Забыть тебя

Софронов жил в небольшой комнатке в заводском районе города. Окна выходили на проржавевшие гаражи, но в самой комнате царил минимализм и порядок. У каждого предмета мебели было как минимум два предназначения. Диван трансформировался в спальное место, холодильник служил полкой для книг, письменный стол временами превращался в гладильную доску… — Держи, — Кирилл выудил из комода полотенце и кинул мне. — Ванная — по коридору вторая дверь. Приведя себя в порядок, я попытался застирать кровавые пятна на своей рубашке, но они уже успели засохнуть, потому мои старания не принесли плодов. Когда я вернулся в комнату, Кирилл уже успел переодеться и жевал чипсы, стуча по клавишам ноутбука. — Спасибо, — произнёс я, привлекая внимание. Кирилл оторвал взгляд от экрана монитора, после чего поднялся с места и вытащил из комода чистую футболку, кинув её мне. Я вернулся в ванную, чтобы переодеться. Почему-то не хотелось светиться перед ним сейчас своим впалым животом и кожей с ещё не зажившими гематомами. Его футболка пахла порошком и была мне немного велика, но выглядела явно лучше, чем рубашка с кровавыми разводами. — Можно задать тебе вопрос? — поинтересовался я, вернувшись в комнату. Кирилл неопределенно хмыкнул, даже не глядя в мою сторону. Я разглядывал его с ног до головы, пытаясь проникнуть в сознание и понять мысли. — Зачем ты помогаешь мне? — я совсем не надеялся получить ответ на этот вопрос, но не мог не задать его. Слишком часто этот парень начал вторгаться в мою жизнь и рушить её привычный уклад. — Так вышло, что именно тебя Миронов выбрал в качестве груши для самоутверждения, — пожал плечами Кирилл. — Не переживай, мне не в первой ставить на место крыс, возомнивших себя альфачами. Очень скоро я решу этот вопрос. — Значит, тебе даже не принципиален тот факт, что я являюсь… — Так! — Кирилл раздражённо захлопнул крышку ноутбука и подскочил с дивана. — Конечно, я никогда не пойму того, что у тебя встаёт на парней, но то, с кем спать, является твоим личным выбором, ясно? Поменьше напоминай мне об этом, если не хочешь лишиться пары зубов. В этот самый момент у меня скрутило живот, и он издал на всю комнату утробный булькающий звук, не вовремя напоминая, что я сегодня остался без завтрака. — Будешь чипсы? — поинтересовался Кирилл. Он явно смутился, что меня позабавило. — А менее убийственного для желудка у тебя ничего нет? — Не хочешь — не надо! — фыркнул Кирилл. Я обошёл его и направился к холодильнику. — Позволишь? — поинтересовался я ради приличия, изучая небогатый рацион Софронова. Набрав продуктов, я отправился в кухню, которую успел заприметить по дороге из ванной. Вскоре на письменном столе Кирилла уже стояла горячая домашняя еда. Софронов смотрел на неё немного обалдевшим взглядом, принюхиваясь к предложенному угощению. — Это ты за полчаса соорудил? — недоверчиво покосился он на меня, осторожно пробуя небольшой кусочек омлета. Блюдо настолько пришлось ему по вкусу, что дальше за движениями его вилки было сложно уследить. За пару минут он умудрился уничтожить свою порцию и приступил к салату. — И давно ты на чипсах и пицце живёшь? — усмехнулся я. — Ну… Как только съехал пару месяцев назад в эту комнату… — произнёс он с набитым ртом. — Сам я готовить не умею, да и ненавижу. — Если хочешь, я могу приносить тебе еду. Я привык готовить на себя и отца, поэтому не так уж и сложно будет делать на порцию больше. — Думаю, Марина не так это поймёт, — задумчиво потянул Софронов. — Ну… Дело твоё, — усмехнулся я. В конечном итоге мы разговорились до самого вечера. Казалось, что этот парень способен поддержать разговор с любым человеком. В его обществе я на мгновение забыл о своём кошмаре и даже вернулся в те времена, когда в школе меня ценили не только за повышенный интерес к химии и биологии, но и за талант актёра и певца. В какой-то момент Кирилл даже достал гитару, и мне пришлось исполнить пару песен Сплин. Софронов словно отказывался принимать тот факт, что меня привлекают парни, игнорировал моё смущение, когда я слишком долго задерживал взгляд на его губах, не хотел замечать, насколько мучительной становится для меня эта наша едва зарождающаяся связь. Моя симпатия к нему уже давно перешагнула рубеж простой дружбы, но я был счастлив возможности просто быть ближе к нему хоть немного. Один неверный жест, неосторожное слово, и я снова мог оказаться лицом в грязи с пробитой головой, но безумно хотелось рискнуть. Нельзя было влюбляться в него. Но я уже ничего не мог с собой поделать.