новый вдох

«сперва будет много-много слёз, а потом выглянет яркое солнце», — именно так матушка читает вытянутые мною карты таро весной девятнадцатого года, когда мне скоро или немного за восемнадцать, сердце растоптано вдребезги, а водка плотно входит в ежедневный рацион и иногда даже заменяет его. моё солнце зовут также, как звали мою первую любовь, и они даже внешне немного похожи. я обнаруживаю это случайно, когда перечитываю одну из старых, будто из позапрошлой жизни, работ, и когда состою в отношениях со своим солнцем несколько месяцев как. они обе любительски перебирали гитарные струны для меня, и всё это я нахожу забавным, правда, долгое время держу крепко за зубами, хотя время от времени хочется со смехом пошутить про судьбу, но проекция собственной тревожности заставляет бояться, что может быть воспринято как-то не так. так, как задирают нос люди, говорящие про обязательные ссоры между близкими и что-то про единожды любовь и в дальнейшем только поиск похожих, спасаясь от собственной неспособности справляться с вечными конфликтами и невозможностью отвязаться от кого-то (в моей жизни никогда не было ни обязательных ссор, ни поиска похожих, потому что моя жизнь — это ведомость и подчинённость ощущениям). моя детская невылеченная травмированность боится этого, взрослая и рассудительная — испытывает нежность, потому что моя первая любовь была потрясающей девочкой, разве что никогда не моей, и нет ничего катастрофического в том, что моё солнце на неё похожа, потому что эта похожесть — не больше, чем забавляющее меня наблюдение. в итоге я влюблена в исключительную самобытность моего солнца, на которую с первого же неровного и откровенно влюблённого вздоха язык отбивает по слогам «сок-ро-ви-ще». мне заканчивается девятнадцать, которые одна из наиболее приятных к сердцу возрастных цифр, и я как будто снова в девятом классе, когда думаю только о самоубийстве. девятка меня правда не любит в этом смысле. в девятнадцать я делаю ещё плюс две татуировки, пробую проколоть индастриал, долгожданно крашу волосы в любимый розовый, наконец-то завожу кота, впервые напиваюсь до рвоты и переживаю похмелье, спонтанно совершаю каминг-аут перед родителями, самостоятельно покупаю билеты в другой город к своей дорогой кохай, возвращаюсь в здоровый вес и на сеансы к психологине, неожиданно узнаю о своей неасексуальности, пока только на год перерыва бросаю ненавистную учёбу, разочаровываюсь в первом рабочем опыте и зарабатываю первые деньги с написания фанфика, снова долгожданно впервые встречаю новый год вне семьи, ожидаемо не убиваюсь по умершему родственнику, не знаю ответов на вопросы про планы на будущее, обнаруживаю в себе плюс ещё пару десятков травм, занимаюсь сексом с любимым человеком и не пялюсь при этом убито в белоснежность потолка — и это только то, что вспоминается на едином дыхании, потому что за этот девятнадцатый год своей жизни я переживаю столько всего никогда прежде не деланного, что можно свихнуться. ещё я яростнее начинаю ненавидеть свою отъезжающую менталочку и мечтаю либо умереть, либо наконец-то вылечиться и вспомнить или вовсе узнать, что такое жить со здоровой головой. что такое жить, когда подсознание в порядке. мне исполняется двадцать, до которых в шестнадцать была уверена, что практически надеялась не дожить. с днём рождения, линочка. хотелось бы, чтобы ты всё-таки не убила себя. чтобы накануне двадцати одного ты обернулась на все написанные части этого сборника и закричала, что победила.