Железные сердца

      Глаза открывались с трудом. Темная пелена, застилающая их, нехотя рассыпалась черными мушками. Анастэйша пару раз моргнула, стараясь сфокусировать взгляд, но получалось плохо. Наверное, виной тому была ужасная головная боль.       Когда девушке наконец удалось сосредоточиться, перед ее глазами предстало взволнованное лицо Бофура. Он, кажется, что-то говорил, но хоббитянка видела лишь открывающийся и закрывающийся рот гнома. Ни звука, ни слова она не слышала. Зато слышала странный позвенькивающий шум в ушах.       Мотнув головой, травница попыталась встать, несмотря на протестующе взмахивающего Бофура. Но из этой затеи ничего путного не вышло — ноги девушки разом подкосились. Анастэйша снова погрузилась в темноту.       Во второй раз просыпаться было легче. В голове уже не стучало так, словно там орудует отряд орков. Но, главное, было тихо. Пропал раздражающий шум в ушах.       Тук медленно приоткрыла глаза. Первым, на чем остановился ее взгляд, было большое мягкое одеяло, укрывающее ее чуть ли не до самого носа. Затем хоббитянка перевала взгляд наверх — судя по всему, она лежала в чьем-то шатре. Еще немного присмотревшись, травница вроде бы стала узнавать место, где она находилась. Шатер Фили.       — Анастэйша? — раздался рядом тихий голос хозяина палатки. — Ты меня слышишь?       — Ммм… — девушка хотела ответить, но язык будто присох к небу и не хотел ворочаться.       — Тихо, не крутись, — теплая рука легла на плечо Тук. — Повязка упадет.       Хоббитянка подняла глаза и, действительно, увидела кусок белой ткани, лежащий на ее лбу.       — Тебе крепко досталось, — Бофур, как оказалось, тоже был рядом.       — Откровенно говоря, удар был несильным, — скептически заметил Оин, разводящий в воде какие-то настойки. — Просто у хоббитов слишком хрупкие кости.       Доктор еще раз хорошенько перемешал содержимое кружки и протянул ее Анастэйше.       — Пей, — сказал он.       И девушка послушно выпила. Ей немного полегчало.       — Что случилось? — наконец смогла произнести она.       — Тебя приложили чем-то тяжелым по голове, — пояснил Бофур. — Не помнишь, кто это был?       — Аулэ, но зачем? Глупость какая, чем я могла кому-то помешать? — удивилась Тук.       — Половина наших съестных запасов украдена, — произнес сидящий у самого входа «алый плащ».       — Торин, это не я! — хоббитянка испуганно посмотрела на предводителя.       — Конечно, не ты, — фыркнул Дубощит. — Но ты знаешь, кто это был. Так кто?       — Старик… Странник, — с трудом вспоминала девушка. — Он представился. Как же его звали… Гендальф Серый!       — Гендальф Серый? — Торин разом напрягся.       — Вот тебе и спокойная Хоббитония, — присвистнул Бофур.       — Вы его знаете? — удивилась Анастэйша. — И, что, он всегда себя так с девушками ведет или я единственная вызвала его гнев?       — Обычно… — вкрадчиво произнес командир. — Он не оставляет свидетелей.       — Он мог меня убить? — холодок пробежал по спине травницы.       — А ты, небось, думала, что я твой единственный враг во всем Средиземье, — угрюмо хмыкнул Торин.       — Я не считаю Вас врагом, — Тук прикусила губу, слегка краснея.       — Надеюсь, что так, — кивнул гном. — Я узнал все, что хотел.       С этими словами предводитель покинул палатку. Должно быть, как подумала Анастэйша, он пошел к Двалину, чтобы обрисовать сложившуюся ситуацию.       — Бедовая ты девица, — покачал головой Бофур. — Бедовая. Ни на секунду тебя оставить нельзя. Вот как за четыре дня можно было так осунуться, побледнеть да еще и камнем в голову получить?       — Я не специально, — хоббитянка неловко улыбнулась.       — Хорошо, потому что, знаешь, есть и другие способы привлечь к себе внимание, — мужчина покачал головой.       — Аулэ, вы, что, серьезно думаете, что я сама себе в голову булыжником запустила? — Тук перевела взгляд с Бофура на Фили.       — Нет, запасы ведь действительно кто-то украл, но Гендальф Серый… — старший гном поправил свою ушанку. — Как-то все это неправдоподобно.       — Да кто он вообще такой, этот ваш Гендальф? — Анастэйша недовольно надула губы. — Я о нем впервые слышу!       Гномы переглянулись. Пару секунд они переговаривались глазами, после чего, тяжело вздохнув, Бофур заговорил:       — Он легенда. Лучший из лучших, самый успешный, самый опасный, самый непредсказуемый и хитрый, — мужчина усмехнулся. — Бывший волшебник, изгнанный за какой-то проступок, а ныне разбойник, равных которому нет. Он смог проникнуть в Цитадель Таурост и забрать кубок, усыпанный самоцветами, прямо из-под носа наместника Гондора. Его пытались поймать стражи многих королевств, но их мечи - ничто против магии Гендальфа. Да и простой народ его любит. Говорят, он делится с ними частью своей добычи. Помогает слабым и бедным.       — Благодетель, за которым тянется кровавый след, — хмыкнул Фили.       — Но что он забыл в Хоббитонии? В смысле, у нас ничего нет. Ни золота, ни драгоценных камней — ничего такого, — Анастэйша пожала плечами.       — Именно, — Бофур внимательно посмотрел на девушку. — Ему нечего здесь делать.       — Но я ведь его видела… — хоббитянка решительно сжала кулаки. — Послушайте, вы ведь пойдете за ним, да? Можно я с вами?       — Исключено, — одновременно ответила гномы.       — Ну пожалуйста! — хоббитянка взяла Фили за руку. — Дай мне возможность доказать, что я говорю правду или убедиться, что ошибаюсь. Пожалуйста…       — Анастэйша, — наследник отвел взгляд. — Ты еще слаба, будешь мешать…       — Не буду! — перебила его та. — Я буду тише воды ниже травы! Вы даже присутствия моего не заметите!       — Ты можешь пострадать, — отрезал Фили.       — И что? Я возьму всю ответственность на себя, скажу, что сама так решила. Если что, вас никто винить не будет, — протараторила Тук.       Наследник перевел взгляд на девушку, буду осмысливая ее слова. Еще пара секунд и он вымолвил:       — Хорошо.       — Фили! — Бофур недовольно скрестил руки.       — Хорошо, — повторил наследник. — Я поговорю об этом с Торином.       — Спасибо! — Анастэйша радостно хлопнула в ладоши.       — Ладно, я смотрю, вы тут и без меня прекрасно справляетесь. Пойду, не буду тебе мешать отдыхать, — Бофур поправил хоббитянке одеяло. — Спокойной ночи.       — И тебе, Бофур, — улыбнулась ему Тук. — Спасибо, если бы не ты…       — Это моя работа, защищать беззащитных, — подмигнул старший воин.       — Я не беззащитная… — пробурчала Анастэйша себе под нос.       Но гном уже вышел. Зато в приоткрывшуюся палатку просунул голову Бильбо. И, просительно глянув на Фили, нерешительно зашел.       — Дядя! — обрадовалась девушка и тут же добавила, увидев панику в глазах родственника. — Я в порядке, все хорошо.       — Точно? Доктор разрешил тебе вставать? — мистер Бэггинс засуетился вокруг племянницы.       — Да…? — хоббитянка неуверенно посмотрела на Фили. — Да.       — Тогда давай я помогу тебе дойти до палатки, — Бильбо протянул травнице руку.       — Я… — Анастэйша нерешительно прикусила губу и взглянула на Фили. — Я бы хотела… Можно…       Фили вопросительно приподнял бровь, но легкая улыбка на его губах говорила, что он прекрасно понимает, о чем девушка говорит. Но вот помогать ей формулировать свою мысль он не собирался.       — Позволишь мне остаться у тебя, Фили? — наконец выдавила из себя Тук.       У бедного Бильбо воздух пошел не в то горло. Он закашлялся, смешно замахал руками, стараясь отдышаться, покраснел. Но Анастэйша этого не видела. Она не отрывала взгляда от лица Фили. Девушке казалось, что сейчас между ними происходит что-то важное и стоит ей отвернуться, это что-то пропадет и больше никогда не вернется. Гном, видимо, чувствуя то же самое, пару секунд молча смотрел на хоббитянку, а после кивнул:       — Позволю.       — Я, пожалуй, пойду, — не своим голосом пропищал мистер Бэггинс, вылетая из шатра.       — Ты ведь знаешь, как ночевки у меня скажутся на твоей репутации? — все еще не разрывая зрительного контакта, спросил гном.       — Да, знаю, но… — Тук несмело улыбнулась. — Мне с тобой слишком хорошо, чтобы я задумывалась о том, что скажут обо мне другие.       — И о том, что думает о тебе дядя? — наследник заинтересованно приподнял бровь.       — Я всю жизнь пыталась жить так, как надо, — не дала прямого ответа Анастэйша. — Заботилась о том, что обо мне говорят, что обо мне думают… Но сейчас, когда Шир сгорел, я чувствую, что мне будто дали второй шанс. Словно я могу начать жизнь с чистого листа. Мне, конечно, еще очень страшно принимать решения. Свои решения, а не навязанные обществом. Я боюсь сделать глупость, ошибиться. Но я учусь, пытаюсь. Я пытаюсь стать собой.       — Я не дам тебе ошибиться, — тихо сказал Фили и добавил уже громче с улыбкой: — По-моему, тебя все-таки сильно по голове приложили. Чего это тебя вдруг на философию потянуло? Ложись-ка отдохни.       Так как хоббитянка лежала на шкуре Фили, гном взял ту, на которой раньше лежала девушка, и перенес ее в другой угол палатки.       — Фили… — позвала наследника Тук. — Ложись со мной…?       На этот раз старший племянник Торина не стал переспрашивать, а просто прилег за Тук.       — Ты странная… — произнес он через пару минут. — То игнорируешь меня, то вдруг подпускаешь так близко...       — Прости, мне, наверное, просто надо было время, чтобы подумать обо всем, — Анастэйша пожала плечом, зевая. — Спокойной ночи, Фили.       — Сладких снов, — отозвался гном, задувая свечи.       Шатер погрузился в темную тишину. Слышно было лишь мирное дыхание уже заснувшей хоббитянки. А вот Фили не спал. Он лежал, смотря в потолок, и думал обо всем, что сегодня случилось. Думал о том, стоит ли брать с собой Анастэйшу в погоню за, якобы, Гендальфом Серым. О том, что его связывает с девушкой. О том, какие чувства он к ней испытывает и о том, нужны ли они ему, эти чувства, вообще.