За грехи мои тяжкие

Войдя в кабинет, я услышал, как за моей спиной мягко прикрылась дверь. Впрочем, думать о побеге было глупо, хотя бы оттого, что я сам сюда сунулся, пусть и не по своей воле. И надо же был господину Савиньяку именно сегодня направиться в гости к Алве. Они сидели друг напротив друга и с любопытством глядели в мою сторону: Савиньяк остро и пытливо, Эр Рокэ мягко, чуть улыбаясь. Вот ведь… Я, чувствуя, как запылали мои щеки, вежливо поклонился и сделал шаг к капитану, вынимая из сумки проклятый пакет. — Ах вот оно что, — усмехнулся Алва, увидев послание для Савиньяка, — значит ли это, герцог, что удовольствием созерцать вас у себя дома я обязан графу Савиньяку и вашему дражайшему эру? Я вздрогнул и уставился на него непонимающе. Это что, упрек? Или насмешка? Судя по улыбке — определенно она. Я приподнял подбородок и вдруг почувствовал, что меня полностью оставило смущение, а утренние метания под окном походили сейчас на клочья почти рассеявшегося тумана. Не обращая внимания на любопытного Савиньяка, я, глядя Алве прямо в глаза, беззвучно ответил: — Без поручения, адресованного господину графу, я бы никогда не осмелился без приглашения переступить порог вашего дома, господин Первый маршал. — Так вот в чем дело… — улыбка эра Рокэ стала еще шире. — Вы ждете от меня приглашения? — Нет! — почти выкрикнул я, и будь у меня голос, это восклицание было бы слышно даже на конюшне. — Ничего я не жду… я совершенно не это хотел сказать! — Ну как бы то ни было, Ричард, — Алва поднялся и шагнул мне навстречу, забрал из рук пакет для Савиньяка и, не сводя с меня глаз, кинул его Лионелю, а после, дернув за руку буквально зашвырнул в свое ещë теплое кресло, — знайте же, двери моего дома всегда распахнуты для друзей, приглашения дожидаться не нужно — его не будет, но коль уж у вас появится желание ко мне заглянуть, вам будут здесь рады. Если бы я мог онеметь еще больше, то онемел бы непременно. Что вот это сейчас такое было? Я попытался подняться с хозяйского кресла, но сильная рука бывшего эра одним движением опрокинула меня обратно. — Сидите уж… Вина? — Рокэ уже вертел в руках чистый кубок. — Красное? Белое? Ликеры? — Эр Рокэ, я не могу, я на службе, — безмолвно выдавил я из себя, чувствуя обжигающий взгляд Лионеля. Савиньяк молчал, но, как и я, не понимал ни кошки. Или все же понимал, и ему это определенно не нравилось? — Забудьте, — Алва презрительно скривился, уже наливая в кубок вино по своему вкусу, скорее всего, «Черную кровь», — ваш эр даже не удосужился обратить внимание на то, что его оруженосец не сомкнул ночью глаз. Ведь так? Вы же, трясясь за своего Придда, совсем сегодня не спали? А потом пешая прогулка до Нохи, ближний свет, я вам доложу… И что ж, господин комендант совершенно спокойно отправляет вас с кипой поручений, несмотря на то, что вы спите на ходу… Пф… Пейте, Ричард. Пока капитан будет изучать то, что вы ему привезли, у вас будет время, чтобы немного отдохнуть. Возразить я не успел. Алва сунул мне в пальцы кубок и замер, ожидая, когда же я перестану ломаться и выпью. — До дна, Ричард, — он сердито свел брови. Тяжело вздохнув, я разом осушил вино, почти не ощутив вкуса. Впрочем, в том, что вкус был отменный, сомневаться не приходилось. Вот только зачем? — Лучше бы вы угостили меня шадди, монсеньор, — произнес я, чувствуя, как от выпитого по телу растекается тепло и голова тяжелеет… Кошачий Альдо… Этак и уснуть недолго. — Шадди в вашем состоянии пользы не принесет, а вот вино — другое дело. Синие глаза оказались совсем рядом, а чужие пальцы коснулись моих коротких ещё волос и мягко взъерошили их… Совсем как тогда, в Варасте… — В Варасте? — переспросил вдруг Алва. Проклятье, я что, сказал это? Кабинет потерял резкие очертания, а висящие на стене кабаньи головы стали мне подмигивать. Один бокал, Ричард… Великий Лит, когда же я уже научусь пить? Веки мои отяжелели, и картинка погасла. — Ну вот, отключился, — услышал я из бархатной темноты голос эра Рокэ. — Эх, молодняк… — С каких это пор, господин Первый маршал, вы водите дружбу с молодняком? — спросил капитан Лионель. — И вообще, Росио, что происходит? — А что пишет наш дорогой комендант? — Ничего существенного, — я услышал, как Савиньяк фыркнул, — ради вот этого можно было парня и не гонять, тем более, кажется, ты прав — он явно не в лучшей форме. — Кто бы сомневался, — голос Алвы глухо вибрировал раздражением, — Килеан — паршивая снулая рыбина, совсем загонял мальчишку, а тот больше суток на ногах. — А тебе что за дело до этого красавца? — мне показалось, что Лионель как-то горько усмехнулся. Я даже попытался приоткрыть глаза, чтобы в этом убедиться, но тщетно: веки были свинцовые. — Он мне нравится, — невероятно просто ответил Алва, и мое сердце где-то далеко от мозга гулко стукнуло о ребра. Вот так просто и в то же время невозможно! Наверное, я давно уже сплю, и это все мне снится. Какой хороший сон! — Почему-то это меня не удивляет, — голос Савиньяка пробивался ко мне с трудом, словно через толстый слой ткани, он звучал все тише, а потому в последнюю фразу Лионеля я даже не пытался вникнуть, она лишь слегка царапнула мое сознание: — Он просто копия отца.