Преграды рушатся...

Восхитительный - это всё, что находится в голове у Люцифера, на тот момент, когда он ищет подходящее прилагательное, чтобы описать тело старшего брата. Как чёрт возьми, можно быть таким... Соблазнительным, манящим... Красивым. И очевидно, Люцифер не может понять, как так получилось, что он, самое непокорнейшее существо, созданное Богом, оказался прирученным за столь малый отрезок времени своим братом. Почему он даже не сопротивляется, когда Михаил вгрызается в его губы грубым и требовательным поцелуем? Когда архистратиг оставляет засосы на бледной шее? Ответа Люцифер не находит. Михаил разный, всегда. В одну минуту он груб, даже жесток, в другую - мягок и нежен. Это ужасно раздражает, выводит из себя. Но с другой стороны, будь иначе, они бы слишком быстро друг-другу надоели бы. Никто не умеет так тягуче целовать, затягивая в пучину удовольствия. В самом деле, пара поцелуев, хриплое дыхание, покусывание мочки, и архистратиг из дьявола может веревки вить, лишь бы не останавливался. Впрочем, Михаил никогда этим не пользовался. Люцифер дрожит от острых ощущений, когда брат кусает бледно-розовый сосок, обводит языком пресс. Это невозможно, невыносимо. Нельзя быть настолько порочным и чистым одновременно. К тому моменту, когда Михаил касается губами головки, у Люцифера уже нет сил стонать, из горла доносится только хрип и странные жалобные звуки, молящиеся не понятно о чём, то ли остановиться - то ли, продолжать. Есть в этом какая-то загадка. Почему из всех существ на свете - именно Михаил? Михаил, который точно знает, где потянуть, куда надавить, Михаил, которому позволено больше, чем другим? Михаил, который без всякого смущения зарывается пальцами в мягкие чёрные перья, Михаил, который этими же пальцами растягивает, чёрт возьми, снося крышу напрочь? Иногда архистратиг входит резко, одним толчком, заставляя вскрикивать его имя, а затем осыпает нежными поцелуями, как бы извиняясь. Архангел постоянно меняет темп, не давая привыкнуть, каждый раз мешая удовольствие с болью, до самого конца оставаясь в своём клише - альфа. Уж кто-кто, а Михаил умеет подчинять себе. Обманом, правдой, любовью и ненавистью, архистратиг - великолепная манипуляционная машина. И все равно, Люцифер не может представить себе никого, кто мог бы заменить Михаила. После бурного и страстного слияния, Михаил обычно заключает брата в ленивые объятия, также лениво целует в шею, и прижимает к себе крепко-крепко. - Мой. - одно короткое слово рождает в падшем столько эмоций, что голова идёт кругом. - Почему я? - столько раз он задавал этот вопрос себе, а теперь ещё и Михаилу, который, услышав вопрос, разворачивает брата к себе лицом. - Потому, что ты, самое прекрасное существо на свете, потому, что ты не представляешь, как меня сводит с ума, когда ты произносишь моё имя, потому, что я испытываю сильнейшее желание защитить тебя от всего мира и одновременно показать, что ты - только мой. Потому, что ты даже не представляешь, насколько красив, с растрепанными волосами и румянцем на щеках. И этот вид принадлежит мне. - и он снова целует Люцифера, который чувствует, как краснеют щеки от каждого признания старшего брата.