Преграды рушатся...

Люцифер любуется тёмными ресницами, трепещущими от движений век. Михаил тяжело дышит, оно и понятно, здесь, внизу воздух полон соблазнов и греховности, и привыкший к свежести Майкл тяжело свыкается с ним. Падший отводит взгляд. Он убеждён, что никто из его братьев не знает какого это: действительно любить. Михаил наблюдает за ним, и пусть, Люцифер знает, что архистратигу здесь тяжело. Куда тяжелее, чем было ему. Иррационально, но ему хочется помочь. «Даже не думай», - твердит разум. «Он ведь твой брат», - возражает сердце. Падший прикрывает глаза, уставший от этой отчаянной борьбы. Если бы только его кто-нибудь спросил, каково это... Люцифер бы ответил, что это как будто два солнца в тебе, заходящие в разных сторонах горизонта. Как будто пламень пожирающий лёд, и оттого мертвеющий с каждой секундой. Как будто ты заменил разум на сердце. У Михаила таких проблем нет. У Михаила лишь головокружительная влюблённость, одержимость собственным братом, извечная дилемма его собственного "Убить нельзя любить", где он всё никак не поставит запятую. Это похоже на падение. Это похоже на падение? Нет, это похоже на Тьму, окутавшую завесой свет благодати. Нет, это похоже на порок, привязавший его к Дьяволу. Но, да, это так же мучительно. "Да", когда тёплые губы касаются холодных. "Да", когда не получается отстраниться из-за кольца горячих рук. "Да", когда шея горит от отметин, оставленных чужими губами. Это похоже на осознание - "Только я способен тебя согреть". Это похоже на жгучую страсть, охватившую обоих. Это точка невозврата, грань между Адом и Раем, тонкая оболочка, лопнувшая как мыльный пузырь от первых прикосновений и ласк. Они не могут романтично завещать друг другу свои души - у них таковых просто нет, но это ведь не относится к сердцам?