За грехи мои тяжкие

Тронко ничуть не изменился. Пограничный городок был все так же мал, душен и пылен, совсем, как тогда, когда я впервые в нем оказался. Та же, совершенно не весенняя, южная жара, тот же восторженный, встречающий защитников, высыпавший на белесые улицы народ. Все было как раньше, кроме той малости, что сейчас я ехал по пыльным улицам не за возглавляющим войско маршалом, гордо вздернув герцогскую голову и купаясь в золотистых лучах его славы, а скромно и неброско следовал за эром Эмилем. Не Окделл — Стоун… Но, тварь меня раздери, я готов был поклясться стоящим пока Надором, что сейчас быть безродным Стоуном мне было по душе во сто крат больше, чем в прошлом въезжать в этот город герцогом. Несмотря на то, что Оллария со всеми ее подлостями осталась далеко позади, я все еще прятался под чужим именем, потому что монсеньор оказался непреклонен, не позволяя вернуть все на свои места. Заявив, что не позволит ни себе, ни мне рисковать моей безопасностью. — Я считаю, что не стоит торопиться, — ласково шептал маршал в тот сногсшибательный вечер, провожая меня до выхода палатки Савиньяка, — прошу, Рикардо, побудь еще немного Джоном… — Мне совершенно все равно, кем называться, — отвечал я совершенно искренне, прижимаясь к нему, — главное быть рядом с вами… — Я возьму тебя к себе, как только мы двинемся в сторону гор. — Рокэ поглаживал мою скулу, глядел в глаза, пряча за улыбкой тревогу — однако некоторое время нам придется провести в Тронко. Тогда, одурманенный случившемся, я не придал этому ни малейшего значения. Кроме того, Тронко четко вписывался в ход пережитой мной войны. Это успокаивало, давая ощущение верности происходящего, того, что все идет так, как должно быть. То же чувство накрывало меня и теперь, когда я покачивался в седле, рысящей по улицам пограничного городка, Соны. Все вокруг было знакомо и казалось, надежным. Тронко… Небогатые приземистые домики крытые серой от степной пыли черепицей, радостные загорелые лица местных жителей, ярко-синее не знающее непогоды небо. На моей памяти мы провели на границе около двух недель. Они пролетели быстро. Тогда мне было весело и легко. Маршал и его окружение вольготно разместились в особняке местного губернатора, который не уставал оказывать различные почести высоким и важным гостям. Единственно приличная в городе усадьба не видывала прежде такой концентрации благородства, вмещая под своей крышей сразу двух герцогов и кучу графов. Я отлично проводил время в обществе очаровательного Оскара, вместе с ним доводя генерала Манрика до нервного тика, войска наслаждались заслуженной после длительного марша передышкой, Алва, в ожидании знака свыше, развлекался… в объятиях губернаторовой племянницы… Воспоминание о туберозе заставило все внутри меня ощетиниться. Очень явственно я вспомнил, как стоял перед дубовыми дверьми спальни эра Рокэ, передавая монсеньору о том, что его ожидает отец Бонифаций, и услышал раздавшийся из-за дверей девичий кокетливый смех. Тогда я лишь усмехнулся, почти равнодушно, меня в тот момент куда больше занимали размышления о цвете лица Понси, наблюдая который, я имел основания заподозрить Жиля в гнусном подглядывании. Теперь же… Мысленно вернувшись к той двери, я почувствовал, как закручивается внутри меня тугая пружина ревности. Кулаки мои сжались так, что не будь на руках перчаток, на коже остались бы следы от собственных ногтей. Сона, почувствовав мое внезапное напряжение, беспокойно качнула головой и заржала. Эмиль оглянулся, вопросительно приподняв бровь. Закатный Альдо! Если я так среагировал всего лишь на воспоминание… Что же будет, если… Нет! Я, делая глубокий вдох, поглядел на Савиньяка и выдавив из себя жалкое подобие улыбки, покачал в ответ головой. Все хорошо, честно. А потом, когда генерал отвернулся, успокаивающе похлопал мориску по холке: — Ну-ну, милая… Вздохнул, заставляя мерзкую пружину ослабнуть и добавил, уже для себя:  — Все будет хорошо, вот увидишь… И в самом деле, ну не идиот ли? К чему волноваться о том, чего еще не случилось? Сейчас все шло совершенно не так, как раньше, монсеньор был совершенно другим, не таким как мой распутный и беспринципный эр. Мне так хотелось верить в то, что мой Рокэ даже не поглядит в сторону хорошенькой горожанки. Но даже от одних только подобных мыслей, Тронко, в один момент, потерял в моих глазах изрядную долю своего сомнительного очарования. Я метнул взгляд туда, где впереди войск ехал Рокэ. Тот, конечно, ничего о своих «прежних» похождениях знать не мог, и винить его в том чего он не совершил было бы полным абсурдом, но… Я закусил губу, и в очередной раз порадовался тому, что сейчас занимал пост порученца генерала кавалерии. Это для меня сейчас означало то, что Джон Стоун вполне может претендовать на свой угол в губернаторском особняке, в шаговой доступности от своего генерала, а не остаться лагере, который маршал скоро велит разбить у городской черты, Главное, не в лагере, там, где, вдали от своего маршала, полагалось ночевать всем остальным солдатам.