###
Жужжание соковыжималки, прерываемое изредка более интересным репортажем из сводки новостей, крутящихся по телевизору. Она крутится на кухне, улыбаясь тому, что делает, и охая всякий раз, когда в телевизоре заходит речь о политике. Она мать золотого ребёнка и великолепная жена богатого бизнесмена, любит своих мальчиков и только в них видит смысл своего существования. Если они несчастны — то и она тоже. Чонгук, сын этой женщины, должен был появиться после школы уже полчаса назад, но задерживается. Наверняка пошёл провожать Тэхёна, думается ей, ведь они так неразлучны. Муж обычно приезжает на обед, и все они проводят часок вместе, а после вновь расходятся по своим делам: Чонгук делать уроки, а потом гулять, а муж — на работу. Хозяйка же ищет себе занятие по душе, рукодельничает или же идет на фитнес, иногда читает ненавязчивые романы. Она сумела «заразить» мужа своей идеей поддерживать сына в любом начинании, окружить любовью и вниманием, да только Чон Чонгук в подростковый период начал выходить из-под контроля, как только их отношения с Тэхёном начали переходить на другой лад. Иногда ты не можешь ожидать того, что твой сын заявиться домой и скажет: «Мама, я гей». Хоть она никогда не была особо верующей или фанатичкой противоречащих здравому смыслу устоев, новость выбила её из колеи. Во-первых, женщину сразу же озаботил вопрос о том, как к этому отнесется её любимый мужчина. Во-вторых, она не считала это нормальным, но дело касалось ее сына… Хотелось бы сказать что-то жесткое, но… — Мамочка, я сделаю всё что угодно, но я люблю Тэхёна… Правда, — в глазах Чон Чонгука впервые за долгое время появляются слёзы, он подходит к матери и смотрит на неё умоляюще. Она сама готова расплакаться, понимая, какая теперь жизнь предписана её чаду. Они проплакивают, обнявшись, горестно содрогаясь телами, целый час. Она мать и чувствует каждую эмоцию Чонгука, перенося все волнения на себя. Когда отец приходит на обед, то они, взявшись за руки, рассказывают всё мужчине: не спеша и крайне осторожно, боясь агрессии в ответ. Глава семейства поднимается наверх и запирается в своем личном кабинете, прося время для себя. Это шок. Чонгук мандражирует, но его успокаивает мать, поглаживая по спине и обнимая. Чон Чонгук спустя года помнит, как отец вышел в тот день из своей комнаты и позвал его на личный разговор, в котором принял ориентацию сына. С условиями конечно. Чонгук должен был сдать экзамены, отучиться и перенять семейный бизнес. Фирма отца тогда была ещё некрупной, это сын впоследствии перевез главный офис в столицу и открыл несколько филиалов в округе. Насчет Тэхёна родители не были против: мальчик был милым и воспитанным, и если уж Чонгук гей, то почему бы ему не встречаться с адекватной кандидатурой? Парня даже сначала пугала легкость принятия родителей, а вот его вторая половинка не спешила открываться. И Чонгук это понимал и старался не давить, хотя понимал, что, скорее всего, надо было почаще ходить именно к нему, где родители понимающие, но мама Гука практически всегда находилась дома. Хоть у Тэхёна предки пропадали на работе, иногда случались эксцессы, когда мама возвращалась намного раньше обычного. Она была женщиной чуть более правильной, чем это было бы нормально, она буквально зацикливалась на том, что надо быть как все.###
В этот же раз случилось непоправимое: в разгар их любовных игр мама Тэхёна заявилась домой и увидела своего сына во всей его обнаженной красе. — Тэхённи, я дома! Я надеюсь, ты убрался? — госпожа Ким залетает в зал с этой фразой, и немой крик повисает в воздухе. У женщины первое желание — сбежать, сбежать от стыда за то, что у неё такой сын. А что скажут соседи? Наверное, будут тыкать всю оставшуюся жизнь с приговорками «не смогла родить нормального». Женщина вспоминает о своём самообладании, когда два парня ругаются прямо при ней, находит себя и отворачивается. — Чонгук, я вижу, и ты у нас. Будете что-нибудь кушать на обед? Пока мама скрывается на кухне, Тэхён сразу же бросается надевать вещи, бросает пару непонимающих взглядов на раскрасневшегося Чон Чонгука и понимает, что тот сам задаётся теми же вопросами. Она старательно делает вид, что ничего не произошло, а парням и кусок в рот не лезет, когда они втроем делят обед. Напряжение между ними никак не рассеивается. Ким Тэхён, если что, очень боится дальнейшей реакции своей матери, потому что он-то её хорошо знает и понимает, что она просто не хочет на глазах постороннего (Чон Чонгука) выяснять отношения. Она молча выжидает момента, когда же этот наглый мальчуган, который портит её сыночка, уйдёт восвояси! И когда эта секунда настаёт, Тэхён успевает проститься со своим парнем со слезами на глазах и убегает в свою комнату со сверкающими пятками, чтобы мама его не догнала. Тэхён кидается на кровать, даже не провожая своего парня в окно. Он чувствует себя самым несчастным на свете, просчитывает все слова матери, которые она можем ему сейчас сказать на тему «Почему быть нормальным хорошо?» Госпожа сидит в кресле, в том самом, где давеча сидел Чонгук, и смотрит на стол — место сегодняшнего происшествия. Царит тишина, женщина понимает, что её уговоры здесь не подействуют, а только отдалят от неё сына. В этой ситуации надо действовать по-другому и совсем кардинально, чтобы стать для Тэхёна ближе, и он думать о своём ненаглядном Чон Чонгуке забыл. Да и как она могла не заметить этих влюблённых взглядов? Как могла не заметить того, что в последнее время сын её недосыпал, а Чонгук вечно уходил от них растрепанный и в мятой одежде? Как?! Вечером, чуть погодя, госпожа Ким направилась вниз по улице к дому Чонгука, решив, что Тэхён уже заснул от сегодняшних волнений. Она уверена в том, что делает правильную вещь: только так её семья будет нормальной, образцово какой нормальной, сын скоро придёт в норму и вообще это всё забудется. В частности: этот подлый Чон Чонгук, разрушающий то, что она создавала с огромным трудом долгие годы. Она собралась с духом, проговаривая про себя вежливые фразы на тот случай, если дверь откроет не сын семейства, но они не пригодились. — Госпожа Ким! — открывает дверь Чон Чонгук. Он навеселе, по-видимому думает, что раз уж его оставили на обед, то дело в шляпе и больше нет преград у него на пути к милейшему Тэхённи. Женщине становится смешно уже от этого, от неё явно заверсту чувствуется отрицательная энергия. — Ещё раз здравствуй, Чонгук, — она вспоминает, что при первой сегодняшней встрече они как раз-таки даже и не поздоровались. — Я рад вас видеть! Я хотел извиниться, мы с Тэхённи боялись вашей реакции, а так бы уже давным-давно сообщили о том, что встречаемся! Правда! — Он был уже тянется за её рукой, чтобы пожать её, но вовремя осекается: замечает настрой собеседницы. Она явно пришла не гладить его по головке. Чонгук в который раз жалеет о том, что не все родители похожи на его собственных. — Никакой он тебе не Тэхённи! И вы с ним не встречаетесь! — срывается на крики госпожа Ким, её выводит бестактность и самомнение мальчика напротив. Он не может быть рядом с её сыном. Кто угодно, но женского пола и не Чон Чонгук! Её сын не гей, Тэхён просто ошибся, это Чонгук его соблазнил и заставил! Да, точно так всё и было! — Слушай, ты, мальчик! Ты никогда не будешь рядом с моим мальчиком! Сейчас вы довстречаетесь до конца экзаменов, потому что мне не нужны самоубийства от вас на почве нелюбви и учебы, а потом ты свалишь из его жизни! Сердце сжимается до размера атома, Чонгук не верит своим ушам. Как так можно поступать? Ладно, разъединять влюбленных — многим и не впервой подобное, но поступать с родственным тебе человеком, в котором течет твоя кровь? Эта ликующая в данный момент женщина — настоящий тиран и деспот. Парню сразу же хочется ответить подобающе, чтобы хоть как-нибудь сбить спесь с довольного лица. — А что, если я всё равно буду с ним встречаться? — Чонгук смотрит с вызовом, но и госпожа Ким не уступает ему в гордячестве: складывает руки на груди и задирает подбородок, ухмыляясь. — Тогда я клянусь, что если вы провстречаетесь дольше положенного срока, то я заберу все деньги с тэхёновского банковского счета, запланированного для учебы. — И она действительно радуется сказанному, каждое слово делает её счастливее, хоть она и причиняет боль близкому человеку! — Но… Я люблю его… — Слезы уже подступают к глазам, однако сдерживается из последних сил. — Вот раз любишь, будешь умницей, если отпустишь свою любовь.