###
— Тэхён, я тут подумал… Тебе необходимо переехать ко мне. Немая пауза, у больного будто шестеренки в голове скрежещут — Чонгук может поклясться, что слышит это лязганье. Всё тело трепещет только от одной мысли, что им придется жить под одной крышей. Да у Тэхёна уже едет эта самая крыша, что делать, у него уже сейчас лицо вспыхивает от смущения. Чон Чонгук ждёт реакции, хотя и так понятно, что отказа он не примет, наверняка придумал тысячу отговорок, дабы сам больной понял всю необходимость переезда. И он, похоже, и против ничего не сможет сказать, хм, а как же любовь к своему насиженному местечку в квартире и его личные вещи? И вопрошающий, прочтя мысли Тэхёна в его сомневающемся взгляде, сразу же продолжает: — Я это делаю, потому что тебе нужен присмотр, так сказал врач, плюсом твоя квартира просто непригодна для жизни. И я скорее успею тебе купить новые недостающие вещи, чем починю всю сантехнику, оплачу счета и дождусь, пока всё проблемы с электричеством и водой уйдут, — сказано это без особой толики сожаления. Чонгук знает, чего он хочет, но при этом всегда умеет убедить клиента, что это ему, только ему самому так надо, а Гуку тут никакой выгоды вообще-то, да-да. Вот и весь секрет в занимании должности руководящего директора. Тэхён не понимает, над ним что, смеются? В самом-то деле… Но действительно, успеет ли он получить достаточное количество калорий от больничной соевой еды за пару дней до выписки? Он понимает, что как только попадёт в квартиру, то сразу же госпитализируется. Брать в долг деньги как-то стыдно, но принимать помощь?.. В любом случае не съест же его Чон Чонгук, в конце-то концов. Тэхён переводит взгляд на директора который всё ещё сидит напротив и ожидает ответа. — Хорошо, но… — Тэхён превращается в когда-то забытого даже для самого себя Тэ-Тэ, скукоживается весь и вновь краснеет. Если бы у него не было капельницы в данный момент, то он точно бы перевернулся на живот и уткнулся бы в подушку от смущения. — Что «но»? — произносит Чонгук мягко и осторожно, видя странную реакцию парня. — У меня за кроватью лежит плюшевый мишка… Я… Привези его мне, я не засну без него. Ты помнишь, — слова выходят изо рта с огромным трудом, он обдумывает каждую фразу, прежде чем сказать, потому что знает — впоследствии это вызовет бурю эмоций у Чон Чонгука. — Ты серьёзно его ещё хранишь?! — Вот сейчас он точно сквозь землю провалится! И какое ему вообще дело?! Хранит он подаренные игрушки десятилетней давности, ну и что! Вот что?! — Чон Чонгук!.. — Тэхён почти повышает голос, но сразу же обмякает, как чувствует треск в висках. Вот теперь уже наступает время для ответного смущения от директора Чона. Для него в новинку подобное, и он как сейчас помнит их первое свидание.###
Чон Чонгук сначала хотел казаться крутым альфасамцом, и они оба напрасно полагали, что их первый раз пройдёт на ура и без особых эксцессов. Но Тэхён заревел как последняя девчонка с криками «вытащи это из меня, мне больно, помогите, умираю!», его глаза не горели желанием, в них отчетливо виделся страх, как и во всех движениях. Подростки ужасно нервничали и стервозничали, все их продвижения к постели казались до боли рваными (как и задница Тэхёна впоследствии). Чонгуку, как ведущему в этой паре, ничего более и не оставалось, как подчиниться своему малышу и начать успокаивать того. Они брели по ночной улице: Тэхён зарёванный с краснющими глазами и опухшим личиком, отчего выглядел слишком мило для чонгукова сердца. Не каждый сможет выносить прекрасность Тэхёна. Руки их непроизвольно сплетались, да и не волновался никто из них насчет окружающих: Тэ-Тэ так хныкал, что спокойно мог сойти за младшего братика, даже не считая его рост. В Ким Тэхёне тогда было много переживаний, он понимал, что всё испортил, что всё не так, о чём он мечтал, и вообще! — почему во всех журналах секс описывается совсем по-другому? Он оплошал, конкретно. Каждый может закомплексовать в такой момент. И Тэхён понимает это, но не может остановиться. Чонгук с непониманием смотрит на своего парня и спрашивает, в чем дело. — Чонгук… Как ты думаешь… Я плох в постели? — Этот заплаканный и смущенный человечек прячет нос в свою черную худи и смотрит на их заношенные кеды, соприкасающиеся носами. Тэхёну действительно стыдно за произошедшее, Чонгук кажется опытнее и спокойнее в этом деле, поэтому всю вину он приписывает только себе. — Дурак! Тэхённи, какой ты дурак! — парень ощущает, как его стискивают в объятьях, приподнимают над землей так, что приходится взвизгнуть. Чон Чонгук расслабленно хохочет и широко улыбается, а сердце тэхёновское тем временем пропускает удары. А Чонгук уже успел было подумать, что Тэхён из-за него ревёт, оба себя накручивали. Только Тэ-Тэ от своих собственных комплексов, а Гукки от того, что мало того, что он боли столько причинил своему Тэхённи, так ещё и реветь заставил до истерики. Они любят так сильно, так чисто, ругают в неудачах лишь себя самих и оба считают, что не достойны друг друга. Это захватывает. Если бы о такой любви писали книги, думает Чонгук, то по ним бы определенно учили, если бы снимали фильмы, то… Нет, детям такое смотреть всё же нельзя. Вновь раскрепощенные, без тайн друг от друга и недомолвок, они направились в ближайший супермаркет, дабы заварить один на двоих рамен и развлечься. Как только они оказались в магазине, Тэхён поплыл лодочкой к стойке с лапшой, чтобы успеть ухватить куриную, а то его Гукки возьмет и вновь выберет себе с говядиной, а ты сиди и давись этим, ещё и перца как надабавляет, а у Тэ вообще-то желудочек скручивается и тык-тык своим средним пальцем вверх, что несварение и тошнота обеспечены. Наблюдая за довольно виляющим попой Тэхёном, Чонгук направляется к стойке с минеральной водой и вдруг останавливается на середине пути. Миленькая мордочка плюшевого мишки цепляет взгляд, в этом сразу же прослеживаются какие-то отдаленные черты Тэхённи, по мнению Гука. Такой же кофейно-сливочный цвет, добрые глаза и милые губки. У Чонгука глаза-сердечки, учащенно-бьющееся сердце и пересохшее горло. /надо купить мишку/ /господи/ /как же он обабился рядом с тэхёном/ /но всё же глаза-сердечки/ /и ван лов/ Тэхён буквально верещит, когда видит милейшую игрушку, он сразу же забирает её к себе на руки и так и не отпускает даже во время того, как они кушают рамен. Его любимый куриный рамен. Чонгук молчит и не протестует из-за малого количества специй, просто улыбается каждый раз, как слышит аппетитное хлюпанье уплетающего за обе щёки Тэхённи. Они делят одну миску на двоих, и это кажется интимным, когда приходится ждать своей очереди или предоставлять возможность чужим палочкам опуститься в лапшу раньше твоих. Тэхён лыбится и прижимает к животу мишку, и со стороны это выглядит слишком умилительно. Чонгук уже начинает немного ревновать, потратил деньги, а теперь на него самого ноль внимания. Палочки встречаются в лапше. Гук сжимает тэхёновские, пока тот бросает непонимающий взгляд. Улыбка пропадает, появляется напряжение. И кажется, что на заднем фоне даже перестает играть вечный новостной канал, который так любит продавец. Рука ложится на подбородок. Чонгук тянет Тэхёна на себя. Улыбается дерзко, так, что аж ноги сводит, и парень сам собой начинает возбуждаться, пока его не целуют невесомо прямо в его в ещё блестящие после лапши губы. Как же чертов Чон, мать его, Чонгук может сводить с ума... Только Тэхёну это известно по-настоящему. Но говорить он об этом не будет никому, разве что продавец в круглосуточном супермаркете узнает, и то на секунду задержавшись взглядом за ту глубоко целующуюся пару подростков, скрытыми стеллажами.