Звёзды

За окном темно и пару часов назад они вернулись домой. Усталые и голодные, мечтающие о прохладном душе и тёплой постели, они просто разбрелись кто куда, и словно забыли обо всём. Такие вот действительно настоящие айдолы, помятые и с синяками под глазами, что скрыты за слоем косметики. Тут – в их обители и хранилище настоящих «я» – они до боли естественные в своей не идеальности, что, будь Чонгук фанаткой их группы, то давно уже смотрел бы с сочувствием, а не восхищением. Вот только он сам устало переступает порог, проходит вглубь коридора и расшнуровывает негнущимися пальцами обувь, чтобы поставить её рядом с другой и лениво пройти дальше. Чтобы, особенно ничего не говоря, первым прошмыгнуть в ванную – даже если хёны останутся недовольны – и, после, первым оказаться в кровати. Его ведь уже манят сладкие сны – сейчас вечно короткие и будто оборванные, но от этого не менее приятные. Ох, он даже понимает Юнги-хёна – который где-то зажимается с Хосоком, чтобы потом ворчать, как хочет спать – на этот счёт. Понимает и медленно стягивает мешковатую толстовку, смотря в отражение зеркала и непонятно чему улыбаясь. Когда его голова касается подушки – и он благодарит мир, что на часах не полночь, а лишь десять – мир сереет и становится совсем не важным, утопая во вдруг потяжелевших мыслях. Лишь кромкой ещё не уснувшего сознания он запечатлеет тихий скрип двери и неторопливые, будто оценивающие что-то шаги по полу. А потом матрац рядом прогибается и горячие руки прижимают его к себе – Чонгук знает, что это, наверняка, Тэхён, и предпочитает лишний раз не думать об этом, не разгоняя сладкую дрёму. Чужое дыхание щекочет шею и он совсем не думает о том, что будет с лидером, когда он увидит их спящими вместе. А потом – уже два часа ночи, и прохладный воздух лижет горячую кожу – Чонгук стыдливо заглядывает в непроницаемые глаза Тэхёна, для которого вполне нормально зайти в ванную, даже если там кто-то есть. Так и сейчас – он опирается плечом о дверной косяк, но дверь за спиной плотно закрыта – на шпингалет даже, видит Чонгук и внутренне боязливо ёжится. Ему в голову может придти что угодно – поэтому Чон особенно аккуратно выскальзывал из его объятий и дважды проверял, прежде чем выйти, спит ли он. Тэхён ведь так и остаётся непредсказуемым в своих действиях, хоть Чонгуку и действительно уже надоело его опасаться. – Вселенная любит шутить… – Тэхён улыбается и смахивает звёзды с волос. Мир в его глазах отображается слабыми отблесками и Чонгук совсем не знает, что должен видеть. Только боится как-то и не решается подойти ближе – за этим спокойствием обязательно скрыто даже не обыденное безумие. Тэхён иногда – на самом деле часто, но так думать проще – говорит обо всём загадками и улыбается так, словно готов этой самой улыбкой растерзать в клочья сердце макнэ. И этот случай не исключение. Поэтому они стоят и смотрят друг на друга ровно до тех пор, пока Намджун не стучит разозлённо в дверь, обещая вынести её, если они не откроют. И Тэхён, дурашливо улыбаясь, хватает вдруг Чонгука за плечи и прижимает к себе так близко, будто собирается стать с ним единым целым, соединяясь всеми клетками. И целует горячо и нетерпеливо, дабы потом открыть и почти прошептать «Прости-прости, хён, мы не нарочно» припухшими губами. Третий раз только на этой неделе. И – думает Чонгук, прислоняясь лбом к холодному стеклу окна в комнате – если Тэхён ассоциирует себя с вселенной, то его любимые шутки особенно дурные. На стекле остаётся его дыхание, когда тело уже вжимают в матрац и на ухо торопливо шепчут «Прости, Чонгук-а, ничего же страшного…» и опаляют горячим дыханием, пока руки проникают под одежду, царапая ногтями выступающие кости.