За грехи мои тяжкие

Ну что за невероятный человек! Я едва поспевал за тащившим меня монсеньором, едва сумев торопливо обернуться и кивнуть оторопевшему Валентину. Придд глядел на весь этот беспредел с явным неодобрением и на мое прощание лишь хмуро покачал головой. Сказать точно, доволен Спрут вмешательством Ворона или же нет, было невозможно. Ну и Создатель с ним! Главное — упрямец жив, и в ближайшее время Колиньяр лишился возможности затеять новую потасовку, поскольку не сумеет подойти к нам и на пушечный выстрел. Я снова беззвучно рассмеялся, думая об Эстебане, срочно отбывшим на юг за своим генералом. Да, в этот раз для Колиньяра все обернулось совсем не так, но при этом мой закадычный враг остался жив, и я не покривил бы душой, если бы сказал, что никогда не желал «навознику» смерти. Пусть живет. Кто знает, может, армия поспособствует тому, чтобы этот щенок не вырос-таки препаршивой псиной. — Смеетесь, юноша? — напомнил мне о себе Алва, поудобнее перехватывая мою руку. — И правильно, смейтесь, удача не любит хмурых и унылых. Мы почти вышли с территории аббатства. Недалеко от входа задумчиво стоял Моро, прядая ушами и постукивая по мостовой гладким копытом. Вот значит как? Пешие прогулки, говорите, монсеньор? Ай, как нехорошо обманывать, а ведь я почитал вас чуть ли не честнейшим человеком Талига! Глядя на вороного мориска, я фыркнул. — Ну вы же не подумали, в самом деле, что я стану слоняться по городу пешком в такую рань? — эр Рокэ даже притормозил, глядя на меня насмешливо, но в то же время с теплотой. — Нет, но… — произнес я, с трудом сдерживая желание обнять его. Заходя на территорию Нохи часом раньше, я был готов к чему угодно, не исключая даже самого худшего, зная упертость Валентина, но только не к такому повороту. Эр Рокэ, даже не будучи моим эром, каким-то невероятным образом снова выручал меня. И это… это сбивало меня с толку и нарушало размеренный стук моего сердца. — Что "но"? — синие глаза глядели теперь лукаво. — Я… я до сих пор не знаю, как вас и благодарить, монсеньор, — слова, да еще беззвучные и оттого еще менее выразительные, не могли в полной мере передать того, что мне хотелось бы ему сказать. Благодарность? Нет, это было что-то гораздо большее. — Ваше вмешательство решило мою проблему с невероятным изяществом… Я не смел надеяться на вашу помощь… — Отчего же, Окделл? — Алва отпустил мое предплечье, но отодвинуться не спешил. — Мне показалось, вы ее просили. — Да, но… — я окончательно стушевался. Мысли разбегались и путались, радость смешалась с облегчением, но более всего говорить связно мне мешала в очередной раз возникшая между нами двусмысленная близость. Он стоял близко, очень, намного ближе, чем позволяли приличия, но при всем этом я мог бы поклясться, ни о чем неприличном, в отличие от меня, герцог Алва даже не помышлял. И это тоже не давало мне сосредоточиться на словах. А потому просто потупил взор и безголосо выдохнул: — Спасибо, эр Рокэ, я у вас в долгу. — Не говорите глупости, Ричард, — Алва вдруг властно ухватил меня за подбородок и заставил снова взглянуть себе в глаза. — Я, конечно, ни в коем разе не Человек Чести, да и в моей порядочности сомневается добрая половина королевства, но даже при таком положении вещей я не посмею забыть о той неоценимой услуге, которую вы оказали мне пару месяцев назад. Такое не забывается, Ричард, я до сих пор полагаю себя вашим должником. А потому… Я не смел двинуться, ощущая теплоту и мягкую силу чужих пальцев на своих скулах. И лицо монсеньора было так близко, как никогда ранее ни в этой, ни в прошлой моей жизни. Синий взгляд был серьезен, и в нем не осталось ни капли привычной лукавой насмешливости, что играла в его глазах несколько минут назад, Рокэ вглядывался в меня так, словно желал разглядеть самое сокровенное. А мне в это мгновение показалось, что нахлынувшие на меня чувства столь очевидны, что и стараться особо не нужно было. Перед глазами поплыло, а ноги так и норовили подкоситься. Одновременно мне захотелось вырваться и убежать, пряча в ладонях пунцовые щеки, но в то же время хотелось растянуть этот миг на всю оставшуюся жизнь… Однако Алва, казалось, совершенно не замечал того, что со мной творится. В прошлом монсеньор уже не один раз высказал бы насмешку по этому поводу, но сейчас… Эр Рокэ спокойно продолжал свою мысль: — Потому просто спрошу: Ричард, вы хотите стать моим порученцем? Я вздрогнул. Хочу ли я?! Он еще спрашивает! Пожалуй, это то, чего мне хотелось бы больше всего, если не считать возможности никогда больше не увидеть Альдотварь. Но ведь… это же невозможно. — Хочу, — произнесли беззвучно мои губы… «Больше всего на свете!» — кричали мои глаза… — Но это невозможно, — на лице моем отразилось все охватившее меня сейчас отчаяние, — три года я обязан служить коменданту. Я поклялся… Вот оно! Внутри все скрутило и стало так тоскливо, что разогнать это не в силах был даже Алва, стоящий так близко. Я снова предстал перед выбором. И снова больше всего на свете желаю нарушить свою клятву. Несмотря на то, что эр Людвиг никаким образом не Ракан, и, как бы тяжело не было, я больше не нарушу своего слова. Простите, эр Рокэ, Великий Лит тому свидетель, как бы мне хотелось, но… Он не спускал с меня глаз. Смотрел все так же внимательно и серьезно. Может, рассердился? Я обессилено опустил ресницы, пряча за ними все то, что сейчас испытывал. И чуть качнул головой. Хочу, очень, но не могу… По моей щеке внезапно скользнула подушечка его большого пальца. — Хочешь, говоришь, но не можешь? — мягко повторил он суть сказанного мной. — Похвально, юноша. Вы желаете сохранить преданность своему эру, несмотря на то, что на дух его не выносите… что же, Ричард, я еще раз убедился в том, что… Что именно «что», он не договорил, я же почти не слушал его, застыв с закрытыми глазами и полностью сосредоточившись на ласкающем мою скулу пальце. Это было так… Лайе Лит! На мое счастье, где-то рядом нетерпеливо заржал Моро. Рука монсеньора чуть дрогнула и исчезла, оставив после себя восхитительное ощущение тепла на и без того горящих щеках. — Нам нужно поторопиться, чтобы вернуть вас домой до того, как комендант заметит ваше отсутствие, юноша, — произнес Алва уже привычным тоном, — в противном случае, вам здорово влетит. Я вздрогнул, нехотя возвращаясь в реальность… Ноха, отменившаяся дуэль, встающее над Олларией утро… Эр Рокэ был прав, как, впрочем, всегда. Он уже подошел к своему любимцу и легко вскочил в седло застоявшегося мориска. И только тут до меня дошло это его «нам»… Я вскинул на него удивленный взгляд, хотя точно знал, что сейчас должно было произойти. Так уже однажды было, очень давно, на этом самом месте, когда я кипел от ярости и сгорал от стыда. Сейчас же во мне жили совершенно другие чувства: заявившее о себе в полную силу влечение к маршалу, гнетущее осознание того, что мне в скором времени не стать его порученцем, и злость на себя самого за, то что в прошлом я имел все, о чем только теперь можно было мечтать, но даже не заметил этого. Алва улыбнулся и протянул мне руку: — В седло, Окделл, живее, если поторопимся, то успеем вернуть вас вашему эру до того, как он обнаружит свою драгоценную пропажу. Второй раз ему повторять не потребовалось. Через секунду я уже сидел позади него, стараясь не слишком прижиматься, чтобы окончательно не оскандалится и не потерять остатки контроля над своим словно взбесившимся телом. Моро недовольно фыркнул и удивительно легко понес нас прочь от старого, еще не проснувшегося аббатства.