За грехи мои тяжкие

Дойдя до нужной мне комнаты, я остановился, чтобы справиться с охватившим меня смятением. Глубоко вздохнув, уперся лбом в гладкую, покрытую лаком поверхность двери. Зайти в комнату Эмиля с перекошенным и залитым краской лицом было совершенно невозможно. Мало мне дурных приключений, так еще и вопросы появятся. А потому я стоял так минуты две, прежде чем решился постучать. Когда же я, отлепившись от двери, несильно стукнул костяшками пальцев по дереву, отозвались с моей стороны. — Не заперто, заходи. Обернувшись, я увидел идущего ко мне Рокэ. — Монсеньор… — В комнату, живо! — скомандовал он тихо, но все тем же сухим тоном, что обращался ко мне в том проклятом коридоре. Сердце мое пропустило удар и рухнуло куда-то в живот. Неужели он мог подумать что там в коридоре мы… Это с Колиньяром-то?! Я растерянно моргнул, почти не понимая его слов, и продолжил стоять столбом, решая, что лучше — возмутиться или всерьез обидеться. Впрочем, ни того, ни другого я не успел. Рокэ сгреб меня в охапку и буквально втолкнул в распахнутую и действительно незапертую дверь. — Ну и что это такое было? — спросил он после того, как прикрыл ее за собой, и щелкнул в замке ключом. Я растерянно и почти затравленно озирался по сторонам в поисках ожидавшего меня Савиньяка, однако… Закатный Альдо! Я узнал эту комнату, так как бывал здесь в прошлом, не то, чтобы часто, но все же доводилось. И к Эмилю она никакого отношения не имела. Это была спальня Первого маршала. — Вы же сказали, что меня ожидает генерал Савиньяк? — я, все еще плохо соображая, скользнул взглядом по широкой кровати, занимавшей большую часть комнаты. — А вы говорили, что находитесь в не слишком хороших отношениях с Колиньяром. Я обернулся и обнаружил хозяина спальни сложившим руки на груди и подпиравшим дверь. Взгляд его по-прежнему ничего не выражал, тон стал ровным, но обмануться мне не позволил резкий переход «на вы». Не к добру это… Да и заданный вопрос… Великий Лит, да что происходит? Он же это не серьезно, верно? Или самое время действительно обидеться? — Так и есть, — выдал я на пробу, не отводя взгляда от его лица. — Мы с «загона» друг друга не выносим. — И именно поэтому ты позволил ему так спокойно себя лапать? — фыркнул Алва, отстраняясь от двери и делая шаг в мою сторону. И тут я понял, что он действительно ревнует или издевается. — Я изо всех сил старался не дать ему в морду, — сердито и обиженно (теперь я был уверен, что без обиды тут не обойтись) огрызнулся я, — пытался не выйти из образа Джона Стоуна, так как Ричард Окделл уже давно размазал бы его по стене. Насколько я понял, мы ведь до сих пор держим в секрете мою личность? В носу у меня защипало. От обиды. Рокэ подошел вплотную, выражения лица не меняя. А потом повторил движение Эстебана — ухватил меня за подбородок и притянул лицо к себе. Наверное, это было последней каплей, так как я дернулся и, закусив внутреннюю поверхность щеки едва ли не до крови, отвернулся от него, чтобы не видеть. — И тебе это удалось? — спросил Рокэ, как мне показалось мягче, склонившись ко мне совсем близко, но я, продолжая пялиться через прикрытое кружевной занавеской окно на залитую вечерним солнцем улицу, лишь нервно дернул плечами. И правда, откуда мне знать, что творится у этого придурка в голове? — Эмиль передал мне твои опасения насчет встречи с господином Колиньяром, — совсем мягко произнес Рокэ. Я, сдерживая дрожь, почувствовал, что его пальцы больше не сжимаются, а медленно и очень осторожно поглаживают мои скулы, — и представь мое удивление, когда я обнаружил тебя в его компании, да еще в столь неоднозначном положении. — И что? — все еще обиженно буркнул я, нарочно без капли почтения, — я имел несчастье столкнуться с ним, когда разыскивал своего генерала, — последние слова я выделил особо, тоже нарочно. — Продолжай… — шепнул Рокэ, почти касаясь моего уха губами и игнорируя мой смешной намек. — Господин Колиньяр решил, что мое лицо ему откуда-то знакомо, что, в общем-то, совершенно понятно: он придурок, но не полный идиот. Вероятно, поэтому ему захотелось разглядеть меня поближе, — фыркнул я, все же повернувшись лицом к монсеньору. И сразу пожалел об этом, наткнувшись на почти черный взгляд синих обычно глаз. — Ты ошибаешься, Рикардо, — глядя на меня, не моргая, вкрадчиво и непонятно произнес Рокэ, — то был не просто интерес, я имел удовольствие это разглядеть во всех деталях, то была жажда обладания. Поверь, я разбираюсь в подобных вещах. — Что? — я моргнул, совершенно сбитый столку. О чем это он? Какая еще, к Альдо, жажда? Рокэ дернул головой, шумно втянул ртом воздух, почти не разжимая при этом губ, и на мгновение закрыл глаза. А когда он их открыл, то пугающе спокойно выдал: — Держись от него подальше. Вот теперь наступила моя очередь спросить: «Ну и что это такое было, эр Рокэ?» — Да, это то самое, о чем ты думаешь, — с тенью раздражения произнес он, продолжая ласкать мой подбородок. — Ревную… И не нужно на меня так смотреть, юноша! Имею для этого довольно веские основания. Вот, значит, как? Это вы обо мне подобное думаете — после всего, что нам довелось пережить? — Я дал повод? — снова захотелось обиженно отстраниться, но сил не было: ласковые пальцы, медленно скользнувшие вниз, щекоча невероятно чувствительную кожу шеи, мне этого бы не позволили. — Ты — нет, но наблюдать подобные сцены с твоим участием я впредь не желаю. Я нервно хмыкнул. Будто бы я желаю! С ума сойти можно… — Будь я в своем праве и под своим именем, господин Колиньяр не посмел бы даже подойти ко мне ближе, чем положено приличиями, — все еще сердито выдал я, — но поскольку я скрываюсь под личиной рядового кавалериста… Кажется, он поверил обману, его сбил с толку тот факт, что я разговариваю. — Как бы то ни было, — Рокэ прекратил сладостную пытку моей шеи и обхватив за плечи, резко прижал меня к себе, утыкаясь носом в мое плечо, — если он еще хоть раз решит переступить границу дозволенного, это будет стоить ему… Я напрягся. Перед глазами возникло перекошенное страхом лицо Эстебана за секунду до того, как в его горло вонзилась шпага Алвы. Как наяву. А ведь столько времени прошло… По позвоночнику зябко пробежала дрожь. Неужели подобное может повториться? Что бы я ни испытывал по отношению к Колиньяру, смерти, тем более от руки маршала, я ему по-прежнему не желал. Рокэ, тем временем, спокойно продолжил: — …военной карьеры. Как минимум. Ему это было доходчиво объяснено. Мне совершенно не нужны подобные проблемы. Да и позволить зарвавшемуся щенку испортить нам игру и рассекретить тебя мы тоже не можем. Поверь, сплетни даже отсюда достигнут Олларии в кратчайшие сроки. Так что постарайся не пересекаться с ним лишний раз. Конечно, было бы хорошо отправить тебя в ставку на весь период пребывания в городе, но… я не могу. В этот момент его губы коснулись моей шеи, напрочь выбивая из моей головы нарисовавшийся на горизонте сознания вопрос: «Почему?» — Это выше моих сил, — выдохнул, Рокэ отрываясь от моей кожи, с которой он вытворял, что-то нереальное, отчего ноги подгибались в коленях, и сохранять вертикальное положение становилось все труднее. — Кроме того, — продолжил он, закончив свою пытку и довольным взглядом, из которого уже выветрилась вся страшная чернота, осматривая творенье губ своих, — ты должен быть под присмотром Эмиля, так как он единственный, кто посвящён в нашу мистерию и кому я могу доверять, словно самому себе. Как ты понимаешь, отправить на постой в гарнизон вместе с тобой и Савиньяка я не могу. В общем, вы нужны мне здесь. Оба. — Я для чего? — мне удалось-таки осоловело взглянуть на него и даже довольно связанно говорить, — я же не смею лишний раз к вам приблизиться? — А вот это, мой хороший, — шепотом, насмешливо произнес он, подталкивая меня, и без того едва державшегося на ногах, к ожидавшей своего часа и утопающей в лучах вечернего солнца, кровати, — ты сейчас узнаешь.