Железные сердца

      Большие мужские руки крепко держали Анастэйшу в своем кольце. Грубые пальцы пусть и ненамеренно, но все же больно впивались в нежную кожу. Не встречая сопротивления, руки медленно поползли вниз, оглаживая изгибы девичьей фигуры. А Анастэйша не находила в себе силы возразить. Ее вдруг словно парализовало. Хоббитянку сковал страх. Паника охватила девушку, душа ее своими острыми когтями. Желудок словно скрутился в ком и тяжелым камнем тянул вниз. Тук задрожала.       — Как зовут тебя, красотка? — мужчина ласково поцеловал свою жертву в шею. — Не боись, не обижу.       «Помогите… — мысленно взмолилась Тук не зная сама кому. — Помогите кто-нибудь!»       — Я тебя раньше не видел, — протянул гном, вдыхая запах чистых женских волос. — Где ты пряталась?       Его руки уже весьма уверенно поглаживали ноги хоббитянки.       — Будь умницей, раздвинь ножки, — пробасил неизвестный.       И тут девушку словно прорвало. Она поняла, вот он — последний барьер. Вот ее последний шанс дать отпор. Шанс спасти себя.       «Я не позволю какому-то мерзкому гному… мерзкому насильнику испортить свою жизнь, — накручивала себя Анастэйша, чтобы поднявшаяся ярость придала смелости. — Он меня не получит. Не для него я себя берегла. Не для тебя, чудовище, слышишь? А ну пошел вон!»       — Отойди немедленно, гном! — взревела Тук, отбрасывая от себя уже разомлевшего мужчину. — Тронь меня еще хоть раз, и я вызову тебя на дуэль! И, так как меня учит драться сам Двалин, будь уверен, я тебя на кусочки порежу!       Незнакомец от такой тирады опешил и удивленно отступил на шаг. Девушка резко схватила свое платье и, прижав его к груди, развернулась. Ее лицо было полно праведного гнева. Глаза яростно блестели. Губы были плотно сжаты и слегка перекошены. Волосы воинственно разметались по плечам.       — Отошел. От. Меня. — холодным и наигранно ровным голосом повторила травница.       — Ты чья-то что ли? — гном почесал голову. — Ну так бы сразу и сказала, чего кричать-то? Значит, пойду сначала с твоим хозяином поговорю насчет тебя, а ты пока тут подожди.       — Никого я ждать не собираюсь! — Анастэйша топнула ногой. — Оставь меня сейчас же!       — А ты чего такая буйная? Вот как нажалуюсь на тебя твоему господину, — мужчина погрозил пальцем. — Выпорет тебя так, что мало не покажется.       Запас смелости уже покидал девушку, поэтому она просто требовательно махнула рукой, прося оставить ее. Она бы с удовольствием заорала на гнома, но боялась, что голос предательски сорвется.       — Я все равно тебя возьму, красотка, — сузил глаза незнакомец. — Не сейчас, так потом.       С этими словами мужчина ушел, оставляя Тук одну. Девушка тут же одеялась, убрала волосы и бросилась сломя голову в то единственное место в лагере, где она чувствовала себя в безопасности. В палатку Фили. Но, кажется, ее там не ждали. Судя по всему, в шатре шел совет. Торин стоял склонившись над какими-то чертежами и усердно втолковывал что-то Двалину, а тот все никак не хотел с этим соглашаться.       — Твоя упертость погубит нас, Торин! — бормотал он.       — Правда, дядя, это рискованная идея, — Фили положил руку на плечо «алому плащу». — Нам стоит… Анастэйша?       Хоббитянка ворвалась без стука. Она просто влетела, подобно порыву ветра, и, быстро завернувшись в одеяло, упала на шкуру.       — Анастэйша? — золотоволосый наследник мигом отложил все свои дела, подходя к девушке. — Все в порядке?       — Детка, Фили немного занят, — усмехнулся Двалин, поворачиваясь к травнице, но, увидев ее затравленный взгляд, стал серьезным.       — Это ты ее так? — тихо спросил татуированного гнома Дубощит и, получив отрицательный ответ, обратился к Тук. — Тебя кто-то обидел?       Девушка сидела, обхватив себя руками. Она хотела было сказать что-то в ответ гному, но резко захлопнула рот, боясь, что позорно разревется, что истерика вырвется из нее через эту маленькую щель.       — Ясно…- протянул «алый плащ». — Двалин, сходи к Дори за успокоительной настойкой. А ты, Анастэйша, реви. Ну, что смотришь? Реви давай, я же вижу, что хочешь.       Травница нервно скривила губы, удерживая подкатывающиеся слезы исключительно силой воли.       — Я помню этот взгляд, предвещающий истерику, — усмехнулся Торин. — Кажется, точно так же ты смотрела на меня во время порки.       Девушка тут же содрогнулась, вспоминая тот ужасный день, и нервно всхлипнула. Еще раз. И еще. Она готова была уже действительно разреветься, но…       — Командир, мне сказали, Вы здесь, — в палатке раздался знакомый Анастэйше голос, тот самый голос! — Мне это… разрешение надо. Ну, чтобы одну девушку хозную того…       Обладателем этого голоса оказался гном средних лет. Его нельзя было назвать красивым, но и уродом он определенно не был. Его густые рыжие волосы были заплетены в длинные пышные косы и скреплялись большой серебряной заколкой. Зеленые глаза светились озорством. В целом, если бы этот мужчина не был тем самым гномом, Тук сказала бы, что он весьма привлекателен.       — А… так эта Ваша… — вошедший тем временем заметил в шатре Анастэйшу. — Извините, командир, не подумал. Теперь понятно, почему она такая… дикая. Прям ух! Я уж думал в какой-то момент, что она мне в глаз съездит!       — Да, Хакан, — Дубощит внимательно посмотрел на сидящую в уголке девушку и хмыкнул. — Моя.       — Ну, тогда я… э… пойду? — тот несмело попятился назад. — Можно?       «Алый плащ» махнул рукой в знак согласия. Гном поспешно вышел, проклиная себя, что посмел позариться на шлюху самого командира.       — Хакан, значит, с тобой случился, — предводитель слегка ухмыльнулся. — Всего-то? И ты сразу раскисла? Хороший же из тебя выйдет воин, если ты любого слабака боишься.       — Это для вас он, может быть, слабак, — хоббитянка хлюпнула носом. — А меня он выше на целую голову и сильнее раз в пять. И вообще, я не испугалась. Просто это было так неожиданно и…       — Настойка, — в шатер вбежал Двалин, неся какую-то склянку. — Только Дори сказал, что она очень сильная. Можно выпить всего пару глотков.       Но Тук его не послушала. Она подскочила и резко выдернула бутылочку из рук гнома. Откупорив ее, девушка парой больших глотков выпила жидкость до дна. Полностью осушила.       — Ой дура… — успела услышать хоббитянка, прежде чем отключиться.       — Возможно, это к лучшему, — пожал плечом Торин, смотря на безмятежное лицо спящей девушки. — Пусть поспит.       Но «к лучшему» это определенно не было. Анастэйше снился кошмар за кошмаром. Она металась в сонном бреду, с ее лба скатывались капельки пота. Порой она резко взмахивала рукой, ранясь о стоящие вблизи предметы, но не просыпалась от этого, а лишь поворачивалась на другой бок и все начиналось заново.       Тук снилась тьма. Не блеклая ночная темнота, а страшная и пугающая беспросветная тьма. Эта тьма тянула к ней руки, ласково гладила волосы, целовала в губы, просила остаться с собой. Иногда вдруг посреди темноты появлялись чьи-то сильные руки, которые прижимали к себе и просили успокоиться, а затем снова бушевала темень. Иногда посреди этого кошмара виднелись синие глаза Торина, которые смотрели гневно, со злостью. Иногда мелькали пряди золотистых волос. Но сильнее всего этого было ощущение пустоты впереди, сзади, по бокам. Везде была пустота. Единственным, что существовало, были руки, волосы, глаза и темнота. Не было ни прошлого, ни будущего. Лишь это бредовое настоящее.