Подлунные грёзы

Небо хмурилось с самого утра и, Бог свидетель, интуиция не раз подсказывала Ами, что не будет лишним захватить с собой зонтик. Однако девушка не вняла тихому шепоту подсознания — все-таки прогноз погоды обнадеживал, обещая всего-навсего легкую облачность, — и отправилась в библиотеку налегке, не взяв с собой ничего, кроме бумажной папки с материалами доклада, над которым она собиралась сегодня поработать. Учеба всегда увлекала Мицуно, вдохновляя на поиски новой информации и пополнение и без того богатой копилки знаний, так что когда Ами, закрыв очередную медицинскую энциклопедию, сняла очки и потерла уставшие от долгого напряжения глаза, за окном уже изрядно потемнело. Девушка в полном недоумении бросила взгляд на наручные часы — она никак не могла просидеть здесь до вечера. И правда: стрелки показывали половину второго пополудни. Почему же тогда на улице так темно? Мицуно встала, разминая затекшие после долгого сидения мышцы, и подошла к окну. Над Токио мрачной громадой сгустились черные грозовые тучи; то тут, то там сквозь их плотные клубы прорезались синеватые вспышки молний. Грозная армада плыла над столицей, и в глубине ее недовольно ворчал пробуждающийся ото сна и не знающий пощады гром. Ветер крепчал, заставляя тоненькие деревца, посаженные у центрального корпуса библиотеки, гнуться до самой земли. Было совершенно очевидно, что сегодняшний прогноз погоды был ошибочным. Ами непроизвольно охнула, поднеся руку к груди. Сердце ее тревожно забилось. Мицуно совсем не улыбалось попасть под проливной дождь, пусть даже по-летнему теплый, поэтому она, второпях собрав все наработки в папку, поспешила домой. К тому моменту как она перешла дорогу, направляясь к ближайшей автобусной остановке, на землю упали первые тяжелые капли. Ами поежилась, мысленно отругав себя за то, что не взяла зонт, и ускорила шаг. Однако с этого неприятности девушки только начинались. Потоки воды обрушились на город тропическим ливнем, и Ами в мгновение ока промокла до нитки. Однако хуже всего было то, что, добравшись до остановки, она обнаружила, что ее автобус уже тронулся с места. Девушка в отчаянии взмахнула рукой, однако транспортное средство продолжило движение, и вскоре слилось с автомобильным потоком. Денег на такси у Ами не было и она, тяжело вздохнув, перебежала под козырек ближайшего магазина, выбивая зубами мелкую дробь и размышляя, что ей теперь делать. Намокшая одежда неприятно липла к телу, порывистый ветер пронизывал до костей. «Так и простуду легко подхватить», — встревожилась девушка и, словно в подтверждение своих мыслей, звонко чихнула. Мицуно поежилась, шмыгнула носом, и только тут заметила, что все это время судорожно прижимала к груди папку с докладом, которая лишь чудом не превратилась в груду пропитанной водой бумаги. Даже наоборот — Ами настолько самоотверженно закрывала ее собой, что та практически не пострадала. Девушка, правда, не решилась проверить, что же там с самим докладом, написанном от руки — не размылись ли чернила? Не попортились ли листы? Переделывать многочасовую работу ей совсем не улыбалось. А дождь все лил и лил. Капли звонко барабанили по навесу, стекая сверкающими потоками на асфальт. Плотная серая пелена окутала город, затрудняя видимость; молнии вспышками озаряли затянутое тучами небо, утробно рокотал гром. Вода скопилась в небольших желобках тротуара, и Ами из своего укрытия могла видеть, как по лужам чинно плывут пузыри — красноречивое свидетельство того, что дождь зарядил надолго. Мицуно невольно застонала. И что же ей теперь делать? Не стоять же здесь до вечера! Еще один звонкий чих только укрепил ее во мнении, что нужно что-то срочно предпринимать, иначе она, того гляди, сляжет с воспалением легких накануне экзаменов. От одной только мысли об этом Ами бросало в дрожь. Но что же? Следующий автобус должен подъехать примерно через полчаса — можно будет дождаться его, а можно и напроситься в гости к кому-нибудь из знакомых, живущих поблизости. Ами знала только одного человека, живущего неподалеку — и это был не кто иной, как Мамору Чиба. Девушка замялась, не зная, насколько удобно будет ей, мокрой курице, свалиться ему на голову. Конечно, он, как благородный рыцарь, не оставит даму в беде, но все же Мицуно предчувствовала неловкость, которая может возникнуть между ними. Все-таки Чиба жених ее лучшей подруги… «И что из этого? — возразила она сама себе. — После всего того, что мы пережили вместе, спасая мир от козней врагов, это меньшее из зол. В конце концов, он же не раз видел мое перевоплощение…» От этой мысли Ами смущенно зарделась. Конечно, в такие моменты совершенно не думаешь о девичьей скромности, но когда в один момент одежда растворяется в водяных брызгах, обращаясь в фуку Меркурий, и пару мгновений окружающие видят твою наготу… Конечно, перевоплощения других девочек тоже целомудренными тяжело назвать, но все-таки мысль эта немало смущала Мицуно. Все сомнения разлетелись в тот самый миг, когда Ами чихнула в третий раз, да так сильно, что на глазах выступили слезы. Шмыгнув носом, девушка мысленно подобралась, втянула голову в плечи и, крепче прижав папку к груди, выскочила под дождь и сломя голову помчалась к белеющему через дорогу комплексу многоэтажек. Ощущения были такие, словно кто-то невидимый раз за разом выливал ей на голову ведро воды; к тому же, Ами имела все основания всерьез опасаться за целостность своих туфель, в которых неприятно хлюпало. Однако мысль о том, что она вот-вот окажется в тепле и сможет привести себя в порядок, подбадривала Мицуно и заставляла ее упорно двигаться к цели. И к демонам все возможные препятствия и неудобства!.. К демонам смущение!..

***

Мамору по-настоящему ценил моменты тихого одиночества, когда обстановка холостяцкой квартиры казалась ему необыкновенно уютной. За окном громыхала гроза, ливень омывал оконные стекла точно из брандспойта. Небо заволокло тучами, так что в квартире воцарился полумрак, и Чиба был вынужден включить свет. Гостиную окутало мягкое бледно-золотистое сияние, и это придало просторной, выполненной в светлых тонах комнате еще больше уюта. Парень сел на диван у окна и снова принялся за чтение интересной научно-популярной статьи по астрофизике. За окном ослепительно сверкнула молния, и в комнате на мгновение стало светло, как солнечным днем, затем оглушительно грянул гром — будто снаряд разорвался. От неожиданности Мамору зажмурился и, сняв очки, пробормотал, потирая глаза: — Не завидую тем, кто сейчас снаружи… В этот самый миг квартиру наполнила мелодичная трель звонка, и Чиба в недоумении покосился на дверь, гадая, кого же это принесло в такое ненастье. Отложив журнал в сторону, он направился в прихожую. Мамору посмотрел в глазок, и на мгновение застыл в удивлении: на пороге стояла Ами. Мокрая, продрогшая до костей, к груди она прижимала нечто, напоминающее отсыревший картон. Чиба вспомнил увиденный накануне сон, и смутное чувство дежавю накрыло его горячей волной. Мысленные образы тотчас встали перед мысленным взором, но Мамору, стряхнув наваждение, поспешил открыть двери. — Ами?.. — произнес он, словно не веря глазам своим. — Что… — Извини за вторжение, — пролепетала Мицуно и сделала неловкую попытку улыбнуться, — я… я… — она запнулась, мучительно покраснев. Некоторое время Ами и Чиба молча смотрели друг на друга, словно и не зная, что сказать. Парень обратил внимание и на цепочку мокрых следов, ведущую от лестницы к его квартире, и небольшую лужицу на полу, что образовалась от стекающей с Мицуно воды. Под изучающим взглядом друга Ами стушевалась и опустила голову. Чиба поспешно отошел в сторону и произнес, разбивая неловкую паузу: — Проходи, конечно! И не надо извиняться, ты ни в чем не виновата. — Спасибо! — пробормотала девушка и вошла в квартиру, озираясь по сторонам. От подобного приема ощущение неловкости только возросло; к тому же, несмотря на царившее в помещении тепло, Мицуно немилосердно колотил озноб. Ну вот, не хватало еще заболеть! А Мамору в это время развернул целую операцию по спасению промокшей, суетясь вокруг и инструктируя: — Тебе срочно необходимо принять теплый душ и переодеться. В ванной есть все необходимое, — Чиба легонько подтолкнул подругу в нужном направлении. — Правда, у меня нет ничего из женской одежды, — он смущенно почесал затылок, — но, думаю, ты вполне можешь надеть одну из моих рубашек… А теперь позволь мне взять вот это, — Мамору потянулся к размокшей папке, которую Ами все еще прижимала к груди, и невзначай дотронулся ее холодной руки. Прикосновение это было подобно удару тока, и тело Мицуно непроизвольно отозвалось на него. По телу словно пробежали электрические импульсы, и озноб прекратился. Девушка во все глаза уставилась на Мамору, словно не понимая, чего он от нее хочет. — Ты позволишь?.. — переспросил он, взявшись двумя пальцами за папку с докладом. В глазах Чиба читался немой вопрос, и Ами кивнула. Она ослабила хватку, и научная работа Мицуно оказалась у него в руках. — Это мой доклад, — предвосхищая вопрос хозяина квартиры, произнесла девушка. Она вкратце поведала ему о походе библиотеку, о том, как опрометчиво оставила зонтик дома, о своем решении переждать непогоду у Мамору… Чиба внимательно ее выслушал, а затем взмахнул рукой: — Ну вот, ты здесь, так что советую не мешкать и отправиться в ванную, пока ты окончательно не простудилась. А я пока приготовлю чай с лимоном и имбирем — тебе необходимо согреться изнутри. Ами поспешно кивнула и, сбросив с себя неуместный ступор, скрылась за дверью ванной комнаты. Поспешно освободившись от промокшей одежды, оставив ее лежать на полу небрежной кучей, Мицуно забралась в ванну и включила душ. Теплые и тугие струи, шелестя, забили из шланга, и девушка в блаженстве прикрыла глаза, чувствуя, как вода разгоняет по телу кровь, оставляя приятную бодрость. Ами была готова стоять под душем целую вечность, наслаждаясь приятными ощущениями, но вода постепенно становилась все прохладней и прохладней, и девушка не без сожаления прикрыла кран и вылезла из душа, завернувшись в пушистое банное полотенце, слегка отдающее нотками мужского одеколона. Она принялась вытираться, растирая кожу до тех пор, пока она не покраснела, затем, соорудив из полотенца нечто вроде чалмы, промокнула влажные волосы. После, надев одну из чистых рубашек Мамору, принялась приводить в порядок собственную одежду, аккуратно развешивая ее на бельевой веревке. О том, что ей, скорей всего, придется провести остаток дня и ночь в этой квартире, Мицуно старалась не думать. Тем временем Чиба, прислушиваясь к шуму воды в ванной, вскипятил чайник и заварил две чашки крепкого черного чая, щедро сдобрив его имбирем и лимоном. По квартире поплыл приятный пряный аромат, щекоча ноздри, и к тому моменту, как Ами вышла из ванной, стыдливо натягивая и без того длинную и просторную рубашку, Мамору едва сдерживался, чтобы не выпить этот тонизирующий и согревающий напиток. — Проходи, садись, — произнес Чиба, приветливо взмахивая свободной рукой, а другой протягивая чашку, над которой тоненькой струйкой поднимался пар. — Возьми это, а я пока принесу плед. Ами присела на краешек дивана, поджав под себя одну ногу, и осторожно взяла у парня предложенный чай, стараясь, чтобы их пальцы не соприкоснулись. — М-м-м… Спасибо! — произнесла она, вдохнув пряный аромат, и едва пригубила напиток. — Горячий… Мамору улыбнулся краешком губ и вышел из комнаты. Он вернулся через несколько секунд, держа в руках теплый плед в красно-зеленую клетку. Чиба осторожно накинул его на плечи Мицуно, и девушка благодарно улыбнулась. Наконец, Мамору смог снова сесть на диван и взять в руки чашку с чаем. Ами уже успела опорожнить свою почти наполовину, и теперь задумчиво смотрела в окно, за которым неистовствовала стихия. По стеклу что-то громко застучало, точно кто-то бросал в него камешки, и Мицуно тихо прокомментировала, делая очередной глоток: — Град. — Мда, погода разошлась не на шутку, — Чиба сделал попытку поддержать разговор, но Ами, бросив в его сторону быстрый взгляд, поспешила отвернуться. Она явно чувствовала себя не в своей тарелке. Мамору на пару мгновений представил себя на ее месте. Все это было явным испытанием для робкой, но по-своему гордой натуры Мицуно — появиться в не самом парадном виде на пороге чужого жениха, воспользоваться его гостеприимством, душем, одеждой, в конце концов… Чиба скользнул глазами по сидящей напротив девушке. Под рубашкой неясными очертаниями угадывалась девичья фигура, но Ами, словно почувствовав его взгляд, поспешила поплотнее закутаться в плед. Мамору тут же мысленно выругал себя за излишнее любопытство и неподобающее поведение, но все равно не мог не смотреть на Мицуно — на тонкие пальцы, которыми она обхватила чашку, на нежный изгиб шеи, виднеющейся в приоткрытом вороте рубашки, на зачесанные назад волосы, открывающие чистое, чуть розоватое лицо. Нет, он не должен так поступать! Но увиденный накануне сон, казалось, рушил все его устои, догматы и правила, заставляя любоваться сидящей напротив Ами и вспоминать ночные видения, где она была его женой. Какой хороший сон!.. Девушка допила чай и, потянувшись, поставила его на столик. Плед соскользнул вместе с воротником рубашки, обнажая плечо, и Мамору почувствовал, как от этого вида тают остатки его самообладания. — Ами… — хрипло прошептал он и, прежде чем смог остановить себя, протянул руку и коснулся ее щеки. Мицуно вздрогнула, но не отстранилась, лишь прикрыла глаза и тихо выдохнула. За окном бушевала стихия, а ее сердце, казалось, стучало громче, чем удаляющиеся раскаты грома. Небо свидетель, сколько раз она представляла себе моменты, подобные этому! Но разве могла представить, что такое вообще может произойти с ней, Ами Мицуно? Могла ли помыслить, что человек, который ей уже давно нравился, в которого она, возможно, была влюблена, — чужой жених, в конце концов! — проявит к ней подобный интерес? Рассудок кричал, что это все неправильно, что она не может поступить так с Усаги, но сердце… его трепету Ами была не в состоянии противиться. Она сидела перед Мамору в его же рубашке — тонкая, хрупкая, точно стебелек. Очарованный, Чиба пододвинулся ближе, буквально нависая над Мицуно. Вся она буквально дышала свежестью и чистотой, и это вскружило парню голову. Он мягко провел большим пальцем по щеке Ами и заглянул в сапфировую глубину ее глаз. Девушка так же, не отрываясь, смотрела на него, едва дыша. Снова где-то неподалеку сверкнула молния, пророкотал гром, и свет погас, погрузив комнату в серый полумрак. Это развеяло очарование момента, и Мамору с Ами поспешно отодвинулись друг от друга на противоположные концы дивана. Мицуно стыдливо поправила сползшую с плеча рубаху и поспешно закуталась в плед по самый подбородок. Сердце ее по-прежнему колотилось, как у загнанного зверька; девушка боялась даже взглянуть в сторону Мамору, опасаясь прочесть в его глазах осуждение. Чиба же чувствовал себя последним негодяем. Награждая себя не самыми лестными эпитетами, Мамору пытался понять, что же на него нашло. Еще немного, и он бы переступил черту, прошел бы точку невозврата, и за это ему было бы чудовищно стыдно. — Я положил твой доклад сушиться на подоконник, — донеслось вдруг до Ами. — Чернила кое-где расплылись, но всю работу переделывать не придется. Как же обыденно звучал его голос, словно ничего и не было! «А ведь и в самом деле не произошло!» — напомнила себе Мицуно и кивнула в знак согласия. Тут же спохватившись, что Мамору в темноте вряд ли заметит ее жест, подкрепила его сдавленным «угу». — Мне надо позвонить, — добавила она, запоздало спохватившись, что мама, должно быть, переживает из-за ее долгого отсутствия. — Телефон в прихожей. Ами поднялась с места поспешнее, чем полагалось, и направилась в соседнюю комнату. Оттуда до Мамору доносились отрывки разговора, из которого парень смог понять, что Ами в скором времени покинет его квартиру. Однако он не мог сказать наверняка, какое чувство взыграло в нем сильнее: облегчение или разочарование. Мицуно вскоре появилась на пороге комнаты — светлое пятно рубашки выделялось в темноте. — Мама приедет за мной на такси, — негромко произнесла Ами. — И привезет с собой сменную одежду. Облегчение или разочарование? Вот в чем вопрос… — Угу. — Спасибо за гостеприимство. — Пожалуйста. Так поступил бы каждый. В ответ донеслось совсем тихое: — Нет, не каждый… И тогда Мамору все понял.