Carpe diem

Though wise men at their end know dark is right, Because their words had forked no lightning they Do not go gentle into that good night. D. Thomas „Do not go gentle into that good night“ Хоть мудрый знает - не осилишь тьму, Во мгле словами не зажжёшь лучей - Не уходи безропотно во тьму. Д. Томас «Не уходи безропотно во тьму»

      Уолтеру не требовалось разбирать слов: одна лишь вкрадчивая тягучая интонация выдавала, что Артур беседует по телефону с женщиной (мисс Сейди, разве что Уолтер упустил какие-то перемены в личной жизни хозяина, довольно внезапные порой). Когда несколько минут спустя деликатно щёлкнула входная дверь, он немедленно прервал собственный нелёгкий разговор с женщиной — миссис Фелпс, новой экономкой, почтенной дамой, до сих пор считавшей четырнадцатилетнего мальчишку в качестве своего непосредственного начальника затянувшейся шуткой эксцентричного хозяина, которой не следовало придавать особого значения. Артур снова пытался улизнуть тайком — можно подумать, кому-то было под силу всерьёз запретить ему покидать территорию «Хеллсинга»! Уолтер нагнал его на ведущей к гаражу аллее, и по дороге они обменялись уже становившимися традиционными замечаниями о небезопасности подобных отлучек в одиночку. С флёром подкреплённой глотком виски бравады Артур горячо заверил своего дворецкого, что при малейшем подозрении на неладное призовёт Алукарда, оседлал мотоцикл — Уолтер расторопно успел всучить хозяину шлем — и, насмешливо махнув на прощание рукой, рванул вперёд.       Вынужденная передышка в выяснении отношений с упрямой пожилой дамой дала Уолтеру возможность наконец-то перекурить. Он отвлёкся от созерцания удаляющегося мотоцикла едва ли на пару секунд, прикрывая огонёк спички от ветра. То, что произошло дальше, впоследствии долго стояло у него перед глазами. Артуру стрельнула какая-то шальная мысль, и он свернул к казармам, на перекрытую шлагбаумом дорогу. Не успевший, на удачу, как следует разогнаться мотоцикл с дребезгом врезался в препятствие, Артур перелетел через руль в раскидистом неуклюжем сальто и с силой шмякнулся об асфальт. Первые секунды Уолтер оторопело таращился на распростёртое посреди дороги тело, будто надеясь, что ошибся или проморгал момент, когда в седле мотоцикла оказался правдоподобно сработанный учебный манекен; затем кинулся к месту происшествия что было мочи. Он не успел подумать ничего, ни плохого, ни утешительного: чистый иррациональный ужас вынудил его примчаться и рухнуть на колени рядом с Артуром. Проверить пульс, услужливо суфлировала память, но онемевшая рука отказывалась повиноваться. В этот миг Уолтер всё равно не представлял, что делать, если не нащупает биения.       — Ого, — ошеломлённо произнёс Артур. Он таращился, не мигая, в небо. Уолтер судорожно ухватил глоток воздуха, лишь сейчас ощутив жжение в затаивших дыхание лёгких. — Это было... Не знаю...       Всё ещё нетвёрдыми руками Уолтер расстегнул пряжку и, придерживая за затылок, стянул с головы Артура шлем.       — То есть... Я правда шевелю ногой?       Уолтер долго тупо глядел на дёргающийся ботинок, прежде чем хрипло выдавил:       — Да.       — Вот и славно. Не парализовало — уже хорошо, — Артур сделал попытку приподняться на локтях и рухнул обратно, выругавшись сквозь зубы. Только тогда словно пала какая-то пелена, Уолтера захлестнули ощущения: яркая кровь на асфальте, звучные испуганные голоса подоспевших охранников, рокот незаглушенного мотора. Он безропотно позволил оттеснить себя в сторону, ориентируясь на отдельные слова, будто вслушиваясь в диссонанс речи на чужом языке: «врача», «осторожно», «Боже мой», — и вяло удивился собственному испугу. В боевой обстановке с ним ещё не случалось ничего подобного, хотя нежить не раз покушалась на главу «Хеллсинга», который то и дело совался в гущу событий с самоубийственным азартом.       Зато в поднявшейся суматохе наверняка одному ему довелось заметить, как тень под раскидистой кроной росшего поодаль молодого дубка будто сгустилась в тёмный силуэт. Некоторое время тот наблюдал за людской суетой, потом неспешно растворился обратно.              — Сильный ушиб копчика, да ещё упал на чёртово стекло от разбившейся фары, но в целом — ничего серьёзного. Со стороны, я так догадываюсь, мой полёт выглядел куда более впечатляюще. Проклятие, как ты считаешь, на заседании в четверг мне лучше лежать или стоять? Потому как с сидением возникают проблемы...       Сэр Хью Айлендз, ненадолго нашедший было покой и пристроившийся на самом краю стула, снова нервно сорвался с места.       — Ты мог...       — О, дюжину различных страшных вещей, Хью, ни одной из которых не произошло. Посему не бери в голову, — беспечно протянул Артур, отлёживавшийся на диване в гостиной. — Кажется, эта старая дева Фортуна ещё находит мою улыбку по-мальчишески очаровательной.       — У тебя не только улыбка, у тебя и мозги по-мальчишески... очаровательны. Сесть за руль в пьяном виде, Боже правый!       — Да ни в каком ни в пьяном...       — Ещё крупно повезло, что по какому-то недоразумению ты хоть шлем соблаговолил надеть.       Артур приподнял голову и лукаво посмотрел на Уолтера, застывшего у стены в ожидании приказов.       — И не говори. Сплошное недоразумение.       Сэр Хью проследил взгляд Артура и на секунду, прищурившись, уставился сквозь очки в тонкой оправе на Уолтера, будто впервые всерьёз заметив малолетнего дворецкого, затем присел на диван у Артура в ногах и сменил тему.       — Думаю, на заседании в четверг обойдёмся без тебя. Так и сообщу, что у тебя героическое ранение, несовместимое с исполнением долга перед Отечеством...       — ...с кропотливым двухчасовым протиранием казённого бархата.       — Как тебе будет угодно. Если ты собирался сделать какой-то доклад, пришли Харкера.       — Ни в коем случае. Куинси загубит всю мою репутацию. Он так убийственно серьёзен.       — Что поделаешь, в этом ему приходится отдуваться за двоих.       Артур сделал вид, что пропустил последнюю реплику мимо ушей, фальшиво пытаясь подпеть льющейся из радиолы проникновенной песне Бинга Кросби, оборвал попытку на полуфразе, неожиданно просияв.       — Ты уже слышал, как премьер-министр обедал с Ирвингом Берлином?       — Я слышал, что Ирвинг Берлин обедал у премьера.       — Нет-нет, именно не «что», а «как». Хью, ты в самом деле не слышал этой истории?       — А была история?       — О боже, — Артур прыснул. — Я никогда больше не смогу слушать «Белое Рождество» с серьёзной миной. Представляешь, сэр Уинстон пригласил Ирвинга Берлина на обед, спутав его с Исаией Берлином.       — Думаю, ему нашлось бы о чём поговорить с обоими.       — Да, конечно, но соль-то в том, что он до конца вечера так и не понял своей ошибки. И сам рассказывал это — во всяком случае, Бенджи утверждает, что премьер самолично рассказывал это происшествие кабинету министров после заседания. Стало быть, беседуют они за обедом, и сэр Уинстон спрашивает: «Мистер Берлин, какое своё произведение из последних вы считаете самым важным?». А Берлин отвечает: «Ну, наверное, «Белое Рождество». «Белое Рождество», мать моя женщина! — Артур всплеснул руками. — Исаия Берлин — и «Белое Рождество»!       Его заразное веселье контрабандой проняло и Айлендза, тоже начавшего улыбаться, вопреки стараниям сохранять серьёзное выражение. Уолтер жадно вслушивался, как губка впитывая имена, факты, нюансы. Он, напротив, скорее был бы способен спутать неизвестного ему Исаию Берлина с автором популярных шлягеров. Любые недопонимания и оплошности не давали ему жить спокойно, зудя под кожей, пока он не разбирался в своей ошибке досконально.       — ...а под конец разговора Уинни, раздражённый как тысяча чертей, терпеливо спрашивает у Берлина: «Мистер Берлин, когда, по-вашему, следует ожидать конца войны в Европе?». И Ирвинг Берлин ему отвечает: «Сэр, я никогда не забуду этот миг. По возвращении на родину я расскажу своим детям и внукам, что весной тысяча девятьсот сорок четвёртого года премьер-министр Великобритании спросил у меня, когда следует ожидать конца войны в Европе».       Теперь уже оба школьных приятеля хохотали в голос.       — Тут Бенджамин уже явно досочинил.       — Нет, досочинил он явно следующее: после заседания Кабинета премьер рассказывает эту историю и с раздосадованной миной заключает...       — «Какой же идиот этот Исаия Берлин»?       — Именно!              В следующий раз Уолтер получил возможность лицезреть сэра Хью Айлендза тем же вечером, когда открыл дверь своей комнаты на негромкий, но уверенный и требовательный стук. Айлендз смотрел на него так, будто подозревал в шпионаже в пользу всех врагов Британской империи вместе взятых. Тем не менее, знакомые ключи от мотоцикла в вытянутой руке предназначались явно ему, Уолтеру.       — Если я ещё хоть раз, — чётко произнёс Айлендз, — увижу их у Артура, ответственным я буду считать тебя.       Уолтер послушно стиснул злополучную связку в кулаке, не обращая внимания на твёрдые, впивающиеся в ладонь даже сквозь кожу перчаток грани. Спроси его кто, он не сумел бы ответить, почему с такой серьёзностью подчинился указаниям постороннего человека, пускай и регулярного гостя дома. Лишь гораздо позже, нашарив случайно ключи в кармане, Уолтер сообразил, что они означают не только возложенную на него ответственность, но и то, что его поездки в Вулсберри, прежде совершаемые на велосипеде, станут гораздо шикарнее в глазах тамошних обитателей. И девчонок. Довольный, он засвистел, высоко подкинул мелодично звякнувшие ключи — и едва успел перехватить их, чуть задев лениво, но вместе с тем стремительно вскинутую руку в белой перчатке с печатями.       — Не смей! — рявкнул Уолтер на вампира, из-за внезапности его появления инстинктивно переходя к лучшему, как говорят, способу защиты.       — И что ты мне сделаешь, если я посмею?       Губы Алукарда сложились в откровенную усмешку. Глаза поблёскивали красным из-под густой лохматой чёлки и полей низко надвинутой шляпы.       — Всё, что прикажут, — не моргнув глазом, отрезал Уолтер. — Тебе положено охранять хозяина — где ты был сегодня днём? Только не отпирайся, что спал — я видел тебя под деревом.       Алукард стоял, вальяжно оперевшись на край тяжёлой рамы полотна с изображением замка Киллуа. Вампир не мешал Уолтеру пройти, но, миновав его, Уолтер оказался бы к нему спиной, а против этой мысли всё его существо бурно протестовало.       — Ошибаешься. Тебе, может, и положено охранять хозяина. А вот исполнять приказы — это как раз то, то требуется от меня, не больше и не меньше.       Слухи о вампире в услужении у семьи Хеллсинг ходили по меньшей мере столько, сколько Уолтер себя помнил. Однако непосредственно в тайну существования Алукарда он был посвящён недавно и ещё не мог судить с уверенностью, лжёт вампир или нет.       — В таком случае мне, возможно, стоит посоветовать хозяину получше обдумывать свои приказы.       Решив, что позволить Алукарду догадаться о своих колебаниях ещё опаснее, нежели повернуться к нему спиной, Уолтер миновал вампира и продолжил свой путь.       — Возможно, и стоит, — отозвался Алукард, сводя суть ответа не столько к словам, сколько к насмешливому тону.       — Меня тебе не достать, — удаляясь, процедил Уолтер, недостаточно тихо, чтобы Алукард не расслышал, но достаточно, чтобы понял: это не повод для продолжения разговора. Спиной он ощущал издевательскую усмешку носферату.