###
Странно оказываться в чужой личной комнате. Это будто ты примеряешь чужую маску, пытаешься сойти за другого человека и живешь его жизнью. Вот перед тобой висит зеркало во всю стену, его словно подпирает лаковый белоснежный комод из дуба. У комода маленькие кресла из черной кожи и кушетка, рядом стеклянный прозрачный столик округлой формы на трех ножках и ящиком внизу, плафон для приятного вечернего чтения. На нижнем ярусе столика виднеются пара бутылок виски. Кровать же черная, агрессивно-приземленная и двуспальная. Тэхёну одиноко просыпаться в ней. Стены окрашены в серый с черными дизайнерскими хаотичными подтёками. Он будто оказывается внутри Чон Чонгука, каждый раз просыпаясь на черных шелковых простынях. Хозяин квартиры считает свою комнату лучшей (как не странно, он же в ней и жил) и перемещает своё место дислокации в зал, великодушно предоставляя болеющему Тэхёну своё ложе. Хоть постельное бельё и поменянное, благоухает свежестью от химчистки, парню всё равно непривычно — так и чувствуется присутствие Чонгука, волевая атмосфера, будто на всё это можно повесить ярлык первого класса, принадлежности директора. Тэхён непрочь наклеить на себя этот самый ярлык принадлежности. Сейчас Чон Чонгук кажется ему прячущим все свои самые главные вещи в своей комнате, запирающий её и уходящий на работу. Тут и его любимые костюмы, которые Тэхён не раз видел на нём в офисе, заслушанные в юности до дыр пластинки, фотографии его семьи, наверняка директору компании одиноко жить так изо дня в день, работать на благо семьи и спонсировать теперь тех, кто его вырастил, кто тратил свои пот и кровь ради становления тогда ещё мальчика на ноги, будучи разделенным километрами с родителями. Тэхён проникается сочувствием. Тэхён решает выйти из комнаты и осмотреться, вчера вечером, после выписки, сил хватило ровно на то, чтобы без лишних споров пройти в чужую комнату и заснуть там. Было обидно, что Чон Чонгук ничего не показывает, никакой эмоции, складывается впечатление, что это всё делается из долга и чувства вины. Тэхён прикусывает губу и обнимает свои тонкие светлые плечи руками, проводя по ним и согреваясь. На нём любимые малиновые шорты и обычная чонгуковская футболка, мужчина специально во время госпитализации ездил к секретарю домой, дабы прихватить пару вещей из списка и рассчитаться с его долгами, правда, о последнем решил умолчать. Аппетит впервые просыпается после долгого сна в чужой квартире. В больнице кормили соевыми продуктами, совсем безвкусными и не дающими энергию, так приходилось спать и бодрствовать в постоянном состоянии голода, хотя Тэхёну не привыкать. Голод и аппетит никак не связаны для него. При голоде тебе хочется съесть даже краюшку зачерствевшего хлеба, чтобы получить углеводы для жизнедеятельности. Аппетит — это когда ты стоишь на кухне, чувствуешь запах искусно приготовленного блюда и понимаешь, что жизнь твоя не будет полноценной, если ты не попробуешь это. Чон Чонгук никогда не отличался особыми навыками повара, Тэхён даже помнит, как тот чуть ли не сжёг его кухню! Подумать только! Он поставил подогреваться рамён с морепродуктами и увлёкся Тэхёном (хотя тут сложно не понять парня), в итоге пока кое-кто протирал пятой точкой своего парня различные горизонтали, рамён разлетелся по всей кухне, вода в кастрюле выкипела, а с плиты пришлось потом отскребать лапшу. Зато «Тэхён, это была лучшая лапша, которую я не съел; эх, если бы она была на тебе, то я бы…», «Всосал каждую по отдельности?», «Нет, в этом скорее твоя прерогатива». Сегодня же на кухне была встречена маленькая белая керамическая супница с налитым в ней куриным бульоном. Всё было присыпано зеленью, а рядышком на укрытой пластмассовым куполом тарелке были нарезаны овощи и фрукты. «Разогрей бульон в микроволновке, она в левом ящике над духовкой. Если честно, то я не знаю, как ей пользоваться», — гласил черный стикер с белыми аккуратными буквами. Тэхён теряется от переживаемых чувств, реснички дрожат при ускоренном хлопанье глазами. Как последняя девушка в периоды пмс, он размышляет сначала о милом учтивом Чон Чонгуке, а потом в голову ударяет вопросом «Почему это всё выглядит в таком приказном тоне?», секретарь теперь живёт в чужой квартире, надевает только то, что у него есть — читай «то, что принес ему директор» — ещё и ест то, что ему говорят. Чужим чарам очень трудно сопротивляться, с учетом того, что в голове постоянно мелькают картинки с их прошлого вечера, проведенного в последний день «заключения» в больнице. Чонгук уселся рядом с Тэхёном на кушетку и обнял его, ненавязчиво и легко, прямо так, чтобы было тепло, но при этом ни одного намека на сексуальную составляющую. Приходилось льнуть к директору всем телом (да, приходилось, но т-с-с-с, Тэхён никогда не признается, что делал это по собственному желанию). Чонгука же можно было сравнить с ледяной глыбой, которую невозможно сдвинуть с места. Под растянутой футболкой просыпается недовольный желудок, трубящий о том, что ему плевать на тэхёновские принципы и вообще — сейчас главное кушать почаще, парень идёт на поводу у своего организма и разбирается с микроволновкой, которая, как оказывается, даже не подключена к сети. Ему бы и хотелось выгородить Чон Чонгука в этой ситуации, да правда есть правда: ему всегда была важна достаточность, мера во всем, а наличие приборов на неиспользуемой кухне — то, что нужно. Стопы леденеют от соприкосновения с кафелем, пока ожидание пищи мучает сильнее с каждым щелчком таймера в бытовом приборе. Пристальный взгляд на двигающуюся по кругу супницу за стеклом, искра-буря-безумие. Тепло разливается по телу внезапно и так маняще, что Тэхён ерзает на стуле, получая истинное наслаждение, сравнимое с оргазмом. В больнице не разрешали ничего приносить лишнего из съестного, оттого вкусовые рецепторы у парня не приводились в действие и оттого-то первые ложки с бульоном кажутся самыми вкусными за всю его жизнь. Всё же Чонгук подошёл к этому с заботой, выказывая своё внимание, и это несомненно приятно. Постепенно поглощая приготовленное для него кушанье, Тэхён отдаёт себе отчет, что в нём вновь просыпается давно забытое. Сердце скрипит в грудной клетке, оно напоминает старые ржавые качели, которые маленький наивный мальчик пытается раскачать. Вопрос только в том, кто из них и есть тот самый маленький мальчик, тешащий свои мечты? Это больно осознавать, но Тэхён так и не разгадал тайну разрыва с Чон Чонгуком, однажды всё оборвалось, и есть ли смысл спрашивать об этом сейчас?.. Да и есть ли шанс построить что-то новое, не оглядываясь на прошлое? /хождение по мукам/ /ты и так вспоминаешь прошлое/###
В зале у Чонгука обстановка богаче, чем в любой другой комнате в его квартире, это Тэхён понимает, когда видит домашний кинотеатр с огромным плазменным телевизором. Как парень, росший в двухтысячные, в поколении MTV, он чувствует настоящий трепет перед подобным и не удерживается от включения. Почему бы и нет? Директор всё равно придёт с работы ещё нескоро, это-то Тэхён знает точно, он же его секретарь. На экране сразу же высвечивается его давнишняя икона стиля и кумир как таковой. Знаете, с чего началась тэхёновская любовь к масочкам, пилингам и покраске волос? Не из-за предрассудков, что все геи должны быть такими, а из-за Леди Гаги, Мадонны и Бейонсе, ибо если ты поклоняешься дивам, то ты уже чувствуешь себя дивой (и должен соответствовать). Всё же этот малыш разбил не одно сердце во время своего взросления. Песня довольно запоминающаяся, такая старая и… любимая, заставляющая ностальгировать. Тэхён, к собственному удивлению, начинает вытанцовывать хореографию, которая присутствует в клипе, двигается сначала ненавязчиво и лениво, после уже активно взметая руки вверх и виляя бедрами в своих коротких малиновых шортах. Он не следит за собой и… — ДОНТ КОЛ МАЙ НЕЙМ, ДОНТ КОЛ МАЙ НЕЙМ, АЛЕХАНДРО-О-О, — кажется, чем громче ты споёшь, тем круче будешь казаться для себя. Don’t wanna kiss. Палец движется по губам. Don’t wanna touch. Руки спускаются по бедрам. Отчего-то перед ним рисуется силуэт Чонгука и думается, что было бы намного сексуальнее, будь это именно его руки. — РОБЕРТО-О-О! — он хихикает и водит руками по воздуху, наконец-таки ощущая землю под ногами и полнейшую эйфорию в теле. Глаза искрятся счастьем, и так хочется вернуться в детство, бегать, прыгать и беззаботно смеяться. Что с ним стало, когда он повзрослел, куда пропал тот ребёнок? — А я думал, ты давно попрощался с этой привычкой танцевать перед телевизорами, — неожиданно Тэхёна застигают врасплох. Чон Чонгук ухмыляется, облокачиваясь о входную дверь. Мужчина понимает, что не придя он на пару часов пораньше — не увидел бы подобного, болеющий секретарь, уже успокоившийся и находящийся в лучшем виде, встретил бы его вечером. Тэхён же останавливается, пугается до полусмерти, и… его уши алеют. Какой позор, успевает подумать он перед тем, как Чон Чонгук начинает по-доброму смеяться. /когда-нибудь ему вновь будет уютно рядом с ним/