Вселенная бесконечна.

Песня к второй части: Noize MC — Жвачка Я уже битый час сижу на кухне, в своей квартире и пытаюсь вспомнить все детали и факты. К счастью, сегодня выходной и торопиться мне совершенно некуда. Итак, факты о четырех из девяти знакомых мне вселенных. Почему Арсений умирал четыре раза? И почему наши отношения были катализатором этого? И как мне не сойти с ума от невозможности быть с ним? Хотя за столько лет ведь не сошел. Уже третий сезон «Импровизации» снимаем, а я держусь. Все эти вопросы мучили меня, а я снова и снова погружался в воспоминания, от которых становилось тошно и больно. Но я вспоминал и записывал даты, события и места. Картинка шестая. Мы сблизились по самому банальному поводу — напились. Потом нам (или правильнее сказать им: тому Арсению и тому Антону?) было очень смешно это вспоминать. Утром мы проснулись голые, в моей кровати и было очень неловко.… А потом снова было хорошо. Господи, как же было хорошо. Ну, тому Антону. Ну, я же понимаю, что он чувствовал, все-таки, мы совсем одинаковые. И это хорошо как и в следующие три раза длилось год. А ровно через год- это было пятнадцатое августа, точно, Арсений погиб по не менее банальной причине: попал в аварию. В страшнейшую аварию, в которой при этом выжили все, кроме него. Тот Антон до сих пор не может себе этого простить и каждую неделю проводит на кладбище. Плачет, извиняется, думает, что если бы он был рядом, все бы пошло не так. Ненавижу заглядывать в этот мир в такие моменты. Картинка седьмая. В этот раз мы не пили, просто сидели у меня дома за просмотром нашего же шоу, на студии нам отдали смонтированный выпуск задолго до его выхода в эфир. Сережа и Дима тогда не смогли приехать. Мы смеялись, потому что Паша постоянно нас троллил, и что я часто играю девушек, а потом… Я даже не могу внятно объяснить, как так вышло, но мы оба потянулись к друг другу и нам одновременно как будто снесло крышу. Знаете, как-то даже немного неловко наблюдать за собой со стороны в такие минуты. Но видения я не выбираю. Так, это было в ноябре, третьего. Через год он был рядом со мной в тот день. В день, когда у абсолютно здорового парня отказало сердце. Врачи так и не смогли дать внятный ответ почему. Антон из этой вселенной так же корил себя, думая, что проблема была в его полном непонимании основ первой медицинской помощи. Но я ведь знаю, что дело не в этом. Как жаль, что нельзя сказать об этом себе, каждый раз видя его возле могилы друга и любимого. Кстати, кладбища каждый раз разные, это может что-то значить? Картинка восьмая. Даже вспоминать не хочу. Видимо, из-за этого и не могу вспомнить деталей. Тогда я признался в своих чувствах, как в девятом варианте. Арсений тогда долго смотрел мне в глаза, я думал, что сейчас получу по морде, но он обнял меня, прижав к себе крепко-крепко. Дыхание тогда перехватило даже у меня в этом мире: столько было в этом действии, счастья и нежности. Счастье и нежность — это лучшее описание восьмой вселенной. Каждый день был пропитан этим. Число, какое же было число? Арсений тогда не вернулся домой, а на следующее утро его нашли недалеко от дома избитым до смерти. Ужасная картина до сих пор стоит в моей голове. А я из той вселенной почти сошел с ума и превратился в параноика. Вспомнил: это было седьмое сентября. Ненавижу свои видения. Картинка девятая. И тут я признался первым. Мы оба сходили с ума, вели себя, словно влюбленные школьницы и плавились от каждого прикосновения. Наблюдая за этим, я очень надеялся, что в этом мире все будет хорошо. Но совсем недавно случилась та самая дата из седьмого мира и надежда померкла. И в конце ноября, двадцать девятого числа, Сеня полез в горящий дом, возле которого оказался по чистой случайности, спасать какого-то ребенка и погиб. Ребенка, маленького мальчика, спас, а потом возвращался назад, чтобы помочь еще кому-то, но не вернулся. Пожарные на тот момент еще не приехали, и за всей этой трагедией наблюдали зеваки; кто-то пытался помочь, но так ничего сделать не удалось. Эту историю потом тому Антону рассказала мать этого мальчика. Не знаю, как они связались, этого я не видел. Но знаю, что я до сих пор общаюсь с этой семьей, помогаю мальчишке, который растет без отца, и, кажется, только это удерживает меня там от суицида. Я сопоставил даты и события. Пока получалось только то, что я и так знал: ровно год до момента смерти. И не важно, кто сделал первый шаг или как развивались отношения. Господи, за что мне все это? Как бы хотелось нажать на кнопку и стереть эти чувства и эти не свои, по сути, воспоминания. Центра тех вселенных больше не существует, а я все еще их помню. Кстати, у всех остальных Антонов тоже была способность видеть вселенные, только буквально одну-две. И каждый боялся этого и никому никогда не рассказывал. Может ли это как-то влиять? Может быть, у меня получается видеть больше, потому что я должен, например, спасти Сеню от смерти здесь? Но ведь в других четырех, где мы не вместе, он жив и здоров. Какой-то абсурд. От моих размышлений меня отвел телефонный звонок. На экране высветилось фото Сени. — Алло, — говорю я, думая, что он удивительно не вовремя, нервы все-таки не железные. — Шаст, ты дома? — спрашивает Арс, как всегда не здороваясь, и я чувствую, что он, кажется, взволнован. — Ага, — стараюсь изобразить небрежность в голосе. — Я тут рядом нахожусь, зайду, ладно? И мне хочется кричать «Нет! Не надо! Уйди из моей жизни, пожалуйста!», но я отвечаю: — Да, конечно, чего спрашиваешь, — и кладу трубку. Почему я не отказал? Привычка, друзья все-таки, и было бы странно. Я закрываю тетрадь, запихивая в нее отдельные скомканные листы с записями и откладываю ее на подоконник. Звонок в дверь прозвучал всего минут через пять.