Here, said she, Is your card, the drowned Phoenician Sailor, Those are pearls that were his eyes. Look!) Here is Belladonna, the Lady of the Rocks, The lady of situations. Here is the man with three staves, and here the Wheel, And here is the one-eyed merchant, and this card, Which is blank, is something he carries on his back, Which I am forbidden to see. I do not find The Hanged Man. Fear death by water. T.S. Eliot “The Waste Land” Вот ваша карта - Утопший Моряк-Финикиец (Вот жемчуг очей его! Вот!), Вот Белладонна, Владычица Скал, Примадонна. Вот Несущий Три Посоха, вот Колесо, Вот Одноглазый Торговец, а эту карту Кладу рубашкой, не глядя - Это его поклажа. Что-то не вижу Повешенного. Бойтесь смерти от воды. Т.С. Элиот «Бесплодная земля»
Иллюзионистка подловила Уолтера в торговом центре в Амершаме, на эскалаторе. Воистину, лучший способ спрятаться — это не скрываться. Высокая коротко стриженная блондинка с татуированной щекой, поднимавшаяся по встречной лестнице, внимания не могла не привлекать. Уолтер невольно задался вопросом, рисунок ли это у неё на лице или женщина (а ведь не девчонка уже, явно за тридцать) умудрилась «украсить» себя так на всю оставшуюся жизнь. Тут он поймал её взгляд. Из-за по-разному расширенных зрачков казалось, будто одним глазом женщина смотрит ему в лицо, а другим вперилась в глубину черепной коробки, да так пристально, что у Уолтера закружилась голова. Он потянулся за оружием; нить, неизменно послушная нить вдруг завернулась поперёк ладони, рассекая мякоть, входя в плоть, как в масло, — такая тонкая, что не ощущалось даже боли. Уолтер ошарашенно наблюдал, как на всё углубляющемся порезе выступает кровь. Почему-то казалось, что больно будет только когда нить дойдёт до кости и, врезавшись, застрянет в ней, пронзительно вибрируя, как натянутая струна. Сердце ухнуло вниз, в пресловутую пятку, промахнувшуюся мимо ступеньки, и, поспешно перебрав ногами остаток лестницы, Уолтер очутился в почти кромешной темноте. Спёртый, густой от вони разложения и нечистот воздух застрял в горле. Уолтер задержал дыхание, будто ныряя, быстро дошёл до конца коридора и замер, мучительно вспоминая, что ему здесь понадобилось. За решёткой по левую сторону кто-то зашевелился, заставив насторожиться, но лишь на миг — узнику, полуживому, обтянутому кожей скелету, едва хватало сил ползти. — Pomogite... Пленный ухватился за решётку скрюченными бледными пальцами, просунул наружу голову, оставляя на прутьях клочья волос. Запах разлагающейся заживо плоти ворвался в лёгкие вместе с непрошенным глотком воздуха, отравляя кровь. Рот тут же наполнился чистой, жидкой, как вода, слюной, будто под языком забил родник. В этот момент что-то ударило Уолтера под колени, он невольно сел на подобравшийся сзади гроб, но тот возмущённо распахнул крышку, опрокидывая непрошенного наездника на четвереньки. Тошнота плеснулась вперёд, к горлу... — Быстрее! — зашипела подоспевшая Алукард. — Не время копаться. Уолтер сглотнул набежавшую слюну, пытаясь затолкать обратно подступающую рвоту. — Вам плохо? Неизвергнутый испуг и отвращение растворились в груди... — Кто-нибудь, помогите ему подняться! Он стоял на четвереньках у подножия эскалатора, рядом валялся выпавший из рук бумажный пакет с покупками. Уолтер вздрогнул, когда его плеча коснулись. Две девушки, студентки по виду, встревоженно допытывались, как он себя чувствует. Он перевернул руку — на ладони, разумеется, не было ни следа пореза, — вскочил на ноги, резко оборачиваясь, и успел заметить мелькнувший плащ убегающей блондинки. Бесцеремонно оттолкнув своих несостоявшихся благодетельниц, Уолтер в три прыжка одолел лестницу и бросился вдогонку, но тщетно: иллюзионистка то ли просто оказалась проворнее, то ли исхитрилась отвести ему глаза, когда они разминулись. Минут через двадцать отряд «Хеллсинга» уже прочёсывал Амершам. Два часа спустя, когда были подняты на ноги прочие службы правопорядка, сэр Артур Хеллсинг, сидя на корточках, окружал порог особняка правильным полукругом из измельчённой гостии, повторяя выложенный специально для этой цели каменный узор. — Значит, вампир не сможет переступить этой черты? — Не всякий, но многим это не под силу. — А что, в таком случае, насчёт знаменитого прохождения сквозь стены? — В наружные стены особняка вбито столько посеребренных штырей, что, поверь, пройти без ущерба для себя способны лишь исключительные экземпляры. — Хм. Леди Франсис Хеллсинг прилагала все усилия к тому, чтобы отнестись к отдающему чудачеством занятию супруга с надлежащей серьёзностью. Или хотя бы притвориться, что относится с надлежащей серьёзностью, но выкрашенные в озорной рыжий оттенок кудри и залегшие в уголках глаз смешливые морщинки задачи ей не облегчали. Безнадёжное занятие, по-видимому, наскучило ей самой, и она сделала вид, будто мыском туфли собирается наступить на аккуратно насыпанную черту. Артур отмахнулся, потерял равновесие и сам смёл рукой часть защитного полукруга. — Извини, — выдавила сквозь смех леди Франсис. — Вообще-то, дорогая, — Артур принялся терпеливо поправлять черту, — вполне возможно, что ситуация у нас серьёзная. С иллюзионистами шутки плохи. — Правда? — Мы раз удостоились визита одной такой вампирши прямо в «Хеллсинг», — Артур развернулся и встретился глазами с Уолтером, наблюдавшим за четой с галереи над холлом. — Пока мы разобрались, что происходит и кто есть кто, я успел подстрелить Уолтера, а Уолтер сломал мне руку. Новостей, я так понимаю, нет? — Нет, сэр. Мистер Ричард проверяет информацию по больницам, не обращался ли кто в последнее время с жалобами на галлюцинации. Артур одобрительно кивнул. Они оба понимали, что вероятность обнаружить вампиршу до нового нападения невелика. Главный ключ — её необычная внешность — могла быть всего-навсего иллюзией. Нападение на «Хеллсинг» было, в принципе, не худшей альтернативой: если где нежити и могли оказать достойный приём, то только здесь. Они с Артуром уже успели кратко обсудить то, что столкновение с главным оперативником «Хеллсинга», именно с ним из семи миллионов лондонцев, никак не могло быть случайностью, но цель этой атаки оставалась загадкой. Иллюзионистка могла убить его прямо там, на эскалаторе, неохотно признался себе Уолтер, но отчего-то не довела дела до конца. Довольствовалась тем, что проверила его на устойчивость к внушению? — Я бы не сказал, что теперешняя ситуация так же опасна, как в тот раз, — счёл нужным уточнить Уолтер. — Во время нападения я чувствовал, что что-то не так. Если бы мне закралось хоть малейшее подозрение на иллюзию, то, думаю, я без труда сбросил бы её. — По мне так звучит достаточно опасно, — вмешалась леди Франсис. — Значит, в случае тревоги главное — не торопиться стрелять ни в кого? — Напротив, Франсис. Если до вечера ситуация не прояснится, то не выходи из спальни и стреляй в любого, кто там появится. — Но... — Я буду в рабочем кабинете, я всё равно не усну. — Но если это окажется не вампир? — Стреляй тем более. Никому, кроме меня, являться к тебе в спальню не положено. Не волнуйся. — добавил Артур, когда смешливые морщинки супруги отказались вернуться на место в ответ на шутку, — остальные в доме получат соответствующие указания. Завершив полукруг из гостии, он ножом надрезал себе палец, стряхнул по периметру несколько капель крови и вывел защитные знаки, бормоча: «С Божьей помощью и своей кровью оберегаю сей дом». — Хорошо, что его высокопреосвященство не видит твоих христианских практик. — Это не было бы нашим самым большим разногласием на предмет того, что соответствует, а что не соответствует духу христианства. Это даже был бы не первый архиепископ, с которым у меня случаются... незначительные расхождения во мнениях. — Я принесу пластырь. — Н-надо, — промычал Артур, засовывая палец в рот. — Кстати, где твой пистолет? — В ящике стола. — Дорогая, — вздохнул Артур с выражением ангельского терпения, — вообще-то я подарил тебе пистолет едва ли не вместе с обручальным кольцом не для того, чтобы ты держала его в ящике стола. С другой стороны, может... может тебе лучше уехать на несколько дней в Лестер? Или договориться с доктором Уорриком, чтобы тебя положили на обследование пораньше? — Перестань, Артур. Это и мой дом тоже. Хорошо, сейчас я схожу за пистолетом. И за пластырем, — непреклонно добавила леди Франсис, удаляясь. Артур смотрел ей вслед мягко, но несколько обескураженно. На шестом десятке лет нелегко смириться с внезапным появлением в доме кого-то, кто держит пистолет в ящике стола и настаивает на пластыре для малейшей царапины. «Четверо — как раз компания для бриджа», — объявила леди Франсис. Это было, безусловно, вопиюще непрофессионально, однако, имея дело с людьми, непривычными к долгим часам внимательного ожидания, Артур счёл бридж меньшим злом. Было бы хуже, если от скуки кто-то принялся бы искать себе занятие или бродить, вопреки договорённости, по комнате, а то и вовсе нафантазировал бы какие-либо подозрительные звуки в коридоре. Играли по парам, как сидели в гостиной вокруг низкого резного арабского столика: Уолтер, всматривающийся в темноту за окнами, с устроившимся напротив Артуром, который приглядывал за входной дверью, и Ричард вместе с Франсис по бокам. Ни дать, ни взять, присели скоротать мирный вечер — если бы не выложенные на стол тяжёлые револьверы братьев Хеллсинг и изящный блестящий «леди Смит» Франсис; пустота на четверти Уолтера, оттенённая чужим оружием, казалась ещё более угрожающей и неоднозначной, нежели смертоносный металл. — Это нечестно, — притворно обиделась леди Франсис, заканчивая подсчёт очков после второго проигрыша. — Вы с Уолтером — слишком слаженная команда. Ричард, поменяйся местами с кем-нибудь из них. — Мы здесь не только в бридж сыграть собрались, дорогая. — Ах, да, точно. Ричард неодобрительно нахмурился, словно не замечая — или не желая замечать — иронии в ответе невестки. Уолтер словил себя на сиюминутном порыве исполнить просьбу. Может, то была излишняя педантичность или инстинкт, но его всё настораживало, что лежащий на столе револьвер Ричарда направлен прямо на леди Франсис. Следующие известия поступили почти сутки спустя. Лицо женщины с татуировкой промелькнуло на одной из камер в Хитроу: иллюзионистка могла отвести глаза окружающим, но не технике. Задерживать посадку, чтобы перехватить объект в аэропорту, было рискованно: вампирша могла слишком быстро заподозрить неладное и ускользнуть. Поэтому вылет отложили на самую малость, минут на пятнадцать, — чтобы Уолтер успел на то же рейс в Асунсьон. Безусловно, речи не могло быть об открытом столкновении с нежитью в самолёте, полном людей. Миссис Эмма Стаут, как числилось в документах, летела эконом-классом — на удачу Уолтера, в бизнес-классе, где он мог оставаться все пятнадцать часов полёта незаметным, имелись свободные места. За это время Артур должен был связаться с посольством в Парагвае, чтобы те по прибытии обеспечили Уолтера нужными документами. При каких-либо других обстоятельствах Артур скрипнул бы зубами и предоставил решать проблему с беглой вампиршей католической церкви, в чьем ведении находился Парагвай. Однако оставить без ответа вызов, брошенный самому Ордену королевских протестантских рыцарей в самом сердце Англии, ни он, ни Уолтер не могли. Сложись обстоятельства удачно, всё, что Уолтеру понадобилось бы, — это несколько минут наедине или почти наедине с вампиршей в каком-нибудь полупустом коридоре в аэропорту. Преследование, однако, никак не хотело идти по плану. Позвонив из зала выдачи багажа в посольство, Уолтер выяснил, что с его документами вышла проволочка, поэтому на территорию Парагвая ему пришлось пробираться тайком, через служебные помещения аэропорта. Этой досадной задержки оказалось достаточно, чтобы иллюзионистки и след простыл. Часов полёта более чем хватило на обдумывание самых различных вариантов дальнейших действий. Уолтер добрался до посольства, связался с «Хеллсингом», получил мрачное согласие Артура на продолжение операции и самонадеянным европейским туристом бросился в объятия шумного города, столицы недружелюбной, по идее, католической страны. Асунсьон заливал его жидким огнём южного солнца, дразнил незнакомым языком, непривычными лицами, контрастом нищеты и вычурной роскоши нуворишей, потрёпанности и пёстроты; пытался сбить с толку нарочитой, кричащей чужеродностью. Но с заходом солнца дневной Асунсьон затворил врата, уступив место городу ночному, координаты которого — не широта и долгота, а время суток, городу, чьи черты Уолтер узнал бы в любом городе мира, чьи неписанные законы, запреты и приглашения читал в зыбких полутенях на границе света фонарей, в бормотании ночных жителей за углом, чуял в обострённых ночной влагой запахах. Он являлся полноправным гражданином этого мегаполиса, где паспорт, акцент, цвет кожи существенного значения не имеют.2
27 марта 2016 г. в 00:25