Carpe diem

      В день прибытия в Фуэрте Олимпо хандру Уолтера развеял утренний ветер, сдув её вместе с рваным рассветным туманом, норовившим затянуть гладь Реки белым саваном. Уолтер с удовлетворением разглядывал становившийся всё гуще лес на берегу, пытался представить себе жмущиеся друг к другу домишки небольшого города посреди джунглей. Открытые проспекты и площади — это одно, а в узких, изрезанных препятствиями улочках опыт даёт сто очков вперёд скорости и напористости. Не стоило опускать руки раньше времени. Река, говорят, неплохо подходит для того, чтобы сплавлять по ней трупы, особенно трупы врагов. Но Уолтер всё же рассчитывал воспользоваться купленным заранее обратным билетом.       А вот с чем связано путешествие вверх по реке, к её истокам, Уолтер припомнить не мог.       Лупы у него с собой не было, но он давно научился отслеживать наиболее грубые дефекты нитей по блеску в лучах солнца. Уолтер не спеша перемотал своё оружие, терпеливо осматривая дюйм за дюймом. В воображении он проработал несколько уловок — ему было не привыкать прорабатывать их в воображении или в тренировочном зале захлёстывать нитями сотканное из пустого воздуха воспоминание. Выйдя на палубу, Уолтер размял затёкшие, залежавшиеся мышцы. Стать объектом пристального внимания десятков сидевших или валявшихся прямо на палубе пассажиров второго класса ему, конечно, не улыбалось. Но от скучающих взглядов можно было отключится, а непонятные замечания в свой адрес — пропустить мимо ушей. В конце концов, в Фуэрте Олимпо он направлялся не для того, чтобы не привлекать внимания. Уолтер, быть может, и предпочёл бы действовать тайком, но, учитывая полное незнание здешних мест и языка да тот факт, что вампирам было известно о его намерении заявиться сюда, таиться было нелепо.       Сойдя на берег он понял, что незаметность ему и не грозит. Нестерпимое солнце и духота вытряхнули его из костюма не хуже, чем в известной притче про солнце и ветер, но для здешних мест даже галстук поверх свежей рубашки был верхом элегантности. Единственная, приобретённая в Асунсьоне лёгкая сумка с мелочами на плече, перекинутый через руку пиджак и несколько недоумённый взгляд красноречиво свидетельствовали о том, что новоприбывший оказался явно не на своём месте. Недоумение, впрочем, было отчасти искренним: за маленькой бетонированной пристанью и несколькими низкими постройками виднелся тропический лес — и ни единого признака обещанного города. Ощущение розыгрыша или ошибки прилипло, как раздражающий мелкий мусор.       — Первый раз в Фуэрте Олимпо?       Его окликнул по-английски с жёваным американским акцентом знакомый по пароходу бородач в туристической экипировке. Он таращился на будто с луны свалившегося чудака с нескрываемым любопытством.       — Да, впервые.       — О, этот видок всегда озадачивает впервые. Нам туда, — бородач махнул рукой в сторону узкой асфальтированной дороги. Туда уже тянулись первые пассажиры с парохода, так что острой необходимости в проводнике у Уолтера, собственно говоря, не было. Тем не менее, возражать против навязчивого «нам» он не спешил. Минут через пять, когда за полосой леса показались первые дома, Уолтер уже был в курсе, что его проводника зовут Брэндон (явно славянская фамилия, то ли Харпович, то ли Карпович, спешно скатилась с языка, прежде чем бойкий американец безоговорочно перешёл к обращению по имени), что он работает геодезистом в какой-то компании, раскиданной по всему руслу Реки, и что лучшей работы не найти, век бы ему не возвращаться в «цивилизацию». Вопросов Уолтеру Брэндон почти не задавал, но время от времени делал красноречивые паузы, будто любезно предоставляя собеседнику их заполнить. Однако тот, совершенно не тяготясь молчанием, лишь ощупывал цепким взглядом пыльные улицы, где между новыми или успевшими обветшать деревянными, реже кирпичными домами вдруг показывались вычурные виллы в колониальном стиле. Поняв, что из чудака-англичанина лишнего слова не вытянешь, геодезист пустился в рассказ о городе. Уолтер тем временем прикидывал, насколько вероятно, что этот совершенно естественно вписывающийся в обстановку человечек окажется вампирским соглядатаем; впрочем, даже если он и являлся таковым, Уолтер пока что не видел смысла ни избегать его общества, ни пробовать вырвать из него нужную информацию силой. Он согласился на рекомендованную Брэндоном гостиницу, тем более, что всё равно особого выбора в Фуэрте Олимпо не было, а на месте ещё и воспользовался его услугами в качестве переводчика — хозяйка, дородная сеньора средних лет, в ответ на английскую речь только мотала головой и категорично отмахивалась. Лишь тогда американец, видимо, решил, что имеет право хотя бы на один нескромный вопрос:       — Уолтер, что же привело вас в Фуэрте Олимпо?       Тот задумался на секунду, а затем ответил чистую правду:       — Ищу одну женщину.       — О, — с понимающим видом отозвался Брэндон и деликатно тему развивать не стал.       За пару оставшихся до заката душных часов Уолтер успел вдоль и поперёк исходить городок — более заслуживающий название большого селенья. Городского в нём было всего-то чистенькая небольшая церковь да остатки испанского форта (fuerte, как пояснил Брэндон) на холме, а в остальном — разбросанные по долине одно-двухэтажные домишки, утопающие в зелени. Уолтер нырнул в каждую немощёную улочку, осмотрел каждую стену на предмет условных знаков, но тщетно. Ни единого признака вампирского притона обнаружить не удалось. Что неудивительно, размышлял он, под конец дня забравшись по выложенным из камня, выщербленным местами ступеням на увенчанный остатками форта холм, с которого весь городок, жмущийся к широкой блестящей глади Реки, был как на ладони. Не то чтобы вампиров в таких тихих городках не бывает — нет, пожалуйста: один-другой хищник, которые аккуратно подпитываются от избранных постоянных жертв, и может выдать себя, лишь однажды сорвавшись. И то, если найдутся способные подметить странное внимательные глаза, а так: пропал человек — да мало ли, куда и отчего он пропал. Зловещие слухи разойдутся, как круги по воде, и утихнут, обратившись в местную страшилку. Но целый вампирский притон в городке, где все на виду? Нет, тут либо весь город должен участвовать в заговоре — а подобная схема хороша только для дешёвого фильма ужасов, — либо Фуэрте Олимпо служит просто перевалочным пунктом. В порту, в гостинице у вампиров наверняка имеются информаторы или посредники, которые высматривают нужных приезжих и помогают им переправиться дальше, в какую-то скрытую в джунглях обитель или на уединённое ранчо; люди, которых Уолтер, не зная языка, может вычислять неделями.       Что-то не складывалось. Если на здешних вампиров стороннему человеку правда так тяжело выйти, отчего те всполошились? Какой, в таком случае, был смысл угрожать ему? Нет бы предупредили своих людей, позволили ему спокойно приехать, покрутиться несколько дней в городишке и вернуться, не солоно хлебавши, со святой уверенностью, что его надули. Безусловно, на то они и вампиры, чтобы не всегда действовать осмысленно, — однако этой версией, из которой следовало, что шансов обнаружить вампиров практически нет, Уолтер мог довольствоваться в любую минуту. Пока же исходить следовало из условия, что найти кровососов всё же возможно — даже если до сих пор в Фуэрте Олимпо ему докучали, несмотря на все защитные аэрозоли, лишь меньшие их братья. Прихлопнув очередного, Уолтер развлёкся мыслью, отчего никому из учёных не пришла в голову мысль проверить, не передаётся ли вампиризм через комаров. Правда, в первую очередь комар должен укусить вампира. Живо вспомнилась Алукард, облизывающая брезгливо скривлённые губы и с отвращением протягивающая: «Мёртвая кровь». Разделяют ли комары эту неприязнь? А если вампир только что поужинал свежей человеческой кровью?       — Не будет вам сегодня ужина, — со смешком завершил свои отстранённые спекуляции Уолтер. Фуэрте Олимпо, тоже мне, нашлась обитель бессмертных! Сколько шуточек на предмет большой разницы между неумиранием и бессмертием было отпущено нежити в лицо ими троими с Алукардом и Артуром...       Солнце на глазах садилось за холмы, растекаясь по сизой в сумерках поверхности Реки захватывающей дух игрой багряных оттенков. Уолтер поспешил обратно вниз, в город, довольно вдыхая густой вечерний воздух, сдобрённый сочащейся из каждой ниши чернотой, вслушиваясь в звуки, нарушающие одиночество его собственного шага, однако Фуэрте Олимпо коварно пытался усыпить бдительность преследователя обычным южным вечерним оживлением: пением и болтовнёй радио, перестуком посуды и звонкими женскими голосами с открытых кухонь во дворах, беготнёй и смехом детей, азартными басистыми выкриками мужчин, играющих в карты или в лото. Из тени домов не выскользнуло ни единого стремительного силуэта, кроме неугомонных ласточек да большеухих, подозрительно щурящихся кошек.       «Кошки — это хорошо», — подумал Ангел смерти. Животные инстинктивно чуют нежить и стараются держаться от неё подальше. Если Артур возвращался в особняк с охотничьей партией в полном составе, собаки принимались отчаянно скулить ещё во дворе и наотрез отказывались переступать порог дома...       На городской площади кипела жизнь. Двое музыкантов играли на аккордеоне и гитаре, пожилые, большей частью, пары, покачивались под давно вышедшую из моды мелодию. В другом углу площади компания молодых парней, галдя на смеси испанского и какого-то местного индейского наречия, перебрасывалась мячом. И ничего, кроме праздного любопытства, не читалось ни в одном направленном на странного чужака взгляде.       Лишь когда Уолтер открыл обе двери номера: одну — наружную лёгкую раму, затянутую противомоскитной сеткой, другую — внутреннюю сплошную, — и вошёл в комнату, изнутри дыхнуло угрозой, смутно нарисовались в темноте два силуэта. Неожиданностью ночной визит прямо в гостиницу не был, правая рука привычным жестом сама раскрутила нить.       — Пожалуйста, не нападайте первым, — попросил низковатый женский голос. — Мы явились поговорить с вами — и только.       Знакомая Уолтеру по столкновению в Лондоне блондинка сидела на стуле у окна, прямо и напряжённо, короткие светлые волосы белели в темноте. Другая узнаваемая в немалой степени по высокому сомбреро личность полулежала поперёк кровати в обманчиво-небрежной позе.       — Не могу сказать, что отправился в такую даль в поисках собеседников. Но раз уж вы настаиваете — отчего бы и не поговорить? Только не обессудьте...       Уолтер прислонился к стене и нажал плечом выключатель, не сводя глаз с вампиров, чуть не подскочивших во время не мгновенной для них, но всё же достаточно резкой смены освещения. По крайней мере, он лишил их одного из преимуществ: видели они теперь друг друга одинаково хорошо.       — Надеюсь, вы не возражаете.       Уолтер, в свою очередь, и ухом не повёл, когда внутренняя дверь, зловеще скрипнув, неспешно затворилась сама по себе. Тривиальный трюк.       — А вы, полагаю, согласитесь, что лишние уши нам ни к чему, — вступил в беседу молоденького вида хлыщ в сомбреро.       — Пока под лишними ушами не подразумеваются мои — соглашусь.       Тот хмыкнул.       — Ваше имя мы знаем, так что будет вежливо для начала представиться и нам. Сеньору зовут Зорин Блиц, — блондинка склонила голову. Одета она была не в строгий плащ, а в более уместную для здешних краёв то ли туристическую, то ли военную форму цвета хаки. — Меня же можете называть Мексиканцем. Путешествие в Фуэрте Олимпо, знаю, лишено изысков туристического круиза, но мы хотели убедиться, что вы — действительно тот, кто нам нужен.       — Вот как?       — Мы не видели смысла иметь дело с тем, кого остановила бы первая незначительная угроза, — подчёркнутая издёвка в последних словах недвусмысленно давала понять, что Мексиканец вовсе не недооценивал, насколько близко ему удалось подойти к Уолтеру. Тот не повёлся на провокацию. Он едва не потерпел поражение — один раз; сейчас он был настороже, приблизительно зная, чего ожидать от каждого из противников. Во рту ощущался привкус крови от прикушенной в первые же секунды опасности щеки — будто стоило надеяться на то, что когда-то растёкшаяся по жилам капля крови высшего вампира поможет сохранить ясность сознания.       — Итак, своего вы добились. Я здесь, и иметь дело со мной вам придётся — в чём я, честно говоря, не вижу для вас особого смысла.       — Нам нужна ваша помощь, — поспешила вмешаться в разговор Зорин Блиц, не иначе, как ощутив, что обмен не особо дружественными репликами грозит затянуться и вылиться вовсе не в беседу.       — Потрясающе, — усмехнулся Уолтер. — Вот теперь я правда заинтригован, с какой стати вам понадобилась помощь «всего лишь человека». И что дало вам повод считать, будто я способен согласиться на какое бы то ни было сотрудничество с нежитью?       Он держался вызывающе, но рубашка всё сильнее намокала и липла к спине отнюдь не только по причине духоты. Нападение могло последовать в любую секунду, разговор о помощи вполне мог оказаться завуалированной издёвкой. Уолтер напрягся ещё больше, когда Блиц уставила на него разномастные глаза, но загипнотизировать его она на сей раз не пыталась.       — Скажите, мистер Дорнез, за всё время вашей деятельности вам наверняка не раз предлагали стать вампиром самому?       Низкий, с чуть заметным твёрдым акцентом голос прозвучал не вполне вопросительно. Она недоговаривала; было заметно, что ей не терпится перейти к разговору по существу.       — Не раз и не два. Это достаточно популярный среди вашего брата способ попытаться выкупить свою нежизнь.       — Почему вы отказались? — снова перехватил инициативу в разговоре Мексиканец, бросив напарнице упреждающий взгляд.       — А с какой стати мне было соглашаться? Вечная молодость, сверхчеловеческая сила, фантастические способности? Мне слишком многое известно о недостатках вампирского существования, чтобы прельститься перспективой растянуть их на столетия, пока не найдётся достойный соперник или удачливый смельчак, который сумеет оборвать эту иллюзию бессмертия.       Молодой вампир растянул губы в одобрительной улыбке.       — Недостатки? Мне нравится, что вы толкуете о практической сути дела, а не об абстрактных непробиваемых принципах вроде вечного проклятия или посмертия.       Уолтер фыркнул. Не хватало ещё многочасовой дискуссии о принципах. Они не в сказке, где нежить падает замертво или рассыпается в прах с первым лучом солнца.       — Прекрасно. Не могли бы перейти к практической сути дела и вы?       — Терпения, мы приближаемся к ней. Ответьте, а если бы обращение в вампира не было бы сопряжено с обычными неудобствами: зависимостью от хозяина, вгоняющим в безумие поглощением чужих душ — вас бы остановило ещё что-нибудь?       — Вы упустили питьё крови. Или ваше «если бы» подразумевает питание нектаром и утренней росой?       — О, питьё крови? Знаете, если подойти к делу серьёзно, недостатка в доступной крови нет. Добровольное донорство в обмен на пищу, кров и обеспечение семьи в здешних краях — не худший способ зарабатывать на жизнь, в сравнении с, например, батрачеством на плантациях, незаконной рубкой леса, фактическим рабством. В случае донорства патрон напрямую заинтересован, самое меньшее, в твоём физическом благополучии.       Будь ситуация менее опасной, Уолтер закатил бы глаза. Вот оно что. Очередная коммуна вампиров, пытающихся сосуществовать с людьми. Причём, достаточно самоуверенная компания, чтобы пытаться заручиться поддержкой экспертов по нежити. Разочарованно Уолтер прикинул в уме, не подыграть ли, так уж и быть, этим двум, а затем по возвращении в Лондон передать сообщение местным представителям Тринадцатого отдела и не рисковать по пустякам самому. Но, оценив ситуацию, он решил, что можно ещё позволить себе подразнить нежить.       — Вы, судя по всему, будете немало удивлены, но мне не в первый раз попадаются подобные вам: молодые и неопытные вампиры, не успевшие в полную силу познать свою сущность и полагающие, будто способны мирно жить бок о бок с людьми к взаимной выгоде. Я вам сразу скажу: это неосуществимо. Подобная затея — утопия. В вас природой заложена потребность не просто пить кровь, но и убивать. Этот инстинкт берёт верх над любыми доводами разума, рано или поздно, ведя к нарастающему безумию.       Не без удовольствия Уолтер подметил, как черты лица собеседника будто бы заострились, как пальцы скомкали покрывало на кровати, а по губам нервно пробежал язык. Теряет контроль над собой — неплохо.       — У отдельных людей, должен заметить, тоже развит инстинкт убийцы. Не делает ли их неплохими охотниками на вампиров именно родственное нежити мышление?       — Меня учили, что мышление — это то, что стоит над инстинктами; впрочем, как раз вампиры и составляют досадное исключение.       — Перестаньте! — Блиц явно едва сдержалась, чтобы не вскочить; подобное резкое движение несомненно было бы расценено обоими готовыми к схватке мужчинами, как сигнал к действию. — Мистер Дорнез, вы заблуждаетесь, утверждая, что такие, как мы, попадаются вам не впервые. Мы — не обычная нежить. Мы — вампиры, созданные искусственно.       — Искусственно?       — Не благодаря укусу другого вампира, а посредством хирургической операции.       — И вы полагаете, что я возьму и просто поверю вам на слово?       — В этой папке вы найдёте выборочный материал по нашим разработка. Не исчерпывающий, но, думаю, понятно, что без дополнительных гарантий с вашей стороны всех деталей мы раскрыть не можем. Я надеюсь, что постепенно нам удастся достигнуть взаимопонимания. Мы значительно отличаемся от обычных вампиров. У нас нет хозяев и, соответственно, навязанной иерархии. Мы в меньшей степени зависимы от инстинктов. Но точно так же, как и наши обычные собратья, мы не стареем, а наши физические возможности вам известны по личному опыту, мистер Дорнез. Мы — нечто совершенно новое, и мы не видим ни необходимости, ни смысла в убийстве людей; посему и враждовать нам незачем.       Уолтер покосился на картонную папку, которую вампирша положила на стол — плавно, без лишних резких движений. Он не торопился принимать слов Блиц за чистую монету; с другой стороны, уж кому, а ему было известно об экспериментах по созданию нежити искусственным путём. Подобные заявления радикально меняли дело. Теперь он обязан был выбраться из этой передряги живым и сообщить в «Хеллсинг» новости. Пускай впоследствии выяснится, что его водят за нос и все, до последней секретарши организации, будут смеяться и поминать ему этот случай до конца жизни — мизерная вероятность того, что вампирша говорит правду и кто-то разработал операцию, способную обращать людей в нежить, стоила одной загубленной репутации.       — Допустим, дело обстоит именно так. Но тогда я тем более не понимаю, к чему вам рисковать, сообщая о себе своим давним преследователям и привлекая ненужное внимание.       — Видите ли, — какова бы ни была искомая причина, Мексиканцу она определённо нравилась всё меньше, — наш создатель идеально знаком с физиологией вампиров, с тем, как функционирует их организм. Но ни ему, ни нам не доводилось полноценно общаться с обычными вампирами в естественной, так сказать, обстановке. Мы развиваем свою силу, скорость, сноровку, но о каких-то уникальных способностях мы имеем лишь поверхностное понятие и не представляем, как ими воспользоваться — за единичными исключениями вроде Зорин. Нам нужен кто-то, кто научил бы нас быть вампирами в полном смысле этого слова.       — Сделайте милость, не шевелитесь пару минут, — Уолтер старался дышать ровно, — иначе я могу счесть, что вы пытаетесь сбить меня с толку, рассмешив до изнеможения, и напасть.       — Мы прекрасно понимаем, насколько абсурдно звучит подобное заявление, — Блиц умудрилась довольно мило улыбнуться, блеснув лишь мелкими передними зубами, не обнажив клыков. — Но дела обстоят именно так. Мы пытались обратиться за помощью к обычным вампирам — но те нас чураются, отказываясь признавать за своих, и не называют иначе, как уродами, — она подчёркнуто протянула английское freaks. — Тогда мы собрали сведения о специалистах по вампирам. Кое-кто оказался слишком принципиален и фанатичен, чтобы вступать с нами в переговоры, кое-кто струсил на полпути — и мы сочли это не лучшим показателем профессиональности. Вы — идеальный для нас человек, мистер Дорнез. Помимо вашей репутации как знатока... вы ведь очень хорошо знали одного из старейших носферату.       Последнее заявление сняло спазмы смеха как рукой.       — Ваша информированность настораживает.       — Человеческие навыки для нас проблемы не представляют. У некоторых наших товарищей было предостаточно времени для самосовершенствования.       — Итак, вам нужен знаток вампиров, и не абы какой, — подытожил Уолтер. Он прикинул, что покажется более подозрительным: если затронет следующую провокационную тему или умолчит о ней, решился на первое и продолжил: — Но я работаю на «Хеллсинг». Организацию, которая предназначена для уничтожения вашего рода.       — Мы не просим вас бросить «Хеллсинг». Повторюсь: мы не враги людям, и мы понимаем позицию организаций, преследующих обычных вампиров, которые существуют за счёт убийства и обращения невинных. Если ваши принципы позволят совместить работу на «Хеллсинг» с помощью нам, время от времени — даже если кто-то из ваших коллег счёл бы подобный компромисс недопустимым, — мы в долгу не останемся.       — Вы совершенно правы. Большинство моих коллег сочло бы подобную помощь предательством рода человеческого. И, признаюсь, меня гложет любопытство, что вы собираетесь предложить мне в награду — чего мне не способен обеспечить «Хеллсинг».       Мексиканец нетерпеливо заворчал.       — Да это же очевидно: стать со временем одним из нас. Вампирские преимущества без вампирских недостатков.       Уолтер снисходительно улыбнулся.       — Как мужчине, мне следовало бы счесть весьма нелестным, что вы считаете меня ещё пригодным к обращению.       — Ах, — довольно протянул собеседник, весело скалясь в ответ, — пол, девственность — оставьте это обычным вампирам. В нашем случае ваш жизненный опыт роли не играет. На время обращения я тоже успел вдоволь порезвиться с красотками.       «Вы уверены, что это был секс, мальчик?» — съязвил было Уолтер, но прикусил язык. Дело принимало всё более интригующий оборот. Не стоило провоцировать противника без необходимости.       — Если вас подобное предложение действительно не привлекает, можете назвать свою цену и свои условия, — добавила Блиц.       — Мне нужно время на размышление, — пробормотал Уолтер.       — Ну разумеется. Это решение — не из тех, что принимают за час или даже за несколько дней. Там, — Мексиканец кивнул на папку, — вы найдёте адрес, через который можно с нами связаться в Англии.       — Вы не боитесь, что по возвращении я просто передам сведения о вас своему начальству?       — Конечно, мы просим вас хранить молчание, сеньор Дорнез, вне зависимости от вашего решения. Мы понимаем, что завязывая контакт с вами, рискуем привлечь ненужное внимание. Но кто не рискует ничем, рискует остаться ни с чем. Считайте это первым шагом с нашей стороны к обоюдному, надеюсь, доверию. К тому же, если вы и предадите огласке факт нашего существования, в окрестностях этого милого городка нас разыскивать бессмысленно.       — Здесь, в Фуэрте Олимпо, мы вас больше не потревожим, — Зорин Блиц плавно поднялась на ноги, оценила взглядом путь к выходу, мимо Уолтера, и решив, видимо, не испытывать удачу, открыла окно и шагнула наружу. — Надеюсь, что мы не прощаемся.       — Adios, — бросил Мексиканец, выскальзывая вслед за ней. — А с вами было весело иметь дело. Среди людей редко встретишь достойного противника — впрочем, вам-то, полагаю, это известно слишком хорошо.       Выждав минуту в неподвижности, Уолтер рванул к окну и с грохотом захлопнул раму. Ухватил папку и бегло перелистал отпечатанные на машинке желтоватые страницы, не веря собственной удаче: так легко доставшимся бесценным сведениям, перспективе выбраться отсюда без лишних трудностей. Захлестнула эйфория после продолжительного напряжённого разговора-противостояния, перекатилась, спала под бодрящим натиском привычной бдительности. Нет, не всё было здесь так легко, не всё просто — напротив, голова шла кругом от возможных истинных мотивов этого странного предложения, от подстерегающей в каждой печатной строчке, в каждом произнесённом слове потенциальной лжи, от вариантов того, кому вся эта затея может быть выгодна и какую опасность может представлять, — и от бесконечных развилок возможных дальнейших действий и их последствий. Уолтер захлопнул папку, хотел было затолкать в сумку, но не решился оставить опасный материал дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. Он вытащил бумаги, сложил вдвое, затолкал за пояс брюк и, сменив промокшую, хоть выжимай, рубашку на свежую, застегнул поверх неё неизменный жилет.       Бумаги следовало изучить, строчка за строчкой, но только не прямо сейчас. Уолтеру необходим был глоток свежего воздуха, переключиться, чтобы затормозить бешеную карусель мыслей и начать рассуждать собранно и логически. Он вышел на общую веранду, намереваясь спуститься и прогуляться хотя бы до городской площади, но его внимание привлёк свет в номере Брэндона. Прислушавшись, Уолтер решил, что не рискует прервать ничего интимного, и легонько постучался.       — Не время для гостей, но входите, раз уж стучитесь, — Брэндон отпер дверь. — Господи, Уолтер! Да на вас лица нету! Проходите же.       — У вас закурить не найдётся? — поинтересовался Уолтер, подозрительно окидывая взглядом комнату.       — Пожалуйста, угощайтесь. А чего подейственнее не хотите? — геодезист кивнул на початую плоскую бутылку кашасы.       — Нет, алкоголя не надо, — Уолтер с благодарностью принял протянутую сигарету. Брэндону сегодня было уделено определённое место в его размышлениях. В итоге Уолтер счёл, что появление Брэндона выглядит достаточно естественно, но вместе с тем, он недостаточно сливается с окружением, чтобы заподозрить его в шпионаже на какие-либо заинтересованные спецслужбы или на вампиров. Расслабившись так, что не заметил даже отсутствия фильтра, Уолтер глубоко затянулся. — Чёрт, крепкая штука!       — Слишком?       — Да нет, просто... Напомнила американские сигареты, что на войне курили.       Брэндон понимающе кивнул и приложился прямо к горлышку бутылки.       — Вьетнам? Или где-то неподалёку воевали?       Уолтер косо выпустил дым, невесело улыбнувшись уголком рта.       — Германия.       Геодезист не сразу сообразил, что за война могла быть в Германии.       — Обалдеть. А по вас не скажешь.       — Знаю.       Ему не следовало заходить сюда, подумалось вдруг, привлекать внимание к этому совершенно непричастному человеку, подвергать опасности, впутывать в липкую паутину интриг, через которую самому бы продраться.       Ему не следовало ехать в Фуэрте Олимпо, навалилось вдруг тревожное отчаяние, не следовало продолжать преследование в Асунсьоне — довольствовался бы тем, что неведомая вампирша дала дёру. Было во всей этой истории что-то зловещее и — вот уж точно подмечено — уродливое. Кажется, Уолтер понимал обычных вампиров слишком хорошо. Он тоже привык преследовать обычных, нормальных вампиров без этих искусственных заморочек, без подражания людям. Разыскали, побеседовали, брошюрку оставили — вылитые сектанты со слащаво-ханжескими улыбочками, чёрт возьми: вот вам пропуск в вечную жизнь и никаких беспокойств.       — Ну, как, нашли свою женщину?       — Она сама меня разыскала.       — И что?       Уолтер пожал плечами.       — Не доверяйте девчонке, которая чересчур увлекается пластической хирургией и траханьем ваших мозгов.