Железные сердца

      Прошла пара дней, в течение которых Анатэйша усердно старалась вести себя так, словно всего этого похода не было, словно она все та же слегка глуповатая наивная девчушка из Шира. Она вставала настолько поздно, насколько это было возможно. Ела все, что давали на завтрак, обед и ужин и жаловалась, что этого недостаточно порядочному хоббиту. Не проявляла инициативы, выполняя лишь приказы. Сказали ей перевязать раны больных, она их и перевязывала, не проверяя ни температуры, ни общего состояния. Травница больше не пыталась никого вылечить своей гомеопатией. В общем, вела себя как обычная простая девчонка, какой она на самом деле и являлась.       «Возомнила себя Аулэ! — злилась на себя Тук. — Этого вылечу, того вылечу… Кто меня вообще лезть просил? Может всем этим больным суждено было умереть? А тут я со своими травами…»       Что-то глубоко внутри Анастэйши противилось этому образу жизни и кричало, что, если бы не она, и Дерек, и Фили, и Кили, и, возможно, Двалин и еще, Аулэ знает сколько, живых существ были бы мертвы. Но девушка умело подавляла в себе подобные мысли. И помогали ей в этом хоббиты, которые на любую неудачу лишь пожимали плечами:       — На то воля Аулэ.       И девушка согласно кивала. Да, именно так. Она ни за что не отвечает, ни за что не ответственна — все что происходит, задумано свыше. И раньше этого было бы достаточно, чтобы Тук обрела душевный покой, но сейчас…       Анастэйша изменилась. Как бы она этого не отрицала, как бы не старалась казаться прежней, себя не обманешь. Теперь она видела все изъяны мыльного пузыря, в котором живет ее народ. Видела всю его слабость. Всю абсурдность вечных улыбок и напускного веселья, даже когда твой дом разрушен, а семья мертва. Видела бесполезность вечного нытья. И на все это глаза ей открыли гномы.       Тук словно застряла между двух миров. Она, конечно, не была гномом, но и хоббитом уже не была. Ее бросало из стороны в строну. Умом девушка понимала, что это неправильно. Ее взгляд на мир, «испорченный» гномами, неправильный. И потому она изо всех сил пыталась снова стать беспечной хоббитянкой. Но вот душой… ее тянуло к гномам. Да, они непонятные. Да, странные. Но пропасть между ними показалась вдруг травнице меньшей, чем между ней и ее народом. Казалось, Анастэйше нужно сделать лишь пару шагов, чтобы стать одной из гномов. Но сделать эти шаги девушка не решалась.       Внутренние метания не могли не сказаться на здоровье хоббитянки. У нее начались сильные головные боли. Глаза потеряли свой блеск, осанка и без того плохая стала еще хуже.       — Милая, ты точно хорошо себя чувствуешь? — снова и снова спрашивал Бильбо.       — Да, дядя, — легко улыбалась девушка.       Гномы тоже заметили эти перемены. Большинство из них, конечно, ничего не говорили, особенно после того случая, когда Тук проигнорировала Нори за завтраком. Но они смотрели. Одни — с презрением, другие — с сочувствием. Бофур и Бомбур кидали на Анастэйшу тревожные взгляды, Нори — обиженные. Только Двалин продолжал открыто выражать свое мнение:       — Ты, конечно, и раньше, на мой вкус, красавицей не была, но сейчас прямо совсем страшная, — поделился он однажды с хоббитянкой. — И что за платье такое дурацкое? Твое прежнее мне больше нравилось.       С этого момента Тук стала появляться в лечебнице все реже и реже. Не было ее, и когда Дори очнулся.       — А как Анастэйша? Жива? — спросил травник, оборачиваясь и не видя свою помощницу.       — Жива, только, Махал знает, что с ней такое происходит, — поджал губы Нори.       — Позовешь? Надо с ней поговорить, — попросил Дори.       — Сначала отдохни и наберись сил, — покачал головой осматривающий гнома Оин.       Травница в этот момент мирно бродила среди палаток, не зная чем себя занять. Все ее знакомые хоббиты были заняты работой. Свои же обязанности Анастэйша уже выполнила, поэтому и бездумно наворачивала круги вокруг лагеря. Внезапно перед глазами девушки возникло большое серое полотно, которое при дальнейшем рассмотрении оказалось серым походным плащом, надетым на пожилого старца, голову которого венчала остроконечная шляпа.       — Не угостите ли Вы бедного странника чем-нибудь съестным, мисс? — с доброжелательной улыбкой поинтересовался незнакомец.       — Сожалею, но, боюсь, у меня ничего нет, — хоббитянка неловко улыбнулась в ответ. — Могу ли я помочь Вам чем-то еще, сэр?       — Сэр? — мужчина приподнял бровь. — Ах, конечно, я же не представился… Простите мне эту мою грубость. Я Гендальф Серый.       — Анастэйша Тук, — девушка присела в легком реверансе.       Завязалась беседа, которая обычно бывает между двумя незнакомыми людьми: говорили о погоде, о пользе лесных ягод, о красоте птичьего пения. Ничего личного, ничего компрометирующего, лишь дань вежливости. Но тут хоббитянка изменила русло разговора.       — Скажите, мистер Гендальф, а Вы всегда знали, где Ваше место в жизни? Всегда понимали, кто Вы? — затаив дыхание, спросила она.       — Нет, конечно, — мужчина в ответ улыбнулся. — Хотя мне казалось, что знаю. Сначала я был сыном. Затем другом. Потом наставником и учителем. Теперь я странник, но это еще не конец. Уверен, завтра я встану и найду себя новым, другим.       — То есть, — Анастэйша несмело прикусила губу. — Меняться-это нормально?       — Тебя что-то гложет, — сощурился вдруг Гендальф Серый. — Расскажи мне, старику, в чем дело.       И хотя травница, затевая этот разговор, вовсе не собиралась делиться с чужим по сути человеком своими мыслями, ее вдруг прорвало. Сжимающаяся все эти дни пружина внезапно лопнула, обнажая эмоции. Наверное, во всем был виноват совсем некстати наступивший ПМС. Но случилось то, что случилось — Тук рассказывала и рассказывала срывающимся голосом, глядя в понимающие глаза напротив, все свои страхи, все сомнения.       — Я теперь совсем другая… — тихо закончила хоббитянка. — И меня это пугает.       — Не надо бояться, девочка моя, — мужчина ласково улыбнулся. — В жизни каждого рано или поздно появляется такой человек, после которого ты меняешься. И совсем неважно, было ли причиной безграничное счастье или безумная боль. Неважно сколько ты была с ним знакома: часы или годы. Изменения происходят за секунды. Но тебя меняет не человек, себя меняешь ты. Это твой выбор, стать на него похожей. Твой выбор, стать ближе к нему, к его миру.       — Но если я сделала ошибку? — травница нервно одернула свой подол. — Что если мое прошлое было более счастливым, чем настоящее? Как мне вернуть все назад?       — Оно было более счастливым или более простым? Легким? — старик внимательно посмотрел на девушку. — Мысли о прошлом тяжелым грузом лежат на твоих плечах. Они тебя тяготят. Так выброси их из головы, придумай новую историю своей жизни и осуществи ее. Думай о том, чего ты достигла, изменившись. Вспоминай, чего добилась. Помни, скольким помогла. Да, твоя новая жизнь сложнее. В ней тебе уже недостаточно просто улыбаться, чтобы быть достойным членом общества. Но разве тебе это не нравится? Разве ты не рада, заслуживать уважение?       — Все так, но… — хоббитянка неуверенно пожала плечом.       — Не дури сама себя, Анастэйша, — мужчина усмехнулся. — Тебе нравится быть полезной, быть значимой. Тебе нравится быть выше других хоббитов в глазах гномов. Ты любишь чувствовать себя сильнее и умнее их. Тебе приятно внимание воинов. Тебе с ними интересно. Так почему ты здесь, со мной, а не там, где ты хочешь быть?       «И правда, почему? — в голове Тук наконец все стало вставать на свои места. — Я ведь хочу быть с гномами. Да, они пока не доверяют мне, но я это исправлю. Я добьюсь их веры в меня. Все-таки моим предком был сам Тук, победивший короля гоблинов! Не пристало мне сдаваться из-за пары неудач!»       Улыбка сама собой озарила лицо девушки. Погруженная в свои мысли, она не заметила хитрого взгляда незнакомца.       — Не забудь о том, что думала, когда откроешь глаза, — со странной интонацией сказал старик.       И Тук резко погрузилась в темноту…