By the waters of Leman I sat down and wept... Sweet Thames, run softly till I end my song, Sweet Thames, run softly, for I speak not loud or long. But at my back in a cold blast I hear The rattle of the bones, and chuckle spread from ear to ear. T.S. Eliot “The Waste Land” При водах женевских сидел я и плакал... О Темза, не шуми, пока я допою. О Темза, не шуми - не долго будешь слушать песнь мою... И в вое ветра за моей спиною Я слышу стук костей и хохот надо мною. Т.С. Элиот «Бесплодная земля»
Забравшись с ногами на подоконник, Уолтер меланхолично курил. Подоконник был поуже, чем в «Хеллсинге», поэтому пришлось распахнуть окно и свесить для равновесия ногу наружу. Ночь по-прежнему улыбалась своему знакомцу, лишь теперь — выжидающе сощурив бесчисленные глаза, будто почуяв слабину, первую кровь. Пока что и речи не могло быть о том, что Уолтер способен потерять равновесие и свалиться вниз, в томящуюся ожиданием темноту, вслед за редкими болидами окурков. Да и падение с четвёртого этажа пока что оставалось для него просто требующим особой сноровки прыжком. Пока что — это сколько лет? Успеет ли он вовремя поймать день, когда придётся поставить точку, сложить оружие, или осознание досадной промашки придёт лишь с вампирскими клыками, вонзающимися в слишком медлительное тело, с пулей, от которой не уберегут притупившиеся рефлексы? А может, последнее время судьба великодушно только и занимается тем, что подаёт ему знаки: день настал? Зачаровавшая его иллюзионистка удрала, вместо того, чтобы нанести удар; молодой нахал предпочёл дерзко сорвать с него монокль, оставив на ухе мелкую, но въедливую царапина от клипсы, вместо того, чтобы полоснуть одним из своих лезвий по горлу или всадить нож в глаз. «Меня послали отсоветовать вам ехать в Фуэрте Олимпо». Кто послал? Что скрывается в городе с полубожественным названием Фуэрте Олимпо? Не подлежало сомнению, что в одиночку Уолтеру действительно ехать в Фуэрте Олимпо не следовало. Дело придётся иметь, самое меньшее, с двумя нешуточными противниками. Он должен был связаться с «Хеллсингом», доложить Артуру о результатах расследования и признаться, что справиться с поставленной задачей ему не по силам. Артуру и решать, удовлетвориться ли заверениями вампирского посланца, что в Англию они больше не сунутся, закрыть дело и отозвать Уолтера или подключить более радикальные средства. Но каким бы ни было решение Артура, для Уолтера оно означало поражение и знаменовало собой начало нисхождения. Или начало тому было положено раньше? Нелепой, едва не задевшей глаз пулей? Теми тренировками, во время которых лучшему оперативнику «Хеллсинга» пришлось признать: быстрее, точнее, искуснее невозможно, предел возможностей тела достигнут, и лучшее, что его ждёт, — поддерживать себя в нынешней форме, цепляться за неё, что есть мочи; однако, как известно, чтобы оставаться на месте, надо бежать вперёд. Увядание было неизбежно, раз уж Уолтер вообще умудрился достичь возраста увядания. Вот только приносило ли осознание неизбежности происходящего хоть кому-нибудь хоть когда-нибудь хоть какое-нибудь облегчение? Чёртова стекляшка поблёскивала на столике. Голова начала ныть от разницы диоптрий между глазами. Уолтер нацепил монокль, спустился в холл и расспросил клевавшего носом администратора, как добраться до Фуэрте Олимпо. Вернувшись в номер, он на гостиничном бланке подробно описал всё, что удалось выяснить за два дня, запечатал конверт и адресовал на своё имя в «Хеллсинг». Уолтеру уже доводилось поступать подобным образом во время рискованных одиночных заданий. Если он не вернётся, Артур проверит его корреспонденцию и получит сведения, необходимые для продолжения расследования. Если Уолтер не вернётся, у Артура останется лишь один выход: разбудить Алукарда, Немёртвого графа. Алукард, смертоносную леди в белом. Основным путём в Фуэрте Олимпо была река Парагвай, которую в здешних местах именовали просто Рекой. Имена нужны лишь её многочисленным притокам и протокам; когда же те вливаются в Реку, потребность в именах отпадает. Можно было, правда, взять в Асунсьоне напрокат автомобиль, но Уолтер предпочёл не петлять по неясным парагвайским дорогам. К тому же, он плохо привыкал к иному направлению движения и при необходимости садиться за руль за границей нет-нет да вздрагивал от ощущения, будто летящая на него машина выскочила на встречную полосу. Старым расшатанным автобусом до Консепсьона, главного порта на Реке, два дня в ожидании парохода — было в этой неспешности его путешествия нечто не успокаивающее, нет, но притупляющее тревогу, заставляющее примириться с пресловутой неизбежностью происходящего. Уолтер держал уши востро, но новых нападений не последовало; даже слежки никакой заметно не было. Расслабиться он позволил себе, лишь когда замызганный шумный пароходик отчалил, отгородился от твёрдой земли широким потоком проточной воды и пополз вверх по Реке, часто останавливаясь на маленьких безлюдных станциях. В условном одиночестве тесной каюты с тонкими фанерными стенками, взяла верх ещё в подростковом возрасте приобретённая привычка крепко засыпать при первой же возможности, оказавшись в безопасной обстановке. Потом же Уолтер просто лежал, вытянувшись по диагонали на короткой кровати, или, прислонясь к борту, равнодушно смотрел на проплывающий мимо берег, предаваясь грёзам и воспоминаниям, игнорируя любопытствующих попутчиков по первому классу или назойливых продавцов всякой всячины, начиная от термосов с мате и кончая чучелом небольшого крокодила. Раз Уолтер глянул в мутную зелёную воду, но в мелкой ряби, дробившей серо-голубое отражение парохода, не узрел себя, ни единого бросаемого рубашкой белого блика. И это отчего-то показалось закономерным. *** На расчищенном от бумаг и писчих принадлежностей столе лежали пять образцов сверхтонкой металлической проволоки из различных сплавов. Нацепив ювелирную лупу, Уолтер кропотливо, дюйм за дюймом просматривал их, удостоверяясь в полном отсутствии пятнышек коррозии или зазубрин. Он всегда собственноручно, не доверяя ни единой цифре в прилагающейся документации, проверял и подвергал стандартным испытаниям каждый образец. Сэр Артур порой подсмеивался над дотошностью своего «дворецкого». Однако история о лопнувшей струне для Уолтера грозила обернуться куда плачевнее, нежели в случае знаменитого скрипача-виртуоза. Уолтер отвлёкся на звук остановившего у входа автомобиля и выглянул в окно — для порядку. Артур с кожаным дипломатом в одной руке и глянцевым квадратным конвертом с новой пластинкой — в другой небрежно захлопнул дверцу ногой, отослал не успевшего даже ступить из машины нового водителя («Сделать выговор», — взял на заметку Уолтер), мазнул взглядом по окнам — каждая случайно выглянувшая в этот момент наружу горничная или машинистка была бы уверена, что взгляд предназначался именно ей — и взбежал по ступеням в дом. Похоже, ничего из ряда вон выходящего не намечалось. На небольшой, недавно отремонтированный кабинет с портрета на стене взирала с улыбкой и живым блеском в глазах недавно вступившая на престол её величество королева Великобритании, Доминионов и иже с ними Елизавета II. Уолтер непроизвольно улыбнулся королеве в ответ, как старой знакомой. Тысяча девятьсот пятьдесят третий был для Британии хорошим годом; поговаривали, что жизнь наконец входит в довоенное, благополучное русло. Артур, дорвавшись после войны до реформ, заканчивал преобразование Института Хеллсинга в военный Орден королевских протестантских рыцарей и с лихвой сдержал данное когда-то Уолтеру слово, что Уолтер сгодится ему в чём-нибудь посерьёзнее оперативной работы. За лето в «Хеллсинге» Уолтер с головой ушёл в дела организации, оставив позади относительную оксфордскую вольницу; диплом в украшенной тиснением корочке занял своё место в папке с личным делом, а одна-другая беседа с Алукардом успела разрушить надежду, что университета будет достаточно для успешной пикировки с пятисотлетней тварью. На письмо недавнего однокурсника, Олли Кэмбэлла, приглашавшего ближе к осени на встречу выпуска, Уолтер ответил вежливым отказом и больше о приглашении не вспоминал. «Ньюз Крониклз», раскрытый на статье об эпохальном открытии доктора Фрэнсиса Крика, напомнил Уолтеру, что к пятнице ему ещё нужно подготовить последнюю часть архива Института Хеллсинга для передачи в колледж ВВС в Крэнуэлле. Поколебавшись, он уговорил себя, что утомительная возня со старыми делами не должна занять много времени — Куинси Харкер, уйдя наконец на долгожданный покой, оставил после себя безупречный порядок, — и снова с головой ушёл в проверку образцов. Тревожное ощущение подкралось где-то через полчаса, просочилось в щель под дверью, подобно дыму пожара. Опыт научил Уолтера не пренебрегать любыми сомнениями или предчувствиями, какими бы параноидальными или абсурдными те ни казались со стороны. Без лишних мыслей он отложил своё занятие и, машинально скрадывая шаг, ступил в коридор. Артур раз заявил, что, если бы у Альфреда Хичкока возникли проблемы на режиссёрском поприще, он принял бы мастера саспенса в «Хеллсинг» с распростёртыми объятиями. Этому человеку явно не понаслышке было знакомо интуитивное звенящее ощущение опасности, зыбким маревом преображающее сам воздух. Рутинные шумы рабочего дня: голоса, стук печатных машинок, бормотание радио, шаги — лёгким эхом отдавались в коридоре, но звук был каким-то на едва уловимую долю приглушённым, размытым. Уолтер поднялся на второй, жилой этаж. Шорох и возня, выдававшие чьё-то присутствие, заставили его заглянуть в гостиную. Незнакомая индийской внешности женщина в сари вертела в руках пластинку, притопывая отставленной ногой в такт неслышимой музыке. — Вот это очень забавно, только послушай, — заговорила она, стоя к Уолтеру вполоборота, оторвала взгляд от текста на наклейке — и в ту же секунду пластинка полетела прямо ему в голову. Он извернулся, поднырнув под летящий предмет; очень кстати, поскольку за броском пластинки последовал выстрел, и слева, куда, по логике, Уолтеру следовало отклониться, просвистела пуля. Нити вот-вот должны были рассечь незваную гостью, когда та возопила звучным знакомым хозяйским баритоном, разнёсшимся по всем уголкам особняка: — Алукард! Уолтер, попятившись, выскочил обратно в коридор и дальше, на галерею над холлом, спешно перехватывая и сматывая нити. Ясно было одно: глазам верить не стоило. Ушам, впрочем, тоже: он окликнул предполагаемого Артура, полученную в ответ пулю пришлось отбить. От греха подальше Уолтер перемахнул через перила и спрыгнул на первый этаж, где кто-то тут же ухватил его сзади. Удар локтём пришёлся будто бы в цельную скалу. Боль и краткий испуг за повреждённую, возможно, руку, на миг ошеломили Уолтера — достаточно, чтобы между его губ бесцеремонно ворвался палец и чтобы незнакомым голосом отданному приказу «Глотай!» незадачливый охотник покорно последовал, тут же осознав безрассудность своего поступка. Странная субстанция даже не доползла до желудка, а просочилась из гортани прямо в грудную клетку, обволокла сердце, которое протестующе сжалось в плотный ком. В глазах потемнело. Казалось, что оно больше не разожмётся, удушит образовавшейся на его месте сосущей пустотой в груди. Но выплеснутая в аорту кровь, докатилась приливной волной до головы, ударила гулким толчком, закипела в каждом сосуде, засвербела под кожей, добежала обратно до сердца, и то, наполнившись животворной влагой, вновь заняло положенную полость, заколотилось. Пару долгих секунд после того, как хватка сзади разжалась, Уолтер не воспринимал ничего, кроме бешеного сердцебиения. — Так-то лучше. Он отпрянул, но Алукард предусмотрительно дёрнула его за плечо обратно, под прикрытие галереи. Наверху мелькнула фигура Артура, и Уолтера едва не зацепило новым выстрелом. — Не подходи, — предупредил он, держа нити наготове. — Как мне знать, что ты — настоящий? — Боюсь, что никак, — Алукард пожала плечами. Выглядела она точь-в-точь как обычно — как обычно, когда вампир предпочитал облик девочки-подростка, разумеется. — Решай сам, и побыстрее, насколько правдоподобной тебе представляется следующая версия происходящего: незваный гость, который наслал иллюзию, чтобы столкнуть вас с хозяином. И какой смысл мне лгать, если я только что мог без труда разделаться с тобой? Щёки горели от стыда за недавнюю промашку, в других обстоятельствах оказавшуюся бы роковой. Голова слегка кружилась от пережитого потрясения. — Что ты мне споил? — Свою кровь, — Алукард показала испачканный алым палец. — Наш гость — противник серьёзный, но над моей кровью и моим именем он не властен. Уолтер кивнул, вспоминая, как сквозь мираж прорвалось яростное: «Алукард!» — Тебе нужно привести в чувство и сэра Артура тоже. — Он строжайше запретил мне применять в отношении него подобные трюки при любых обстоятельствах. Уолтер заворчал от досады. Не могла принципиальность сэра Артура проявиться в чём-нибудь другом? — Ладно. Так где прячется наш вампир? На сей раз он сам успел заметить обходной маневр Артура и скрыться вместе с Алукард за углом. — Алукард! — выкрикнул Артур снова. — Где тебя черти носят? Убери эту дрянь немедленно! Это приказ! — Радуйся, что хоть пальцем на тебя не показал, — беззаботным тоном произнесла Алукард. У Уолтера по спине поползли мурашки, а она продолжила, уже нехарактерно серьёзно и лаконично: — Этот вампир — не про тебя. Не вздумай вмешиваться. Присмотри за хозяином, да в оба. Уолтер кивнул. Алукард смерила его тяжёлым взглядом из-под густой чёлки, и девичье личико исказилось вдруг острозубой предвкушающей ухмылкой: — Повеселимся! — без капли сомнения пообещал носферату, выхватывая автомат и исчезая в стене. Уолтер выкинул из головы недобрые предчувствия, тем более, что обстоятельства к размышлениям не располагали. Задачу «присмотреть» за хозяином, которому не терпелось всадить в него пару серебряных пуль, пустячной назвать никак было нельзя. Уолтер вдруг понял, что слабо представляет себе, как действовать. Если бы задача стояла убить — в этом ему среди людей не было равных. Не церемонясь, помять, но захватить живьём вампира классом помельче для опытов ему несколько раз доводилось. Спасти и быстро сдать на попечение солдат несостоявшуюся жертву — пожалуйста. Но остановить яростно сопротивляющегося противника и удерживать его неизвестно сколько, не причиняя вреда? Артур наверняка невесть что себе вообразил. Алукард на зов не является, охрана на стрельбу не реагирует — последнее ненадолго озадачило и самого Уолтера, пока он не вспомнил уловленные ранее странные ощущения. Внезапная «глухота» охраны — явно тоже дело рук их гостя. И хорошо ещё, если он потрудился создать иллюзию, а не перерезал солдат «Хеллсинга» исподтишка. Первым делом Уолтер попытался спровоцировать Артура на то, чтобы тот расстрелял все патроны. Это не должно было составить особого труда: Алукард не однажды, развлекаясь, подлавливала его в этом самом холле, и Уолтер буквально памятью тела помнил линии обстрела из почти любой точки на галерее или на лестнице. Артур, однако, отступил прежде, чем потратил последний патрон. Металлический щелчок выдал, что он перезаряжает оружие. Уолтер подпрыгнул и, подтянувшись, вскочил на перила, намереваясь захватить своего хозяина врасплох, но тот оказался проворнее. Взмахом сабли, прихваченной со стенки в гостиной, не дав противнику подойти вплотную, Артур напал с отточенным умением и неестественной стремительностью — видимо, воздействие чужого вампира на разум не ограничивалось изощрёнными галлюцинациями. Раз, два, три, четыре, пять... От чего-то увернувшись, что-то отбив, на шестом выстреле Уолтер взметнулся вверх, запрыгнул, перевернувшись в воздухе, Артуру за спину, закрутил ему правую руку, выбив по ходу дела из кисти саблю, заломил посильнее и пинком опрокинул невольного противника на колени, не давая ему воспользоваться преимуществом в весе. Любого нормального человека боль в выкрученной до предела руке надёжно удержала бы на месте, однако он не учёл, что Артур-то был не в своём уме. Уолтер живо ощутил, как по мышцам притиснутого к нему тела пробежала волна усилия, как с щелчком выскочила из сустава, хрустнула под рукой кость, и Артур яростно рванулся на свободу, сбрасывая с себя ошеломлённого слугу. Рванулся — и, дико взвыв от боли, снова упал на колени. Уолтер настороженно присел напротив, кляня собственную нерасторопность. По крайней мере для окружающих Артур больше не опасен, мелькнула малоутешительная мысль. А вот для себя... — Сэр? Артур смотрел на него ошарашенно, зато вполне осмысленно. Одно счастье: зашкаливающая боль вырвала его из плена иллюзии. — Уолтер? — На «Хеллсинг» напали. Вампир вас загипнотизировал. Опасность, которую вы только что видели, — иллюзия. Вы верите, что то, что вы видите сейчас — настоящее? — Конечно, это настоящее, — с обидой огрызнулся Артур, невольно дёрнув по привычке плечами и вскрикнув. — Я, блять, даже предпочёл бы, чтобы оно не было настолько настоящим! Уолтер помог ему встать. Из восточного крыла послышался знакомый заливистый хохот и звук автоматной очереди. — Лучше не оставаться в особняке. Алукард отправился за этим вампиром и велел не вмешиваться. — Откуда кровь? — проворчал Артур и остановился. — У тебя рукав в крови. У него не только рукав был в крови. Лишь сейчас, когда азарт и напряжение схватки схлынули, Уолтер запоздало ощутил жжение в боку. Артуру всё-таки удалось его зацепить, скорее всего, уже в прыжке, последним выстрелом. — Поверхностное, — как можно небрежнее бросил Уолтер наугад, просто предположив, что рана посерьёзнее в таком месте ощущалась бы значительно болезненнее. Однако Артур, возможно, и не отличался устойчивостью к вампирским чарам, но флёром легкомысленности его с толку было не сбить. — Это я стрелял? — одеревеневшим тоном спросил он без обиняков, пялясь на так и не выпущенный из собственной здоровой руки револьвер. — Да, — признал Уолтер. — Послушайте, сейчас это несущественно. Патроны кончились, не беспокойтесь. Нам надо выбраться отсюда и поднять тревогу. Правда, я с самого начала нападения не видел никого из охраны и не знаю, что с ними. Может, кто-нибудь всё же услышит... — он открыл щит на стене и, повернув рычаг, включил сирену боевой тревоги. — Твою мать, Уолтер! — рассеянности Артура как не бывало. — Ты что наделал? А если сейчас сюда заявится куча вооружённого народа, которому может привидеться что угодно? Вот уж точно, твою мать. Уолтера будто ледяной водой окатило. Он, что, запаниковал? Это всё ранение; когда приходится сражаться один на один с таким противником, как вампир, ранения недопустимы: и как потенциальная слабина, и из-за крови, раззадоривающей тварь. Он всегда реагировал на ранения не особо стоически... — Идём, — теперь пришёл черёд Артура ухватить его за локоть и потащить за собой. — Может, ещё успеем. Они не успели. В холл ворвалось несколько солдат «Хеллсинга». И, то ли Артур верно разгадал намерения иллюзиониста, то ли не следовало ему произносить свои догадки вслух, но увиденное на галерее второго этажа охране, судя по последовавшим выстрелам, сильно не понравилось. — Прорываться? — деловито спросил Уолтер у своего хозяина, уводя его с линии обстрела. — Или будем отступать? Он мог рассчитывать на то, что убивать не придётся, но лёгкими ранениями со стороны, невольным образом ставшей противоположной, было не отделаться. Не с раненным боком, который теперь будто ножом резало при каждом неловком движении, и не с человеком, которого нужно прикрывать дополнительно, за спиной. Мигом взвесив альтернативы, Артур отчеканил: — Отступать. В зал заседаний на третьем этаже, — и, уже взбегая по лестнице, процедил: — Не станет же Алукард гонять эту тварь целый день. Нужно лишь потянуть время. Зал будет понадёжнее иного бункера. Под ними частой неровной дробью рассыпались шаги преследователей, кто-то пальнул вверх, пытаясь достать цель через пролёт лестницы. Бункер и есть, с облегчением перевёл дух Уолтер, захлопывая тяжёлую бронированную дверь. Для защиты от людей сойдёт, остаётся только не проморгать вампира — если тому вдруг повезёт оторваться от севшей ему на хвост Алукард. Выстрелы гулко ударились о дверь, раздался приглушённый стеной вскрик — наверняка кого-то зацепило рикошетом. Артур, придерживая вывернутую руку, тяжело опустился на стул. — Вам лучше перейти в конец зала, — Уолтер прижался ухом к стене, вслушиваясь. — Им может прийти на ум принести динамит. Кривясь от боли, Артур закрыл глаза. — Сейчас. За минуту они точно не обернутся. — Давайте я посмотрю, что можно сделать с вашим плечом. Артур осторожно повёл головой, отказываясь. — Из меня хотя бы не хлещет кровь. Займись прежде всего собой. За резной палисандровой панелью в стене они держали целый набор для выживания: аптечку, оружие с запасом патронов, сухой паёк, канистру с водой. Первым делом Уолтер подобрал брошенный Артуром на стол пустой револьвер, зарядил весь барабан и протянул хозяину. Артур открыл глаза и нахмурился. — Не надо. — Я вынужден настаивать. Если вампир прорвётся сюда... — ...то я не удружу ни одному из нас, выстрелив тебе в спину. Уолтер наткнулся, как на каменную стену, на слишком знакомое выражение: сведённые вперёд брови вразлёт, упрямо поджатые губы. Выражение это означало тщетность дальнейшего спора. Он скрипнул зубами, как никогда терзаясь необходимостью пробиться через это упрямство любым уместным или неуместным способом: наорать, встряхнуть, даже ударить. — Вам же удалось сбросить иллюзию, — вместо всего этого продолжал терпеливо настаивать Уолтер. — Один раз и лишь благодаря болевому шоку. Ты, похоже, поустойчивее будешь, а насчёт меня нет никакой уверенности, что я не поддамся, если вампир возьмётся за своё по новой. — Я не могу оставить вас безоружным. — Тогда засунь свой револьвер куда подальше и останови эту чёртову кровь! — вспылил Артур. — Ты — лучшее оружие, что сейчас есть у меня под рукой. И, напротив, худшее, что ты в данный момент можешь мне причинить, — это хлопнуться в обморок от потери крови. Крыть было нечем. Уолтер отвернулся, расстёгивая и скидывая пропитавшуюся кровью одежду прямо на пол. Что бы ни говорил Артур, предпочтительнее было иметь за спиной сотоварища по оружию, а не стену, через которую вампир классом повыше мог просочиться без малейшего звука или колебания воздуха. Ранение правда оказалась поверхностным. Не забывая держать помещение на виду, Уолтер на скорую руку остановил кровь и обработал рану. — Помощь нужна? Одну руку ещё могу предоставить в твоё распоряжение. Поворачиваться вправо было несколько проблематично, но Уолтер, отмахнувшись, закончил сам и вернулся к хозяину. — Давайте переберёмся в дальний конец зала, и я посмотрю ваше плечо, — заявил он требовательно, будто предыдущие действия и в самом деле были лишь оказанным другому одолжением, дававшим Уолтеру право претендовать на ответную любезность. Он помог Артуру освободиться от пиджака, жилета и рубашки, стараясь как можно бережнее снимать одежду с вывихнутой руки. Та выглядела скверно: перекошенное плечо, невооружённым глазом заметный перелом кости, кровоподтёк, расползающийся под загорелой кожей. — Может, попробуешь вправить? — Нет, — Уолтер подспудно рад был необходимости отвести глаза от увечья, чтобы осмотреть зал. — Слишком серьёзно, лучше зафиксирую поудобнее. В аптечке есть лидокаин, если хотите... — Никаких обезболивающих, — Артур мотнул головой решительнее, нежели стоило, и зашипел, побледнев сильнее. На лбу бисеринами выступила испарина. — Хватит на сегодня галлюцинаций. Уолтер свернул из жилета валик под мышку и прибинтовал руку, тщательно зафиксировав по всем осям, накинул Артуру на плечи пиджак. Его самого начинало знобить, но надевать обратно рубашку с задубевшей от крови полой не хотелось. Хватало и липнувших к бедру брюк. — Подозрительно тихо, — пробормотал Артур. — Уж не натравила ли эта тварь солдат на прочий персонал, просто в отместку? — Не думаю, сэр. Вампиры способны понять привязанность к некому узкому кругу «своих» — но не чувство ответственности за чужих людей. Ему не придёт в голову возможность отомстить таким образом. Артур хмуро уставился на него. Оба понимали, что подобная трактовка — лишь предположение. Оба понимали, что в любом случае Уолтер никуда хозяина отсюда, из относительной безопасности, не отпустит. Лицо Артура вдруг оживилось, он выразительно стрельнул взглядом Уолтеру за спину. Развернувшись, тот метнул нити, хотя успел узнать одетую в светлое фигуру с автоматом, которая выскочила из стены. Кровь из шеи хлестнула неестественно обильным ярким фонтаном, забрызгивая всё вокруг. Туловище, пролетело по инерции вперёд и неловко повалилось, опрокидывая стул; отделённая голова ударилась о столешницу, перескочила на другую сторону комнаты, покатилась по полу и, ударившись о стену, замерла. — Верно, — понимающе заметил Артур. — С настоящим особой беды не приключится. Уолтер запоздало вспомнил, что он-то гарантировано должен видеть всё, как есть на самом деле. С другой стороны, от серьёзного противника следует ожидать способностей к изменению обличия. Минут пять они глядели на не торопящиеся рассыпаться в прах останки и растекающуюся кровь, затем терпение Артура лопнуло, и он устало приказал: — Хватит валять дурака, Алукард. Соберись, что ли? По растёкшейся вокруг обезглавленного тела багровой луже пробежала рябь, она шевельнулась, подобно гигантской амёбе, и потихоньку принялась съёживаться, втягиваться в туловище, оставляя угодившую в неё окровавленную рубашку Уолтера девственно-белой. Отлетевшая в сторону голова дрогнула и покатилась обратно. Что-то зашумело, замелькало в воздухе тучей мелких писклявых крылатых созданий, Уолтер на миг отвёл глаза от раздражающего мельтешения, а когда глянул вновь, Алукард уже с преувеличенной заботой ощупывала и массировала шею без малейшего следа или шрама. — Безукоризненная реакция, Ангел смерти, но, честно говоря, я вдоволь набегался за нашей гостьей... Артур поднялся на ноги и ничего хорошего не предвещавшим ласковым тоном приказал: — Прими-ка приличный вид. Уголки губ Алукард дёрнулись, насмешливо приобнажая клыки. Ещё трепещущая в углу зала стая летучих мышей взвилась, затрепетала и неуловимо втянулась в вихрь, который преобразил изящную девочку в долговязого вампира в алом плаще, глянувшего на хозяина сверху вниз с прежней насмешкой. Артур передёрнулся явно как от боли, так и от раздражения, здоровой рукой дотянулся до взлохмаченной чёрной шевелюры и резко приложил Алукарда лицом о полированную столешницу. — Оторвёте! Я же только что... — Я хочу знать, — неприкрытая ярость в голосе Артура однозначно свидетельствовала о том, что шутки он в данный момент понимать отказывается, — каким образом эта тварь проникла в мой дом, который тебе положено оберегать? Почему ты медлил, пока она не перевернула всё вверх дном? И какого чёрта ты развлекался, вместо того, чтобы сразу снять печати и упокоить её на месте, в то время, когда под угрозой была моя жизнь и жизни моих людей?! Он отпустил Алукарда и, вцепившись в стол, нашёл в себе ещё силы не свалиться — медленно опуститься на ближайший стул. Алукард выпрямился, торопливо смахивая длинным языком стекающую из разбитого носа струйку крови. — Бристольское дело, два года назад, вы, разумеется, хорошо помните, — спокойно начал он, и Артур, которого напоминание отнюдь не умиротворило, зло процедил: «Ещё бы». Уолтер тоже кивнул, хотя вопрос был адресован не ему, и позволил себе облокотиться на спинку стула Артура. Мелькнула мысль, что теперь можно без опаски сделать ему укол обезболивающего; впрочем, зачем мелочиться, можно уже и за врачом послать — но пока Артур не выслушает ответы Алукарда, он всё равно с места не тронется. Бристольское дело же они закрыли фактически только этой весной, когда Джейкобу Таунсенду пришлось ликвидировать братца Линдси Майрикс. — Ключевую вампиршу, инициировавшую цепочку обращений, нам не удалось ни выследить тогда, ни выманить позже. Что ж, вот она и удостоила нас визитом. Она была стара, о, действительно стара — может, даже старше меня; слишком давно утратила она рассудок, чтобы было возможно подсчитать века точно. Безумна, но изощрена, непонимание законов человеческого мира не мешало ей незаметно существовать на его изнанке, не привлекать лишнего внимания. Поначалу Уолтеру показалось, будто Алукард ведёт свой рассказ едва ли не заворожённо, с восхищением — но нет, то была обычная вспышка интереса коллекционера, заполучившего примечательный экземпляр и разглядывающего его со всех сторон. Или, скорее, удовлетворение гедониста, наслаждающегося изысканными оттенками и послевкусием экзотического блюда, гурмана, пытающегося уловить как можно больше тонкостей, пока переваренная трапеза не растворится в общем хаосе, водовороте перемешавшихся душ и воспоминаний. — Она приплыла из Индии, почти век, пожалуй, назад; если кто-то из Совета ещё оплакивает потерю колоний, можете порадовать их таким вот наследием прошлого. Есть, однако, в Англии некая привлекательность для нашего брата... Она не удостаивала «Хеллсинг» особым вниманием, воспринимая суетливых и заносчивых людей как жертву, никоим образом не как противника — пока деятельность «Хеллсинга» не затронула её сеть. И видимо тогда она решила преподать вам урок, заявить права нежити на эти земли. — Урок усвоен, — процедил Артур. — Мы должны включить в подготовку хотя бы боевого состава какой-то психологический тренинг. Вон, Уолтера общий морок не затронул. Алукард наконец снова позволил себе усмешку. — Сомневаюсь, что вы пожелаете применять этот способ массово. Усвоив уже необходимость двигаться с осторожностью, Артур чуть развернулся и покосился на дворецкого. Расспросов об «этом способе», безусловно, было не избежать, но, помедлив, Артур решил отложить их на потом и вернулся к беседе с Алукардом. — Хочешь сказать, тебе в кои-то веки повезло встретить достойного противника, Граф? Даже до снятия печатей дело дошло. — Стоящего внимания противника, — с показной ленцой протянул тот. — Уолтер, глянь позже мой «томми». Не будь у него такого разброса, я бы уже десятые сны видел. И заело один раз. — Позёр, — фыркнул Артур. — Хочешь крови после такой встряски? — Какой вампир когда отказывался от крови? — Я уже усвоил, что из всего богатства английской речи наибольшую трудность для тебя представляют обыкновенные «да» и «нет». — Кому, как не мне, брать на вооружение арсенал лукавого? — Куда уж лукавому до тебя? — Артур вытянул руку. — Уолтер, чем порезаться не найдётся?3
3 апреля 2016 г. в 09:50