Подлунные грёзы

Определенно, день не задался с самого утра. Сначала Минако ненароком уронила телефон — казалось, он сам выскользнул из рук. Пытаясь поймать навороченный девайс, Айно свезла с ногтей только что нанесенный лак, оставив следы на персиковой ткани халата, но жертва оказалась напрасной — телефон все равно встретил свою судьбу. Послышалось едва слышное «хруп», и через весь экран по диагонали прошла тонкая зигзагообразная трещина. Минако осторожно подняла телефон двумя пальцами и едва слышно застонала, оценивая масштабы катастрофы. Падение не сказалось на работоспособности девайса, но вот экран… Айно отложила телефон, перевернув его корпусом вверх, дабы не расстраиваться еще больше, и обратила все внимание на безнадежно испорченный маникюр. Тут она застонала еще громче: исправить последствия небрежного отношения к собственным ногтям не представлялось возможным. Оставалось только стереть остатки лака и накрасить заново. И это при том, что она и так опаздывает на собеседование в клуб! Пока Минако энергично терла ногти ваткой с ацетоном, телефон вдруг зазвонил. Вздрогнув, Айно ненароком дернулась и… испортила маникюр на другой руке. Девушка едва не взвыла от овладевшего ею отчаяния и, прикусив губу, приняла вызов, стараясь не глядеть на разбитый экран. Звонила Рей. Тема недолгой беседы тоже не радовала — Хино сообщила, что не сможет прийти на встречу с подругами из-за внезапно свалившихся на голову обязанностей мико. — Это все дедушка со своими причудами, — вздохнула Рей, — ты уж извини. — Ничего, — с напускным оптимизмом ответила Минако, ничего не выражающим взглядом взирая на погибший маникюр, — такова жизнь. Сбросив вызов, Айно поднялась с кровати. Времени на реанимацию ногтей не оставалось, так что она, безжалостно удалив остатки роскоши, опрометью бросилась к шкафу. На сборы ушло полчаса — рекорд для Минако, и вот она уже опрометью мчится по улице, испытывая возможности своих каблуков. Однако неприятности на этом не закончились. На собеседование Айно все равно опоздала — даром, что неслась во весь дух. Она бы и успела, если бы вовремя вышла из дома и успела на автобус. А так пришлось проторчать на остановке еще десять минут, прежде чем подошел следующий, а там еще пешком надо было пройтись… В общем, из клуба Минако ушла несолоно хлебавши. Настроение приравнивалось к нулю, да и погода, казалось, полностью разделяла чувства девушки — разом набежали тучи, подул крепкий, прохладный ветер. Особенно сильный порыв взметнул волосы, ударил освежающей волной в лицо, и Айно поежилась от холода. В спешке она забыла о легком джинсовом жакете, и теперь усиленно потирала озябшие предплечья. Минако села в автобус, искренне надеясь, что успеет добежать до дома прежде, чем разразится ливень. Но нет. Первые тяжелые капли упали на стекло уже на первом же светофоре. Айно мысленно простонала, с отчаянием глядя в окно. Для нее не было ничего хуже, чем оказаться под проливным дождем. Когда-то давно, еще в школьном возрасте, она попала под ливень и вымокла до нитки, после чего заболела. Минако несколько недель провалялась в постели с сильнейшей простудой да еще с подозрением на воспаление легких. Так что испорченный маникюр и разбитый телефон, пожалуй, были меньшими из зол. Когда Айно сошла на своей остановке, непогода разыгралась не на шутку. Дождь лил стеной, угрожающе рокотал гром, изредка разрезая небо ослепительными вспышками молний. Минако быстро сняла босоножки и, как есть, босиком, побежала домой. Не прошло и минуты, как она насквозь промокла. Платье липло к телу и неприятно холодило кожу — Айно чувствовала себя так, словно влезла под холодный душ прямо в одежде. Ледяные струйки стекали за шиворот и стекали по позвоночнику, порождая мириады неприятных мурашек. Волосы теперь выглядели жалкой паклей; мокрые пряди прилипли к щекам и лезли в глаза. Минако нервно убирала их назад, чувствуя, как немеют от холода пальцы. И кто только сказал, что летний ливень — теплый?! Айно уже и не помнила, как добралась до дома, как поднималась в лифте, дрожа от холода. Вода ручьями стекала с волос и одежды, образуя на полу кабины небольшую лужицу. В носу неприятно защипало, и Минако несколько раз звонко чихнула. Ну вот, начинается… Лихорадочная дрожь и спешка не позволили девушке сразу вставить ключ в замок, и Минако, сцепив зубы, сосредоточилась на поставленной задаче. Щелчок — и вот она дома, в уютном тепле квартиры. Не теряя времени, Айно поспешила в ванную и включила горячую воду. Девушка быстро и бесцеремонно стянула платье, сбросив его на пол. Оно шлепнулось, словно мокрая тряпка, но Минако это мало волновало. Все, чего она хотела в данный момент — погрузиться в горячую воду и изгнать противную лихорадочную дрожь, сотрясающую тело. Девушка пролежала в ванной, прикрыв глаза, больше часа, пока вода не стала остывать. Айно согрелась, однако более здоровой от этого себя не почувствовала. Дышать стало гораздо труднее, глаза слезились, в ушах гудело. Минако завернулась в махровый халат и медленно побрела в сторону спальни, шмыгая носом. Голова кружилась, по телу волнами пробегал озноб, вызывая неприятную слабость и дрожь в коленях. Мельком глянув в зеркало, девушка отметила, что на щеках зацвел неестественно алый румянец — верный признак надвигающегося жара. Минако тяжело опустилась на кровать и, посидев так некоторое время, бездумно глядя перед собой, выдвинула ящик в прикроватном столике, где хранились немногочисленные лекарства, перебрала несколько пластинок и пузырьков в поисках жаропонижающих и противопростудных средств. Затем поискала еще раз, внимательней вглядываясь в названия лекарств. Обезболивающие, антигистаминные… Хм… Может, аспирин поможет? Айно в глубокой задумчивости покрутила в руках пачку травяного чая. Когда-то давно его приносила Рей, клятвенно уверяя, что этот чудо-сбор. Вот он точно обладал противопростудными свойствами. Но при мысли, что сейчас придется вставать, ставить чайник и заваривать чай, Минако стало еще хуже. Ее хватило лишь на то, чтобы проглотить таблетку аспирина — а вдруг поможет? — и лечь под теплый плед, свернувшись клубочком. Она даже не вспомнила о собственном правиле: не ложиться спать с мокрой головой. Не до этого было. Айно прижалась горячей щекой к прохладной ткани подушки и с тихим вздохом прикрыла глаза. Говорят, сон — лучшее лекарство. Хотелось безумно проверить — может, и впрямь полегчает? Обманываться легко. Минако и впрямь погрузилась в пучину сна, но из-за лихорадки он был тяжелым и беспокойным. Мрачные видения окружали, давили на грудь, опутывали сетью, вызывая смутное, безотчетное желание вырваться, проснуться и сделать глубокий вдох. Даже во сне она горела, чувствуя бренные оковы тела, оттого металась, не находя покоя. Где-то на грани воспаленного сознания Айно слышала, как кто-то вошел в комнату и остановился напротив кровати. Минако задышала чаще, силясь проснуться, но смогла победить тяжелый сон лишь тогда, когда чья-то прохладная ладонь коснулась ее пылающего лба. Девушка приоткрыла глаза и тут же дернулась, увидев совсем рядом обеспокоенное лицо Мамору. Минако произнесла его имя полушепотом, однако из пересохших губ вырвалось лишь невнятное сипение. Прочистив горло, девушка чуть отодвинулась от парня и, приподнявшись на локте, произнесла: — Что ты здесь делаешь? — Было незаперто, — Чиба щелкнул пальцами, указывая себе за спину. — На телефонные звонки ты не отвечала, а звонить в дверь… какой смысл? — А… — коротко изрекла Айно, вспомнив, что телефон остался в прихожей, в насквозь промокшей тканевой сумочке. Скорей всего, дождевая вода окончательно добила разбитый девайс. Да уж. — Мамору, я попала под дождь и заболела. — Вижу, — хмыкнул молодой человек, поглаживая Минако по спутанным волосам, еще не успевшим высохнуть. — В общем… — она не знала, как точнее высказаться, оттого смущенно потупилась, — мне хотелось бы побыть одной. Не хочу, чтобы ты видел меня в таком состоянии. Рука Чиба замерла над волосами Айно, и он медленно убрал ее, пытливо вглядываясь в горящее болезненным румянцем лицо девушки. — Прости, — пробормотала Минако, опускаясь на подушки, — но сейчас не лучшее время для встречи. — Прекрасно тебя понимаю, — ровным тоном произнес Мамору, поднимаясь на ноги. Он бросил быстрый взгляд на все еще выдвинутый ящик с лекарствами, нераспакованную пачку лечебного чая и бутылек аспирина, а затем снова перевел взгляд на девушку. — Ты не обижаешься? — робко поинтересовалась она из-под пледа. Чиба покачал головой: — Нисколько. Ты, главное, отдыхай. Самое главное — это покой. — Да-да, — пробормотала Минако и снова закрыла глаза. Мамору же, сделав шаг назад, взял со столика чай и вышел из спальни. Айно услышала, как щелкнула, закрываясь, входная дверь, и все стихло. Тогда, чувствуя себя несколько спокойнее, девушка снова задремала. На этот раз сон был не таким тревожным, и Минако удалось забыться на некоторое время. …Пробуждение наступило весьма неожиданно. Нельзя сказать, что оно было резким, от которого сердце отчаянно колотится где-то в горле, но все-таки Айно вздрогнула, скидывая вуаль сонливости. — Мина, — тихий, глубокий голос заставил Минако приоткрыть глаза. Она в недоумении посмотрела на Мамору из-под полуприкрытых век, а затем перевела взгляд на чашку чая в его руках, от которой поднимался терпкий, ароматный пар. — Выпей это. — Ты же ушел, — вырвалось у девушки, и Чиба неопределенно качнул головой: — За лекарствами. А теперь пей. И таблетки не забудь. Только сейчас Айно увидела блюдце с горстью разноцветных таблеток и пилюль. Похоже, парень всерьез решил взяться за ее лечение. — Мамору… — со смесью смущения и потрясения протянула Минако, усаживаясь поудобнее и принимая чашку. Чиба поставил рядом таблетки и сел в изножье кровати, неотрывно следя за девушкой. Айно приняла все таблетки под его пристальным взглядом и послушно выпила чай, подслащенный медом. Рядом с Мамору она чувствовала себя лучше, чем в детские годы. За все время Минако не услышала от него ни одного укоризненного слова. Мать, конечно, окружала ее заботой, хотя и ворчала всякий раз: «Одеваться теплее надо было!» или «Догулялась! Пускай теперь друзья тебя лечат!». Ясное дело, что настроение от таких слов не повышалось, оттого и болезнь затягивалась на долгих две недели. В присутствии же Мамору Айно ощущала себя гораздо легче — жар отступал, голова прояснилась. И дело было не в таблетках или чае. Он словно исцелял ее свои присутствием, дарил бодрость духа, давал понять, что она не одна. И это было здорово! Хотя, некоторое время назад она хотела, чтобы Чиба ушел. Минако управлял чисто женский страх предстать перед представителем противоположного пола не в лучшем виде: с покрасневшими глазами и кончиком носа, спутанными волосами и потрескавшимися губами. Бррр! Ужас! Но, похоже, Мамору ее внешний вид нисколько не смущал. Или, по крайней мере, парень делал вид, что не замечает всю эту «прелесть». Едва девушка закончила, Чиба забрал у нее чашку, блюдце и тоном, не терпящим возражений, произнес: — Так, а теперь — спать! — Опять? — переспросила Минако, однако с готовностью устроилась на подушках, натянув плед до подбородка. — Снова, — кивнул Мамору, присаживаясь рядом. — А ты? — А я… — Чиба легонько коснулся щеки Айно и улыбнулся уголком рта, — а я буду рядом.