Забыть тебя

К моему огромному удивлению, в школе всё вернулось на круги своя. Ребята снова начали общаться со мной, словно и не было никакой вражды. Кирилл отсел к Марине, а на его место пришёл Миронов. Он светил свежим фингалом и пытался наладить отношения. После позорного отступления Женя потерял былое влияние, и теперь не гнушался даже обществом гея. Кирилл полностью ушёл в общение с Мариной, заставляя меня сходить с ума от вспыхнувшей ревности. А ведь в какой-то момент мне даже показалось, что между нами возникло подобие дружбы. Каким же я был идиотом, когда надеялся продвинуть мажорку с её третьим размером возможностей. Смотреть на их мартовский флирт было тошно. Марина всем своим видом демонстрировала, какого видного самца она подцепила, а Кирилл шарахался от меня, словно от прокаженного, прикрываясь своей девушкой, словно щитом, целуя её всякий раз, хотя я хотел заговорить о чём-нибудь. Даже стало страшно от мысли, что я все-таки выдал свои чувства. Других объяснений такого странного поведения бывшего без пяти минут друга я не мог отыскать. Спасение от этого кошмара я снова и снова находил в учёбе. Химия и биология всегда были моей необъяснимой страстью, и на сей раз я искал ответ о том, что же такое любовь. Если это чувство и впрямь является банальным набором гормонов, значит можно блокировать его! Однако наивные ребяческие поиски не принесли результата, а в плане общения я так и остался аутсайдером, хоть на сей раз по своей воле. На следующей неделе во время урока физкультуры, когда мы переодевались на занятие, Софронову стало плохо. Схватившись за живот, он со стоном упал на пол, свернувшись эмбрионом. Вокруг сгрудилась толпа одноклассников, но все стояли, словно в оцепенении. — Позовите мед.сестру живо! — закричал я, подскакивая к Кириллу. В голове метались сотни диагнозов от обострения гастрита до желудочного кровотечения, но состояние Кирилла не давало никаких подсказок. Напряжённые мышцы брюшного пресса не желали поддаваться прикосновениям, однако я продолжил массировать живот Софронова в надежде ослабить спазм. Постепенно он расслаблялся, приходя в норму. Когда прибежала мед.сестра Кирилл даже смог самостоятельно сесть и нагло улыбнуться присутствующим. — Судя по всему, кишечная колика, — отчитался я. — Спазм прошёл, препаратов вводить не пришлось. — Молодец, Фролов… — растерянно пробубнила мед.сестра. Наша Анастасия Аркадьевна была одной из тех девушек в белом халате, которые диплом получали за красивые глаза, а работать пришли туда, где, по их мнению, меньше всего нужно делать. На все диагнозы у неё был один анальгин, потому любое по-настоящему серьёзное происшествие выбивало эту мисс из колеи. — Ему бы освобождение и сопровождающего до дома, — посоветовал я. — Мне не нужен провожатый! — прорычал Кирилл, поднимаясь на ноги, но вскоре снова поморщился от боли. — Поэтому отпросите нас, пожалуйста, у Андрея Игоревича, — продолжил я. — Если в дороге Кириллу станет хуже — вызову врача. — Конечно-конечно… — кивнула мед.сестра и удалилась. — Только попробуй лишить меня возможности прогулять физ-ру, — усмехнулся я. Кирилл вытащил из кармана спортивок телефон и набрал номер такси. Ребята отправились на занятие, а мы с Софроновым вышли из школы, направляясь к поджидающей жёлтой машине. — Проводил? — прошипел Кирилл. — Теперь проваливай! — И не подумаю, — усмехнулся я, усаживаясь следом за ним на заднее сиденье автомобиля. — Пока не буду уверен в том, что выкинул все чипсы из твоего дома. А то тебе до перитонита недалеко. — Это моё дело. — Само собой. — Куда ехать? — прервал наш спор водитель. Кирилл злобно буркнул адрес и уставился в окно, не проронив ни слова до конца поездки. Войдя в его комнату, я первым делом утилизировал все чипсы и газировки больного под его уничтожающим взглядом. Схватив ключи со стола, я запер его изнутри под красноречивый протест, смешанный с благим матом. Игнорируя барабанную дробь кулака о полотно двери, я вышел на улицу, закидывая мешок с мусором в стоящий чуть дальше контейнер. Сердце моё ликовало вопреки здравому смыслу. Я был счастлив помогать Кириллу, и готов был хоть каждый день вот так приходить к нему и готовить еду, следить за его здоровьем… Возможно, сказывается привычка заботиться об отце, ведь они с матерью живут отдельно, а второй раз он так и не женился. Вернувшись в комнату, я обнаружил Кирилла спящим. Свернувшись калачиком, он тихонько сопел в кулак, упрямо сомкнув обиженные губы. Эта картина меня позабавила. Набрав продуктов, я отправился в кухню готовить обед. — Ты всё ещё здесь?! — зло прошипел Кирилл. — Я поесть приготовил. — Спасибо. А теперь уходи. — Не уйду, пока не удостоверюсь, что ты поешь нормально, а не закажешь пиццу в ближайшем подвале, чтоб потом загнуться, — ответил я, удивляясь своему хладнокровию. Почему-то взбешенный Кирилл совсем не казался страшным или пугающим, а даже немного забавлял. — Ты меня за сосунка какого-то держишь?! — Кирилл подскочил с места и прижал меня локтем к стене, злобно и тяжело дыша в лицо. — Мне не нужны няньки, ясно! — Я тебя держу за человека, который скоро угробит к хуям свой желудок, — прохрипел я, стараясь игнорировать крепнущую с каждым мгновением хватку Кирилла, сдавливающую горло. — Поэтому сядь, сожри чёртов суп, и я уйду. Врежь мне, если тебе станет легче, но суп сожри. Зрачки Софронова расширились, а дыхание замерло. Он долго всматривался в мои глаза, словно гипнотизируя, после чего накрыл мои губы порывистым поцелуем. Я замер, не в силах поверить в происходящее. Лёгкие жгло от недостатка воздуха, но я боялся вдохнуть, лишь бы не потерять это мгновение. По позвоночнику поползли мурашки, а тело забила мелкая дрожь. Первый поцелуй любимого человека… Словно мольба о помощи. Опомнившись, Кирилл отстранился, прикрывая рот рукой. — Вали отсюда, — прорычал он, глядя на меня с тем же звериным блеском в глазах, что горел в день, когда он спас меня от амбалов Жени. Но на сей раз всё было по-настоящему.