За грехи мои тяжкие

— Да что с вами не так, Ричард? — на меня не моргая смотрели рыбьи глаза коменданта, в которых я с удивлением вместо ожидаемой злости увидел какую-то обреченную усталость. — Беря вас в оруженосцы, я надеялся, что это будет взаимно приятно. Я был другом вашего отца, потому не мог позволить себе оставить вас на произвол судьбы… «Лучше бы ты не лез в мою судьбу», — с раздражением ответил я ему мысленно. — Так почему же получается, что вместо ожидаемых от этого сотрудничества пользы и достоинства я постоянно оказываюсь в не самых приятных ситуациях? Вы можете мне ответить на этот вопрос, молодой человек? «Потому что ты самовлюбленный урод, которому одинаково наплевать как на меня, так и на моего отца, другом которому ты никогда не был», — ответил я ему все так же мысленно, не отводя взгляда, — возможно, впервые с того момента, как я принес этому человеку клятву. Может, довольно уже изображать из себя робкого полудурка? Килеан вздрогнул и наконец моргнул. Похоже, то, что он увидел в моем взгляде, ему совершенно не понравилось. Ну конечно, куда приятнее иметь дело с тем, кто покорен и послушен и не может выдержать гневный взгляд своего эра более пяти секунд. — Молчите? Я усмехнулся и пожал плечами: мол, конечно, молчу, я же немой. — Ричард, — Килеан вздохнул и положил мне руку на плечо, — давайте попробуем начать все с начала и постараемся быть более внимательным друг к другу… Я едва сдержал злую улыбку — видать, Лионель сильно приложил эту снулую рыбину. Вон, заговорил о внимании. Да еще таким тоном, что я ощутил прилив благодарности к капитану Савиньяку, которого прежде считал скользкой гадиной, прогнувшейся под Ворона и Дорака. Эмиль мне был симпатичен, особенно во время Варасты, Арно я считал своим другом, а вот с Лионелем я близко не сталкивался, но со слов эра Августа старший Савиньяк был страшным человеком. Теперь я видел, что это действительно так — Лионель, подобно Ворону, терпеть не мог Людей Чести. Эр Людвиг ждал моего ответа. Я, прижав все свои мятежные желания послать его к Леворукому, через силу кивнул. Встать сейчас в позу было бы красиво, но умно ли? Достаточно того, что Килеан видел мой злой взгляд, очень нехарактерный для тихого Окделла. Нет, нужно продолжать вести свою игру, не вызывая подозрений. Если у этих крыс они появятся, закончиться для меня все может ядом в чашке утреннего шадди. Подобного я допустить не смел, ибо еще не выполнил возложенную на меня Литом миссию. — Вот и славно, мальчик мой, — натянуто улыбнулся мне эр и убрал-таки руку с моего плеча, — и если ты сейчас достаточно хорошо себя чувствуешь, то собирайся и поезжай к господину кансилльеру: он обеспокоен и желает тебя видеть. Этого еще не хватало! Я вытянулся в струну и коротко кивнул. — Нет, Ричард, это не приказ, — спохватился эр Людвиг, — это всего лишь просьба эра Августа. Как-то так вышло, что в этой жизни я виделся с кансилльером куда реже, нежели в прошлой. Оно и понятно, сейчас во мне не было ни грамма прежнего благоговения перед старым ызаргом, не говоря уж о том, что я отлично знал, что тот из себя представляет. Сам я к нему не пошел бы, да и он, похоже, не считал молчаливого и забитого герцога хорошей козырной картой. Возможно, эр Август просто выжидал время, прикидывал, в какую грязь втянуть герцога Окделла, чтобы получить с этого максимум выгоды. Прошлый Ричард горел при одном лишь упоминании Великой Талигойи, откровенно пускал слюни при виде Ее Величества и являл собой отличную марионетку, которая еще и очень удачно попала в дом к ненавистному Ворону. Сейчас я не был столь перспективным и лакомым кусочком. Хотя происшествие во дворце и дуэль с Вороном, из которой я умудрился выбраться живым, да еще и пустить кровь Алве, не могла не оставить определенного следа в отношении ко мне Штанцлера. Ну что ж, послушаем, что будет сегодня петь старый дриксенский гусь… Эр Август излучал привычное лживое добродушие и заботу. Слухи о том, что мне сделалось нехорошо, и я провел ночь в доме на площади Оленя, уже достигли его внимательных ушей, и первое, что я услышал, войдя в кабинет — вопрос о состоянии моего здоровья. Я скромно опустился в неудобное, жесткое кресло, и, вытащив из сумки блокнот, коротко черкнул, что ему не о чем волноваться и я чувствую себя вполне замечательно. Невольно вспомнилось сегодняшнее пробуждение и завтрак. В ушах зазвучал веселый смех эра Рокэ и его слова перед расставанием: «Вы можете приходить ко мне, когда пожелаете, Ричард. Я всегда рад вас видеть». По телу прокатилась горячая волна. Жаль только, что мне не удастся слишком часто пользоваться этим приглашением. Доброжелатели зорко следят за каждым моим шагом. И все же сейчас я был почти счастлив. «Вы даже не представляете себе, дражайший эр Август, насколько замечательно я себя чувствую, и это прекрасно!» — подумал я, протягивая ему свою писанину. Дальше были вопросы о том, как мне живется у коменданта, нравится ли мне эр… Я усиленно кивал и улыбался. Штанцлер смотрел внимательно, но в итоге все же, похоже, удовлетворился. — Эр Людвиг поистине золотой человек, — кансилльер скрестил короткие пальцы лежащих на столе рук и мягко улыбнулся, — тебе очень повезло, Ричард, что твоим эром сделался столь достойный и уважаемый человек. Любой Человек Чести желал бы получить подобный старт при дворце. Я снова закивал. Думая о том, что должен с большей теплотой относиться к Дораку, который в прошлом не позволил Килеану стать моим эром. Что слепили бы из меня эти двое, если бы не эр Рокэ, не ведает и Лит. Хотя при подобном стечении обстоятельств я не попал бы в Алат и комендант был бы жив в тот момент, когда город захватил Альдо. Изменило бы это что-нибудь? Вряд ли. Просто у лжеРакана было бы больше сторонников. Нет же! О чем это я?! Нас всех растерзали бы дорвавшиеся до власти после смерти Сильвестра Манрики и Колиньяры — так же, как семейство Приддов. И моя голова слетела бы с плеч первой. Размышляя подобным образом, я бездумно кивал, не слушая, как эр Август, оседлавший своего любимого конька, разглагольствовал о нашем совместном долге перед узурпированной страной и о том, что основная беда всех Людей Чести — это Кэналлийский Ворон, которого нужно непременно убрать, но ни в коем случае не ценой жизни герцога Окделла. Это он, вероятно, опять о той дуэли. — Мы рассчитываем на тебя, мальчик мой, — сидевший передо мной кансилльер был олицетворением самой доброты, — и еще я хотел тебе сказать, что тебя очень желает видеть одна особа. Я в притворном удивлении вскинул бровь, прекрасно понимая, что эр Август выводит на поле боя кавалерию. Так было и в прошлый раз — с той только разницей, что тогда я был влюблен в эту «особу». — Ее Величество просила меня устроить вашу встречу, — доверительным шепотом сообщил мне эр Август, внимательно считывая мою реакцию на свои слова. Старый гусь все же решил разыграть эту карту. Ну что ж… Я наивно хлопнул ресницами и счастливо заулыбался, попутно представляя себе, как, должно быть, по-идиотски при этом выгляжу. — Завтра к тебе придет от меня посыльный, — кансилльер расслабился и довольно поглаживал ухоженную бородку, — и ты узнаешь время и место. Я снова заулыбался. С любопытством прикидывая, о чем же теперь, лишившись такой темы, как мое сожительство со страшным Вороном, будет со мной беседовать милая Катари?