Surreptitious

       Всё, что они узнали по итогам своего небольшого расследования, так это то, что род волшебников с фамилией Эллейн всё же существовал, и было известно множество представителей этой фамилии, известных своими достижениями в магических науках, однако выяснилось, что все волшебники-Эллейны выродились, и с начала века от них не было известий. То ли дело было в том, что род оборвался, то ли два поколения подряд все дети в этой семье рождались сквибами, но факт был фактом: Эллейны более не принимали в жизни магического общества никакого участия.        С Миллисент результатами своих исследований Гарри, Рон и Гермиона не делились и ничего у неё не спрашивали, поскольку её увлечение Тёмной магией и принадлежность к Слизерину вызвало у них подозрения. Тем не менее, они продолжали общаться время от времени, хоть это нисколько не продвигало их уровень знания Миллисент. У девушки был удивительный талант уходить от вопросов, касающихся её самой: она вроде и давала развёрнутый ответ, но саму суть – конкретную информацию – утаивала. Причём утаивала так, что никто этого даже не замечал.        Но, тем не менее, прояснились некоторые факты о Миллисент, которые так или иначе вызывали любопытство. Во-первых, она значительно превосходила однокурсников в уровне владения магией. На уроках, в ответ на похвалы учителей – она быстро сделалась любимицей Флитвика и была высоко оценена Макгонагалл – девушка со скромным равнодушием отвечала, что лишь немного опережает школьную программу. На деле же, по наблюдениям Гермионы, Миллисент орудовала волшебной палочкой минимум на уровне сдающих ЖАБА. Сюда же стоило отнести большие познания в зельевареньи и осведомлённость по части Тёмной магии. Любые попытки разузнать, где же и у кого она научилась всему этому – причём не важно, кто интересовался – заставляли Миллисент раз за разом прибегать к её фирменному уходу от ответов.        Во-вторых, удивляли её скрытность, отстранённость и холод по отношению к окружающим. Миллисент ничего не рассказывала о себе, держалась подальше от компаний сокурсников и с другими учениками без необходимости не говорила, а если и говорила, то держалась холодно, вежливо и учтиво, не позволяя нарушать её личных границ и пресекая всякие попытки продолжать знакомство. Даже месяц спустя единственными, с кем Миллисент могла подолгу говорить, были Гарри, Рон и Гермиона, иногда ещё и те, кто дружили с ними, но это редко. Однако даже их попытки узнать её лучше разбивались о неприступные скалы из скрытности и сарказма.        Со слизеринцами у Миллисент сложились вполне хорошие отношения, выстроенные по системе «вы не лезете ко мне, я не лезу к вам». Она не поддерживала их стремления показывать своё мнимое превосходство над учениками других трёх факультетов, не ненавидела гриффиндорцев и в целом придерживалась политики нейтралитета.        Единственным, кого девушка нашла интересным из всего своего факультета, был Драко. Он проявил к ней скрытый от окружающих интерес в первый же день учёбы, а впоследствии согласился играть по её правилам. Миллисент это оценила и была не прочь время от времени общаться и с ним, когда об этом никто не знал. Малфой тоже находил девушку человеком очень интересным, хоть у него вызывали опасения её «магловские замашки», которые она никоим образом не пыталась скрыть. Они пришли к некому ряду соглашений, регламентировавшему их общение и исключающему темы, которые могли стать камнем преткновения.        Общение общением, но Миллисент не ожидала, что Драко пригласит её на прогулку в Хогсмид, причем безо всякой конспирации, в открытую.        К общему неудовольствию Гарри, Гермионы, Рона, а также Пэнси Паркинсон, в тот выходной в конце сентября Миллисент видели с Драко в Хогсмиде. Пэнси имела виды на Малфоя, что было явно, остальные трое посчитали это предательством со стороны Миллисент: как она посмела так с ними поступить, когда Гермиона приглашала её в только начинающий формироваться Отряд Дамблдора?!        А ещё это событие стало поводом для сплетен, разраставшихся в геометрической прогрессии. На деле Малфой и Миллисент просто бродили по округе и наведывались в магазинчики, болтая и смеясь, однако, по содержанию слухов на вторник, они и за ручку ходили, и сидели в кафе миссис Паддифут, и даже целовались. Посмеявшись над этим, они благоразумно решили, что впредь поводов давать не следует.        Гарри, Рон и Гермиона на время почти прекратили общение с Миллисент, а она в свою очередь почти не общалась с Драко и проводила время в ничуть не тяготящем её одиночестве, с головой уйдя в учёбу. Время шло, в жизни школы происходили всякого рода события вроде игр по квиддичу, в котором Миллисент не разбиралась вообще, отстранения от игры Гарри и близнецов Уизли, назначения Амбридж генеральным инспектором Хогвартса и возвращения Хагрида из его «отпуска». Миллисент бдела, хоть ничто из вышеперечисленного ничуть её не затрагивало.

***

       Тем вторником, уже поздней осенью, когда снега намело по колено, гриффиндорцы и слизеринцы брели стайками на первый за этот год урок у Хагрида. Мнения по поводу возвращения учителя разнились, причём даже не от факультета к факультету. Часть гриффиндорцев была рада Хагриду и ценила его уроки хотя бы из вежливости, однако преобладающее большинство учеников предпочли бы продолжить обучение у профессора Граббли-Дерг.        Миллисент наблюдала за проведением урока с беспристрастием, да и принять участия как такового не могла – она не принадлежала числу «счастливчиков», видевших фестралов. Поэтому она, словно статуя, замерла у дерева, неспешно оглядывая сокурсников и места, на которых, очевидно, топтались фестралы. Миллисент была одной из первых, кто заметил появление инспектора Амбридж и, зная её манеру инспектировать, блондинка сконцентрировала своё внимание на ней.        Как человек, ненавидящий полулюдей, профессор Амбридж, естественно, придралась к Хагриду по всем мыслимым и немыслимым пунктам и выставила его посмешищем в глазах учеников. Наблюдая за всеобщим весельем слизеринцев, смятением гриффиндорцев и гневом со стороны Гарри, Рона и Гермионы, Миллисент ощущала отчётливое желание заступиться за профессора, поскольку, как ей дали знать, человеком он был хорошим, не смотря на пугающую внешность (синяки и ссадины на лице красоты ему не прибавляли) и своеобразное отношение к магическим существам. Последней каплей для неё стал полуистеричный смех Малфоя и Пэнси Паркинсон, которые находили чрезвычайно смешными издёвки в адрес Хагрида со стороны Амбридж. Миллисент едва могла закрыть глаза на те отвратительные кричалки Малфоя о Роне, но он уже переходил границы.        - А что вы́ думаете насчёт уроков профессора Хагрида? – спросила у Миллисент инспектор. Тон у неё был нарочито приторный, говорила женщина громко, чтобы все могли её услышать.        Миллисент посмотрела на неё, для чего ей пришлось наклонить голову вниз – Амбридж была ей по плечо.        - Что ж, я не нахожу его манеру преподавания смешной и считаю, что из составленного им курса можно почерпнуть множество полезных знаний, - заговорила она, уверенно выговаривая умело подобранные слова. – Насколько мне известно, профессор Хагрид обладает бо́льшими знаниями по практической части в предмете изучения магических существ, нежели профессор Граббли-Дерг, хоть и её знания я не хочу приуменьшать. К тому же доподлинно известно, что профессор Хагрид участвовал в организации Турнира трёх волшебников, прошедшем в Хогвартсе в прошлом году (там, если вы помните, драконы в Первом туре были), а также что он – единственный человек в Англии, сумевший приручить фестралов, и вышеперечисленное уже составляет неплохой послужной список. – Амбридж, которую уже потрясывало от гнева, хотела её перебить, но Миллисент пресекла попытку: - Нет, профессор, вы хотели узнать мою точку зрения, и я вам её выскажу целиком и полностью. Так вот, я уверена, что без низкопробных подначиваний с вашей стороны, профессор Амбридж, ему бы было проще сконцентрироваться и провести урок как полагается.        - Имя, факультет? – зло прошипела Амбридж.        - Миллисент Эллейн, Слизерин, - голос девушки оставался абсолютно спокойным.        Поиграв с Миллисент в «Уничтожающие гляделки» с полминуты и потерпев поражение, Амбридж обернулась к замершему Хагриду и проговорила сквозь зубы:        - Результаты инспекции получите через десять дней, - и удалилась восвояси.        Миллисент с чувством выполненного долга и абсолютно непроницаемым лицом оглядела уставившихся на неё сокурсников. Презрение со стороны слизеринцев, смятение со стороны гриффиндорцев и восхищение со стороны Гарри, Рона, Гермионы и Хагрида. И всё это в атмосфере всеобщего шока.        Профессор отпустил их раньше положенного, и Миллисент намеренно отстала от своего класса, чтобы не портить перемену лавиной упрекающих взглядов и фразочек. Гриффиндорцы тоже прошли вперёд, поскольку им к тропе, ведущей из Запретного леса, было ближе. В итоге последними с опушки леса уходили они впятером: Миллисент, Гарри, Рон, Гермиона и Хагрид.        - А ты славная девчушка, - добродушно обратился Хагрид к Миллисент. – Так эту инспекторшу за пояс заткнула. Спасибо.        - Не стоит благодарности, профессор Хагрид, - отозвалась Миллисент с привычным для неё беспристрастием. – Мне, в общем-то, всё равно: я человек приходящий и уходящий, а вам ещё работать.        - Странно, что ты на Слизерине, - заметил учитель. – А чего раньше голос не подавала?        - Факультет ни в коей степени не определят человеческих качеств, профессор. А «голос» я «не подавала» по причине того, что ранее обучалась на дому.        - Почему на дому?        - Стало быть, потому что у меня были на то причины, сэр, - вежливо закрыла тему Миллисент. – Извините, профессор Хагрид, мне пора идти на урок.        - Да, конечно, иди, - кивнул великан. – И ты, это, можешь меня просто Хагридом звать, без «профессора».        - Как вам будет угодно, сэр, - кивнула Миллисент и быстрым шагом направилась в сторону замка, на ходу припоминая, какой урок у неё следующий.        Манера поведения и говорения Миллисент вызвали у Хагрида недоумение, не идущее ни в какое сравнение с благодарностью за её заступничество перед Амбридж. Для Гарри, Рона и Гермионы происшествие на уроке и разговор после него были напоминанием о неоднозначности Миллисент. И поскольку теперь они явно были по одну сторону баррикад, троица нашла Миллисент перед обедом в одном из коридоров.        - Спасибо, что за Хагрида заступилась и эту горгулью осадила, - сказала Гермиона, первой начиная разговор. – Она-то такого публичного и аргументированного отзыва от учеников не ожидала, может, Хагрида и не выгонят теперь.        - Я же сказала, что мой поступок не стоит благодарности.        - Наверно, тебе со слизеринцами теперь придется несладко, - заметил Рон. – Они-то Хагрида на дух не переносят. Да и Амбридж тебе теперь спуску не даст.        - Ах, как же я смогу жить без одобрения своих дорогих сокурсников, - Миллисент хмыкнула. – А вообще, весело это. Раньше я с ними не общалась, а теперь они демонстративно «не общаются» со мной и подчёркивают, что я близка к тому, чтобы стать изгоем Слизерина.        - А как же Малфой?        - Он так же, как и все они, не входит в категорию людей, чьё мнение меня волнует.        - Откуда ты столько о Хагриде знаешь? – спросил Гарри, припоминая слова Миллисент о Турнире и фестралах.        - Дамблдор рассказывал мне о нём, - просто ответила девушка. – На его словах моё общее мнение и было составлено.        Их подхватила толпа учеников, шагающих на обед, и они вчетвером двинулись в Большой зал. К ним присоединились Джинни и Полумна, шедшие с урока предсказаний. Уши Луны были украшены серьгами, похожими на редиски, что добавляло её виду странности и вызывало смешки со стороны проходящих мимо учеников. Однако Миллисент нашла их красивыми и не преминула высказать своё мнение:        - Ух ты, классные у тебя серёжки, - заметила блондинка, обращаясь к Луне и тем самым вырывая её из транса.        Полумна посмотрела на неё ошалело; это усиливали её глаза навыкате, и так предававшие девушке вечно удивлённый вид. У Миллисент было на удивление серьёзное лицо, не как у тех, кто говорил эти же слова раньше, только с неприкрытой иронией.        - Ты правда считаешь их красивыми? – удивилась Лавгуд.        - У меня нет ни единого повода тебе лгать, - спокойно заметила Миллисент.        - Это сливы цеппелинов, - поведала Полумна. – Они отпугивают мозгошмыгов и улучшают ауру.        Миллисент лишь мерно кивнула:        - Вне всякого сомнения.        На лице Луны отобразилось всё удивление мира, и она всё так же ошалело поглядывала на Миллисент, пока они большой компанией входили в зал. Миллисент в свою очередь реагировала спокойно – она умела принимать странности в людях.        - Может, сядешь с нами? – снова предложил Гарри, заметив неодобрительные взгляды слизеринцев, завидевших Миллисент на пороге в компании гриффиндорцев. – Не похоже, чтобы они были тебе рады.        - Если я когда-нибудь и сяду с вами, то это определённо произойдёт не по причине неодобрения со стороны моих дражайших сокурсников, - с усмешкой ответила Миллисент. – Это не повод отказываться от своего факультета. Приятного вам всем аппетита.        Дождавшись ответной реакции, Миллисент решительным шагом отправилась к своему месту за столом Слизерина.