работоспособный кадр.

«Возбудим и не дадим», — крутится у Чонгука в голове минут пять, пока ожидание Тэхёна становится невыносимым. Идеально выглаженные накрахмаленные салфетки, лежащие на столе, мозолят глаза. У Гука пунктик на неправильности, поэтому ровные линии, позолота на вилках и ложках, гранённые дорогие стаканы под виски сегодня заставляют его глаза дёргаться, а Тэ весь соткан из великолепных изгибов, мягкости и сексуальности. Это единственное исключение из правил, которое целиком и полностью удовлетворяет работодателя на этот день. Во рту нещадно пересыхает, глотка будто готова потрескаться и уж точно тогда не выдаст и звука, вот вернётся сейчас Тэхён, спросит что-нибудь Чонгука, пред которым млел в свои подростковые годы, а тот из секс-символа для своего возлюбленного превратится в ссохшегося старика со своими доносящимися изо рта хрипами. Крутая перспектива на вечер. Но она никак не воплощается в реальность по одной простой причине: кое-кто не удосуживается вернуться из туалета. И, как говорится, если гора не идёт… то Чонгук встаёт с насиженного места и направляется по следам своего ненаглядного. Сначала даже ручка двери не поддается, раздумья овладевают мужчиной, из-за чего он не особо уже и хочет войти: а стоит ли? На самом деле даже мысль о том, что Тэхёна внутри уже нет и он свалил к себе домой давным-давно, прокрадывается в голову. Но тогда щелчок дверного замка точно разрушит надежды входящего, а он уже действительно успел себе нафантазировать пламенное воссоединение. Объект преследования, если его можно так назвать, сейчас стоит, опираясь руками о раковину, сгорбившись над ней и громко дыша в зеркало. Всё-таки вошедший в помещение Гук наблюдает за тем, как с симметричного лица скатываются градины воды из-под крана, как они приземляются на гранитную раковину, расплющиваясь о каменную поверхность и некоторой частью отлетая к одежде стоящего рядом. Он просто стоит за его спиной, просто наблюдает, но почему всё происходящее наталкивает на совсем странные мысли? Чонгук уже уплывает в них, надумывая себе о том, что Тэхёну жарко из-за него и ему пришлось умыться из-за боязни не сдержаться рядом со статным мужчиной. Если подумать, то с самооценкой у мистера Чона всё хорошо, разве что только поселилась она уже не в номере пентхауса, а на небесах, взлетев до них, когда в руки поплыли первые сотни тысяч за выполненные заказы, а девушки одна за другой начали прыгать к нему в постель. Чонгук самодостаточен и — а вот это совсем не странно — идеален как для окружающих, так и для себя, поэтому-то и уверенность в том, что Тэ всё ещё испытывает что-то к нему, возрастает в голове с новой силой. Тэхён хочет его — Чонгук уверен. Сейчас вот что бы он только не сделал — Тэ прыгнет к нему в объятия и будет рыдать и хлюпать носом, коря его за потерянные годы. Он ведь всегда был таким чувствительным. Руки уверенно обхватывают чужие предплечья. В ответ лишь дергаются и сбрасывают с себя ненужное чужое присутствие. Да, именно чужое. Чонгук действительно стал боссом Тэхёна, и он просто не может жертвовать своим местом ради секса или пяти минут романтики, когда в квартире шаром покати. Ему нужно покушать, ему нужно одеться, при этом быть самостоятельным и независимым — зарабатывать самому, и разве вобьёшь это в голову этому супер-самоуверенному человеку, кушающему из позолоченных тарелок, непременно наполненных деликатесами? — Чон Чонгук, отойди, пожалуйста, — произносит Тэ, когда понимает, что Гук убрать-то руки убрал, но всё ещё прижимается к его спине. — А если я не хочу? — руки вновь возвращаются на (по версии одного из присутствующих) законное место. — Что тогда? — Ты не посмеешь. — Как это не посмею? Посмею, и ты это знаешь, — губы находятся в непростительной близости от уже зудящей кожи. Тэхён почти что теряет рассудок, но успевает ухватиться за нить реальности. — Не посмеешь. Сейчас нас связывают другие отношения, ты работодатель, я работник. Всё. Прошлое осталось в прошлом и пока не спешит возвращаться, я это понял только что, поэтому не думай, что воспоминания и твой флирт как-то меня сподвигнут на ностальгию. Тэ режет с плеча, не давая Чонгуку опомниться, перед вырыванием себя из чужих рук он будто замедляется на пару секунд, но всё равно находит выход: как из объятий, так и из туалета. И теперь Гук сам подходит к раковине, проделывая ту же самую процедуру, что и Тэхён ранее, обдумывая сложившуюся ситуацию. А он ведь действительно вспомнил всё прошлое, он действительно успел поверить в уже несуществующее. И успел захотеть поцеловать когда-то тронутые им губы…