в чем не виновата!       Гном на это ничего не ответил и снова, судя по звукам шагов, отошел подальше.       — Нори, что случилось? Расскажи. Я должна понимать, в чем меня обвиняют, — попыталась узнать хоть что-то брюнетка.       — Я тебе расскажу, что случилось, — в поле зрения Анастэйши появился Торин, вслед за которым шло еще два гнома, ведущих по связанному хоббиту. — Кому-нибудь что-нибудь говорит слово «Аркенстон»?       — Нет, а кто это? Мы должны его знать? —  спросила Тук.       — Не кто, а что, — поморщился «алый плащ». — Это символ моей власти. Символ преданности мне моих людей. Символ моей силы. И сегодня он был украден из моего шатра. И это сделал кто-то из вас.       — Почему именно мы? — возмутился один из хоббитов.       — Я вам не доверяю. Все остальные уже доказали мне свою преданность или их видел кто-то из гномов, — спокойно пояснил Дубощит.       — Но я была в лечебнице! — если бы у Тук были свободны руки, она бы гневно ими взмахнула.       — Ты была среди раненных. Их разум может быть помутнен, потому показания не могут быть рассмотрены, — холодно пояснил командир.       — И показаниям Двалина ты тоже не доверяешь? — сощурила глаза девушка.       — У меня нет любимчиков, я ни для кого не делаю исключений! — прогрохотал Торин.       — Хорошо, и как вы собираетесь узнать кто вор? Палатки наши обыщите? — поинтересовался один из хоббитов.       — Нет, — Дубощит покачал головой. — Я верю, что вы не так глупы, чтобы прятать такую драгоценность в столь очевидном месте.       — Как же тогда? — Анастэйша напряглась, предчувствуя что-то нехорошее.       — Пытками, — уголок губ «алого плаща» слегка приподнялся. — Пытками, дорогая. Поэтому я даю вам всем один единственный шанс сознаться во всем сейчас, и тогда я буду не столь жесток.       Гном внимательно посмотрел в лицо каждому хоббиту, но прочесть на них что-то кроме страха мужчина не смог. И, конечно, все молчали. Никто не сознался.       — Хорошо, — Торин кивнул. — Этот первый.       Предводитель указал рукой на молодого хоббита, которого тут же схватили с двух сторон под руки и повели в неизвестном направлении.       — Надеюсь, никто не боится крови? — хладнокровно поинтересовался «алый плащ» у оставшихся подозреваемых. — Ее будет много.       Внимательно посмотрев в глаза пленных еще раз, Торин пошел за воинами, ведущими брыкающегося хоббита. Несчастный вырывался и извивался всем телом, не переставая кричать и угрожать:       — Вы не имеете права! Я гражданин Хоббитонии! Я требую справедливого суда!       Один из гномов ударил его в солнечное сплетение, чтобы заставить замолчать хоть на мгновение.       — Да… а я уже и забыла, какими гномы могут быть жестокими, — презрительно скривила губы Тук.       — Вы не оставили нам выбора, — прозвучал из-за спины еще один голос.       — Фили? — Анастэйша истерично усмехнулась. — И ты принимаешь в этом участие?       — Разумеется, — спокойно отозвался тот. — Я ведь наследник.       — И ты правда считаешь, что я украла этот… символ власти? — затаив дыхание, спросила хоббитянка.       Честно сказать, девушка боялась услышать ответ на свой вопрос. Что она почувствует, если он скажет «да»? Боль от того, что в нее не верят? Разочарование от того, что ее якобы друг таковым не является? Страх от того, что она не может рассчитывать на его поддержку? Все сразу, наверное. Но Фили, к счастью, ответил по-другому:       — Не знаю, — секунду подумав, холодно сказал он. — Знай я точно, виновник был бы уже казнен, но у нас не хватает доказательств, чтобы обвинить кого-то конкретного. Что же касается тебя… Ты не кажешься воровкой, но Торин прав, говоря, что оказанное тебе доверие могло тебя разбаловать.       — Но это же глупости! Почему хорошее отношение ко мне должно меня испортить? — стресс сказывался на нервной системе девушки, и истерические нотки стали проскакивать в ее голосе довольно ясно.       — Это проверенно опытом. Все фаворитки рано или поздно начинают считать себя равными нам, и это приводит к проблемам, — сдержанно пояснил блондин.       — Но я не фаворитка, Фили! Я друг! — голос хоббитянки почти звенел от напряжения.       Гном ничего на это не ответил. Он лишь на секунду опустил взгляд, как показалось Анастэйше, борясь с эмоциями, а затем, снова надев маску безразличия, отошел. В этот момент снова появились два гнома-воина. Они вели… нет, тащили за собой то, что раньше было симпатичным молодым хоббитом. Сейчас же это была туша с неестественно вывернутыми плечами и волочащимися ногами, одна из которых явно была сломана. Лицо же парня представляло собой месиво. Один глаз был полностью закрыт. Кровь непрекращающимся ручейком текла из носа и капала с уголка губ.       — Аулэ… — тихо прошептала Тук, неосознанно отползая от сброшенного рядом тела подальше.       — Следующий, — Нори подтолкнул второго хоббита-мужчину по направлению к пыточной.       — Нет… Нет! Нет! — закричал тот со слезами на глазах. — Пожалуйста, нет!       — Если это сделала ты… — неожиданно раздался над ухом Анастэйши голос Фили. — Лучше сознавайся сразу, пока они тебя не покалечили. Поверь мне, это намного хуже, чем казнь.       — Я не делала этого, Фили, — так же тихо, но от этого не менее отчаянно, ответила травница.       — Я верю, — через пару секунд сказал тот. — Я тебе верю.       — Правда? — Анастэйша повернулась к нему, и несдержанная слезинка облегчения скатилась по еще щеке.       «Ну, по крайней мере, у меня все-таки был здесь друг, — подумала девушка, легонько улыбаясь. — Уже не так больно в душе».       Блондин аккуратно стер мокрую дорожку с лица хоббитянки и еще пару раз ласково провел по ее щеке большим пальцем.       — Да, — кивнул он. — Но я не знаю, как это доказать.       — И что же мне делать? — травница шмыгнула носом.       — Молиться своему Богу, чтобы тот хоббит сознался в совершении кражи, — отозвался Фили.       И Анастэйша правда помолилась. Конечно, чувствовала она себя при этом ужасно.       «До чего я докатилась, — думала она. — Желаю смерти своему сородичу! Да еще и прошу об этом Аулэ!»       И все же молитва была услышана. Либо Аулэ, либо, что вероятнее, Мелькором, потому что вскоре Торин вернулся с кривой усмешкой на губах.       — Идиот, — фыркнул он. — Решил из Аркенстона бусы любимой сделать.       — Он сознался? — напряженно спросил Фили.       — Да, — кивнул «алый плащ» и повернулся к Анастэйше. — Тебе повезло.       — Что с ним теперь будет? — тихонько подала голос Тук.       — Голову отрубят. Прямо сейчас, — неохотно пояснил командир.       — Вы, что, даже не дадите ему попрощаться с друзьями и семьей? — спросила хоббитянка.       — Он предатель и презренный вор, ему не полагаются никакие привилегии, — скривился Торин.       Гном вытащил свой меч и приказал вести виновного. Бедный хоббит, приведенный двумя минутами позже, весь трясся от рыданий.       — Я не знал! Не знал, что этот камень для Вас так важен! — кричал он. — Помилуйте! Помилуйте меня! Я сделал это во имя любви!       — Что ж, теперь ты знаешь, что от любви одни проблемы, — хмыкнул «алый плащ», заставляя преступника опуститься на колени.       Анастэйша и хотела бы отвести взгляд от занесенного над головой несчастного парня меча, но не могла. Ее глаза, расширенные от ужаса, ловили каждый отблеск лезвия в солнечных лучах. По ушам резанул свист разрезающего воздух меча.       — Не смотри, — Фили закрыл девушке глаза рукой как раз вовремя, так, что та успела заметить лишь первые капли крови и приоткрывшийся в крике рот хоббита.       И тут раздался жуткий вой. Ужасный, страшный крик боли. Хоббитянка от этого звериного вскрика сжалась, прижимаясь к стоящему за ее спиной наследнику.       — Уже все, — блондин медленно поднял Тук, все еще не позволяя ей смотреть на обезглавленный труп. — Пойдем отсюда.       Девушка послушно кивнула и позволила снять с себя спутывающие тело веревки.       — Мне жаль, что тебе пришлось все это увидеть, — начал Фили. — Так не должно было случиться.       Хоббитянка Фили не слушала. Перед ее глазами все еще стояло испуганное лицо сородича.       «А ведь на его месте могла быть и я… — с ужасом поняла Тук. — И Торин с таким же спокойным выражением лица отрубил бы и мою голову…»       — Анастэйша, мы не звери, правда, — продолжал тем временем блондин. — Это была необходимость, пойми.       — Фили, — перебила его девушка. — Ты не знаешь, у кого я могу взять свободную палатку? Я свою потеряла во время битвы.       — Ты можешь остаться у меня, — с легкой улыбкой предложил наследник.       — Нет, — слишком резко выпалила хоббитянка. — Спасибо, но я не хочу никаких поблажек, никакого «оказанного доверия». Это делает меня уязвимее, делает меня предателем в твоих глазах и в глазах Торина. Мне и так тяжело приходится в походе, я не хочу усложнять свою жизнь еще больше.       — Анастэйша… — Фили растерянно протянул руку, чтобы коснуться травницы, но та отпрыгнула в сторону.       — Нет… Прости, но мне кажется, нам лучше прекратить всякое общение, Фили, — девушка на секунду замялась. — Прости еще раз…       — Ну, пошли, я хотя бы выдам тебе палатку, — блондин махнул рукой в сторону «кухни».       — Знаешь… Знаете, — Тук осознанно перешла на «Вы», чтобы максимально отдалить гнома от себя. — Я, наверное, сегодня посплю у дяди. Благодарю.       И с этими словами она бросилась вниз по тропинке. Палатка Бильбо нашлась быстро. Она, конечно, по сравнению с шатром Фили, смотрелась совсем маленькой и бедной, но зато травница была уверена, что ее из-за ночевок здесь никто не убьет. Да и пора бы уже уделить время своему дяде, о котором Тук, общаясь с гномами, почти забыла.       Бильбо был очень рад племяннице. Он сразу выделил ей теплое одеяло и подушку. Укутавшись с головой, девушка наконец смогла расслабиться. Из ее глаз потекли горькие слезы.       — Анастэйша, что-то случилось? — осторожно спросил Бэггинс.       — Нет, дядя, — утирая слезы, Тук натянуто улыбнулась. — Все хорошо. Все так, как и должно было быть.