Личное обезболивающее

На улице с самого утра чудесная погода: тёплое солнышко освещает уютные улочки Страсбурга, фахверковые дома великолепно отражаются в многочисленных каналах города, расцветающая красота деревьев как нельзя кстати совершенно непоколебимо вписывается в красивейший вид огромного города. Ну, а я, как всегда, отмечаю в календаре очередной наступивший день с позитивной улыбкой. В свободной руке держу телефон, слушая периодичные гудки, ожидая ответа от Кентина. Мысли путаются в голове, задевают изредка сердце, и оно начинает так стремительно колотиться в груди, что будто под диффеблюлятор подключили. Я никак не могу разобраться со своими чувствами. Точнее не могу до них докопаться, ведь если это случиться, то меня точно «накроет». Я зарыла чувства далеко в глубины души после аварии. Пришлось жертвовать своим рассудком, но другим не узнать ничего обо мне. — Приветик, солнышко! — радостно щебетнул в трубку Кен, а я только лишь и слушать его могла. Зачем звонила? Мне хотелось услышать его голос. На самом деле, Кентин, Рё и Уилл — единственные в разговоре с которыми я могу и не использовать блокнот или же язык дурацких жестов; только шевилить губами, имитируя голос и они понимают о чем я. Это немного красит ситуацию и мне это очень нравиться. Так легче объяснить человеку что я хочу сказать или что чувствую. Почему только они? Да потому что меня понимают без слов только те, кто провёл со мной очень много времени. Уилл — мой брат и он очевидно с самого моего рождения был рядом, оберегал и защищал меня. Рё — с этим меломаном, цвет волос и некоторые черты лица с которым у нас очень похожи — немного сложнее. Его приёмная мать дружила с моей мамой и она часто оставляла мальчишку вместе с моей семьёй совсем одного. Непривередливый, весёлый и озорной мальчишка сразу полюбился всей моей семье и мне в том числе. Моя мама любила его как собственного сына. Я же, как своего брата… мы даже родились в один день и год — каждое день рождение вместе празднуем. Мама сказала, что она держала за руку на родах его родную мать, пока та не умерла. Это нас с ним очень роднило; все время которое я помню мы были вместе. Он не просто лучший друг, нет, совсем нет — я бы сказала, что Рё намного больше для меня стоит, чем кто-либо из моих близких родственников — он стал очень дорогой частью моей души. Кентин… На самом деле, с самого первого дня в школе я не была каким-то отбросом, с которым не хотели считаться. Я же говорила, что по темпераменту, я так называемая девочка-солнце: любила разговаривать со всеми, беззаботно смеялась по поводу и без, не грустила, никогда ни на кого не обижалась и не злилась — если человек не производил на меня впечатления, относился ко мне с неуважением, то незачем мне обращать на него внимание. К шестому классу в школе меня знали если не все, то многие: и ученики, и учителя. В девятом классе я начала встречается с самым знаменитым парнем в школе; мы любили друг друга. Но после аварии, он думал, что я умерла и уехал жить в Италию — это было для меня ударом. Именно в этот момент в мою школу перевелся миленький Кен — он меня просто очаровал своей преданностью и заботой. Поддерживал меня, провожал домой, заставлял работать над своим голосом, конечно не так хлёстко, как Рё, но тем не менее, довольно-таки аккуратно и действенно. Так он стал важен для меня, во многих смыслах этого слова. И хоть он не был со мной всю жизнь, он пытался узнать меня поближе, а это многого стоит. — Я уже так соскучился! И я знаю, что ты тоже, — я улыбнулась припоминая недавний случай, перед его отъездом, когда я кричала, что не буду скучать, — Сегодня я нормативы буду сдавать, ты же знаешь; ещё, наверное, дней пять эта дребедень будет продолжаться. А потом сразу к тебе, обещаю. Правда отец не хочет меня отпускать, боится, что ему опять придётся за меня краснеть, но я его убедил, что у меня есть кого спасать. Ну давай, вали в школу! А то опоздаешь! — и Кен отключился, напоследок издав звук, похожий на смешок. На часах зазвенел весёлой трелью поздний будильник и я без промедления нашла в шкафу короткие джинсовые шорты, чёрный топ и мигом оделась. Не опаздываю, просто хочу, наконец, попасть в старый кабинет химии, чтобы обдумать сказанное моим другом. Больше года я провела в старом подвале моей старой школы, мне так было легче скрываться от злобных одноклассников, помогало, конечно, не очень, но в тишине легче переживать депрессию. Люди, в точности как резкие тигры, только найдут в жертве слабое место и давят на самое больное, а потом мгновенно атакуют, забывая, что они на самом-то деле не животные. Так случилось и со мной. До потери голоса я не была такой слабой, как сейчас, даже можно сказать наоборот, меня трудно было назвать жертвой, но и тем самым жестоким тигром я не являлась. Золотая середина, это же хорошо? Вообще, о своей прошлой жизни я стараюсь не вспоминать. Не вернуть тех чудесных деньков, когда я гуляла под руку со своим парнем, красавчиком школы, а я была той самой капризной принцессой, требовательной, но, как считали окружающие, довольно доброй. Те времена, когда я не замолкала даже во сне, чем бесила буквально живущего в моём доме и спавшего в моей кровати Рё. Трудно говорить что-либо о себе, но я уж точно не была идеалом. Одним словом, как я уже сказала, маленькая капризная принцесса, выросшая в достатке на деньгах своего отца. В таких самокритичных думах, я дошла до школы, потеряв моего спутника — Уилла — где-то после шоссе. У большого, раскинувшегося дуба сидел Кастиэль и разговаривал с кем-то странно одетым. Хорошо, хоть не нарвусь на него сегодня. Директриса встретила меня в рекреации, как только я переступила порог школы. Вид у нее был вымотанный, под глазами чёрные круги; жалко мне её. Волосы вполось поседели, то ли от старости, то ли от нервов и были аккуратно уложены в пучок. Оглядев свои волосы, я заметила, что они на несколько тонов светлее седых волос директрисы; серебряные — как говорила тётя, и разумеется крашенные. Дальнейшие несколько минут до звонка, я безмолвно слушала её рекомендации о заинтересованности в клубах по интересам. Из имеющихся двух: Садоводство и баскетбол, я ненавидела не то и не то, о чем сразу сообщила директрисе. — Тогда советую обратиться к Кастиэлю; он один из основателей Музыкального кружка. Может там ты уживешься. Хоть это и против правил… Я просто не могла поверить своему счастью! Музыка, я вновь могу вернуться к любимому занятию. Правда, до потери голоса я пела, играя на фортепьяно, а теперь такая перспектива мне не в положение. Может, гитара. Я неплохо умею играть! Я часто-часто закивала и послав директрисе прощальный взгляд (А как иначе в моём случае показать человеку, что я спешу?), я направилась к кабинету химии. До конца урока я сидела как мышь, боясь, что меня спросят, но этого не произошло, к моему счастью. Поэтому на перемене, я буквально светилась от счастья. Из морального равновесия меня не смог вытащить никто, и не сможет уж точно до окончания этого, на удивление долгого, дня. Алекси куда-то «слинял» ещё после второго урока, а Армин в школе не появлялся. Мне было скучно, даже очень, будто я вновь вернулась в свою старую школу. Там я, как рыба на суше, совсем не училась, а выживала в строгой школьной иерархии. Выйдя из кокона размышлений, я решила по-быстрому поесть в столовой. Денег у меня не много, но на чай с пирожным точно хватит. Выгребла из кошелька несколько купюр и горстку монет, с счастьем обнаружив, что тут намного больше денег, чем я ожидала. Хорошее начало дня. А вот Амбэр, вставшая на моём пути, непоколебимее Великой Китайской стены, так похоже не считала. На лице состроена такая физиономия, будто она выше всех по статусу, подбородок держится высоко, как и положено у «элитных» принцесс общества. Чёрт, а ведь и я такой когда-то была. Смотря на Амбэр, я нехотя вспоминаю себя, даже противно становиться! — Эй ты, немая! Мы с подружками решили в ресторан сходить… Но у нас совсем нет денег. Может, одолжишь? — от её противной улыбки в душе поселилось поганое чувство, а в жалостном голосе столько фальши, что так и хочется вмазать ей в противное личико. Эх, думаю, это кончиться не очень хорошо. Интересно, а вспомню ли я хоть несколько приёмов самообороны, на курсы которой я ходила после аварии, чтобы оправиться? Я ухмыльнулась, показала руку в которой зажаты несколько купюр и беззвучно рассмеялась, отпустив их за спину. Амбэр это ввело в тупик, а вот её подружек повеселило. — Да кто ты такая, чтобы издеваться надо мной! — я и подумать не успела, как противница несильно пнула меня по ноге и воспользовавшись моим секундным смятением, забрала деньги, победоносно улыбаясь. Я даже поразилась такой наглости. Встав, побольнее ударила в солнечное сплетение, заставив Амбэр немного подкоситься, как березке на ветру и выронить мои деньги, которые звонко заявили о себе мелодичным звучанием. Ли и Шарлот увели ошарашенную и разъяренную подругу в класс, злобно на меня скалясь. Странно конечно, но победа далась мне слишком легко; я к такому, отнюдь, не привыкла. Точите зубы шавки, лев выходит на охоту! — Очень неплохо! Я думал, что немые все беззащитные, как овечки. Ты, кстати, пока единственная кто поднял руку на сестричку нашего старосты. Удивила… Амбэр — сестра Натаниэля? Вот так фокус! « Спасибо. Просто я не могу отпустить руки перед какой-то выскочкой! Так вот почему Натаниэль показался мне склизким типом». — появились на блокноте корявые словосочетания. Кас фыркнул и может мне показалось, но в его глазах промелькнуло что-то похожее на уважение, всего на секунду. — В этом ты права, он не такой правильный как его все считают. Кстати, колючка, я не знаю твоего имени. Я немного удивилась. И это тот парень, который в день нашей встречи кричал и язвил? Остановите планету, я сойду! « У меня нет имени». — Да ты издеваешься надо мной? Я же по хорошему спросил… Я перебила его тираду, тыкнув блокнотом чуть ли ему не в нос. Хах, простите, неожиданно. « Я уже год живу с прозвищем. Я — Файер». Несколько секунд Кастиэль будто вчитывается в спешные буквы на белоснежной бумаге блокнота. Проводит по ним рукой, будто пытается почувствовать с какой интонацией в голосе я могла бы это сказать. А потом с мягким выражением лица смотрит на меня и мне уже хочется бежать куда подальше. Я ненавижу, когда меня жалеют. Брат, тётя, окружающие меня люди, родственники… Чего они пытаются добиться? Думают, что я стала слабой после аварии? Но это ложь… наивная ложь. Я хочу быть сильнее, чем это требуется, пытаюсь меньше показывать, как я устала от попыток быть сильной, закрывать двери в ванную комнату и включать воду, чтобы они не слышали как я плачу. Может, я хочу быть сильной? И я буду такой, настолько это возможно. — Я знаю тебе не нужно чьё-либо сочувствие, — так просто говорит Кас, будто читая мои мысли. Мне стало легче, это точно. Я киваю, до боли впиваясь ногтями в кожу рук. Я сильная, чёрт возьми! Так почему же я хочу разбить своё запястье о стену, больно, до крови? — Тогда я не знаю, что тебе сказать… — парень заметил у меня на шее золотое ожерелье со скрипичным ключом — подарок мэра за выигрыш в музыкальном конкурсе, в магазинах такого не найдешь- и указал на него кивком, — Играешь на чем-то? « Играла на пианино до аварии» — С кружком по интересам определилась? — я поняла к чему он ведёт, но мне захотелось оттянуть момент. « Баскетбол — не моё, а на цветы у меня аллергия. Даже и не знаю, что мне делать. Как ужиться в этой школе ». Я захихикала от пафосности написанных слов, Кастиэль странно на меня посмотрел. — У нас в музыкальном кружке есть одно место; кстати и синтезатор имеется, если что. Хотя нет, ты слабачка, не осилишь. Я улыбнулась, несмотря на фальшивость его тона, и утвердительно кивнула. Удачный день. — Тогда вторник и четверг будешь проводить в нашем обществе. Сегодня в подвале под лестничной клеткой, — бросил парень и ушёл по направлению к классу. Я немного простояв, тоже последовала его примеру и буквально через три начальных шага была поймана в медвежьи объятья Алекси. Такой тёплый, и правда как маленький медвежонок. — Эй, давно не виделись, голубушка. Что у тебя нового? — радостно поинтересовался голубоволосый, наконец, отпрянув от меня бедной. Вот что меня в нем удивляет, так это его милейшая улыбочка, которая буквально может свести с ума любую девушку, и меня в том числе. « Тебя не было три урока, Алекси. Что у меня может быть нового? » Парень наивно повернул голову на бок и я беззвучно рассмеялась. Какой же он прикольный! — А Кастиэль? Что он сказал? — наигранно или нет, но в его голосе я услышала нотки переживания. « Предлагал мне вступить в музыкальный кружок, только и всего» — я пожала плечами в невинном жесте и вновь обняла его. Блокнот перед этим положила на рядок невысоких шкафчиков. — А я вот Армина проведывал… Он заболел, кажется. Его с обоих сторон родители окружили, а вот приставку не отдают. На лицо самостоятельно натянулась тревожная улыбка. Хоть я и знаю братишек всего-то два дня, да и то с натяжкой, но мне очень хочется поскорее понять их сущность, характер. Если Алекси открытая книга — все его эмоции и чувства всегда при нем, их очень легко понять и осмыслить — то Армин замкнутый в себе геймер, которого так и хочется узнать поближе. « Армин без приставки?! Мне это послышалось? Ха))) » Алекси прочитал, смешливо кивнув и обняв меня одной рукой, повёл в сторону класса. Может я могу привыкнуть к этой школе? Может я уже нашла всё, к чему стремилась? Да… Нет? Да! Дружба — наполовину выполнено; сила — всегда при мне; любовь — ха, и где мои любимые печеньки? — ну, то есть ещё нет. Поддержка — не уверена, но кажется, что я нашла людей, которые меня выслушают и, даже если не поймут, то утешат.

Я же Файер… Огонь… Так почему я веду себя как горка бесполезного пепла?

*** Ночь выдалась неспокойной. Из имеющихся в запасе семи с половиной часов я проспала только где-то около трети, а это не очень-то хорошо. Первое время меня мучила жажда и каждые полчаса я ходила на кухню за газировкой, потом и последствия перебора с водой вынуждали меня покинуть кровать. Часам к трём ночи мне пришло смс от Кентина, в котором он оповестил, что к концу недели заберет свои документы из прошлой школы и переведется в Свит Аморис, так как он, наконец, сдал все нормативы и отцу больше нечем держать его в военном училище. Но после окончания школы, его уж точно пригласят в кадетскую школу и тогда настанет конец нашей беззаботной дружбе. Это послужило поводом для полуночных Наполеоновских дум; ещё минус час моего отдыха. А когда мне удалось, наконец, задремать, я вспомнила, что не выполнила домашнее задание по химии, а испытывать на себе гнев мадам Деланэ не хотел любой ученик, если конечно он не самоубийца или не псих. Поэтому утром я была выжатой, как лимон, и пародируя первый день в школе, медленно шла по направлению к школе. Да ещё и погода оставляла желать лучшего: холодный дождь барабанил по крышам тяжелыми каплями, заставляя и без того невыносимо болящую голову, сильнее давить по болевым точкам, доставляя очередную порцию пульсирующей боли. Зайдя в класс, в котором должен был проходить урок, название которого я и не читала, шумно кинула сумку на парту и положила голову поверх, закрыв тем самым лицо пепельными прядями. «Не спать! Мне нельзя спать!» Долго не ожидая, задремала, не слыша и не чувствуя, как кто-то легонько толкает моё плечо, а за пределами класса звенит трелью звонок на урок. Меня окутало приятной дымкой забытия и спокойствия. Но почему-то я не могла уснуть… — Мисс Колоньер! Мисс…- слышалось где-то так далеко за пределами моего сознания. Мои волосы быстро убрали с лица и они щекотали нежную кожу щеки. Что ещё странно, так это то, что забыться во сне у меня никак не выходило, так ещё и начать что-либо соображать тоже казалось таким далеким и минутным помутнением. И тут я слышу его… свой собственный голос. Исходит он откуда-то внутри моей памяти, моей истерзанной души, и звучит так сладко, будто это и не чувство, а тягучая карамель. Перед глазами всплыла картинка из памяти. Я говорю маме, что не буду надевать это платье с оборками, даже если меня пригласят на пир к королеве, а она лишь тихо смеётся, кивая на голубые джинсы. Это было в тот самый день перед аварией. Немного времени прошло в того дня, а мне он кажется таким далеким и мистичным, что я буквально соскакиваю с парты, хватаю сумку дрожащими руками и лечу пулей из класса, игнорируя пытающегося остановить меня Алекси и крики учителя. Это самое тяжёлое воспоминание и для моей психики это всегда удар ниже линии пояса. Не разбираю дороги и ноги сами несут меня к старому классу химии. С каменным лицом вплотную подхожу к той самой стене, где я сидела вместе с Армином, и тяжело опускаю голову на нее. Голову сковывает лёгкая и мимолётная боль, на которую я едва обращаю внимание. В горле першит от попыток закричать что есть мочи, но результатов это действие не дало. От накатившей внезапно злости, я занесла кулак себе за голову и сильно ударила им о каменную стену класса. Потом ещё и ещё… Боль не оказывала на меня никакого эффекта к сожалению, но вот чувство собственной беспомощности ощутимо уходило. На стене остались небольшие вмятины, а кожа на костяшках пальцев превратилась в непонятное месиво от скопившейся рубиновой крови. Запястье сковало обжигающей, резко пульсирующей болью, отчего я нелепо поморщилась. Левой руке досталось меньше: лишь несколько мелких царапин и громадное пятно тёмного, почти чёрного синяка с набухшими ниточками вен. На пол из правой руки крупными каплями капала тёмная кровь, окрашивая его в жуткий цвет. Я достала из рюкзака широкий платок и обмотала им запястье. Ткань за миг полностью пропиталась красной густой жидкостью, но едва ли я могла обратить на это своё внимание. Мой разум теперь далеко за границами действительности, блуждает по коридорам мыслей и чувств. Но, как бы ни было хорошо здесь и надёжно — брат заметит моё отсутствие и закатит дома скандал, так ещё и разбитое запястье внесет свою лепту. Думаю, теперь он и шагу от меня не ступит, будет всегда на стреме, как сторожевая собачонка. Я вернулась в класс под удивленные лица подростков и гневных речей учителя. Села, не слушая ничьи комментарии, спрятала за волосами наушники и не соображая, списывала новую информацию с доски. — И что же это было, мисс Колоньер? Гормоны? — саркастично спросила мисс Деланэ после урока, так сказать тет-а-тет. По её задумчивому лицу можно было догадаться, что она придумывает более каверзный способ меня наказать. Блокнот я свой, по всей видимости, потеряла, причём даже не знаю когда я видела его последний раз; достав из рюкзака клеточный черновик, быстро, более-менее аккуратным почерком, написала извинение в паре предложений и небольшое обоснование, мол, постравматические воспоминания и прочая муть. Мадам вроде как поверила, хоть неодобрительно-жалостливо и покосилась на мою, завернутую в окровавленный платок руку. — Ладно, идите уже. И впредь не хочу повторения сей истории. « Да, конечно, извините, такого больше не повторится». Я вышла из комнаты чувствуя одновременно и усталость и некоторую долю детской радости будто мне после долгих и выматывающих игр подарили конфету за старания. Эффект тот же, только заместо похвалы, я получила отсрочку от наказания. Только я решила зайти в класс биологии, так какой-то парень в страной одежде эпохи Возрождения, с цветом волос как у меня — только отличали их выкрашенные в чёрный концы — легонько дернул меня за плечо, заставляя на него посмотреть. Я машинально спрятала кровоточащую руку за спину; мало ли что. — Простите. Девушка, я так полагаю, это твой блокнот, — парень с мягким выражением лица вложил блокнот мне в руки. Правда взгляд у этого парня был немного отстраненный от реальности, задумчивый. Я широко улыбнулась и отправила ему самый то ни на есть благодарный взгляд. — Советую больше его не терять, «коллега», — я не поняла хода его мыслей и склонила голову набок, широко раскрыв чёрные глаза. — Дело в том, что я тоже часто теряю блокнот. Вот так. Кстати, я его не читал, но вот мой друг, похоже, совсем невоспитанный. Я забрал твой блокнот из его рук. А теперь извини, мне нужно уйти. Надеюсь мы встретимся ещё. Он ушёл. Я исказила лицо в испуганной гримассе: в этом блокноте вся моя жизнь за последний год, вся информация обо мне, моё имя! Кто эта тварь, что посмела раскрыть все мои козыри?! — Оу, колючку разозлили. Не хотел бы я оказать на месте этого несчастного идиота, — внезапно вырос передо мной Кастиэль собственной персоной, с ухмылкой на лице. И до меня тут дошло, кто именно друг этого самого парня в старомодной одежде… Это же Кас сидел с ним под дубом вчера, я их вместе видела на репетиции, в столовой. Это тот самый Лизандр о котором рассказывал Алекси. Чёрт, и теперь этот помидор знает почти все обо мне?! Я решила на этот раз промолчать, потому что боюсь, без синяков отсюда не уйду: проверен этот факт на практике. Хотя я и не справилась с соблазном — вырвала из блокнота лист и быстро на нем написала пару строк, после чего с гордым видом ушла. « Если хоть какая-то мразь узнает что-либо обо мне, включая имя, ты, идиот, живым из школы не выйдешь! » Почему все считают, что меня можно обмануть и я это прощу только потому, что как говорит брат: «Добра в тебе много, милая моя. Это плохо и хорошо одновременно». Я же считаю, что, отнюдь, не добрая, даже наоборот; я все та же капризная принцесса с плохим характером, сильная и вольная. Только вот слово — это то, что самоутверждает нас в глазах других, потухло во мне, застыло в том унылом воспоминании об аварии, случившейся 26 декабря в 23:47. Уйти от Кастиэля по-тихому, без боли и криков не удалось: он догнал меня прямо у двери в класс, и с непонимающим взглядом смотрел на меня. Я развела руки в стороны, мол « Что? » и села за свою парту. Кастиэлю это не особо понравилось и он со странной миной на лице сел на своё место, которое по совместительству располагается прямо передо мной. Хороший расклад. — С чего ты взяла, что я знаю твоё имя? — вот блин и не отвертишься. Он выжидающим взглядом обвел моё лицо, будто от ответа на этот вопрос зависела вся его жизнь — мне от такого взгляда стало неудобно. Но тем не менее, я лишь слабо улыбнулась и достав из сумки книжку, принялась читать. — Ты издеваешься, мелкая?! Решив полностью его игнорировать, я даже не шелохнулась от его замечания. Мелочь — а приятно. Смысл сюжета прочитанного до меня на отрез не доходил под раздражающим взглядом Кастиэля. Буквы путались, да и совесть разыгралась не на шутку: он же ждёт ответа, а я отлыниваю. — Потому что! — прошевилила одними губами я, и вновь принялась читать. Не для удовольствия, а скорее, чтобы скоротать время до его ответа. А он пришёл незамедлительно. — Очень содержательный ответ, — иронично съязвил он, нисколько не разозлившись, как я ожидала. В эту секунду на мой телефон пришло уведомление. Смс от Рё, опять. Только я хотела прочитать его, как Кас схватил меня за руку, которая тянулась к гаджету и легонько сжал запястье в своих огромных ручищах. По руке прошёлся заряд невидимых молний, распространяясь по всему телу медленной дымкой, сердце гулко било бешеный ритм в ушах, ни на секунду не успокаиваясь. Как ни странно, это состояние мне совершенно не знакомо, очень даже ново и я не знала как реагировать. Оставить все как есть или попытаться освободить руку; возмутиться или смутиться? Не знаю как я, а вот Кастиэль на тон покраснел, хоть и не собирался выпускать мою бедную руку. — Отпусти… — Сначала ответь! Я не знаю как тебя зовут. Мне и достаточно знать, что ты Файер, что у тебя странное чувство юмора и что ты… абсолютно необычная девушка. Поэтому не придумывай всякую чушь, только чтобы обратить на себя моё внимание! Я обомлела на секунду. Это мне послышалось? Мне показалось, что он сначала так мило говорил обо мне? Или может то, что в конце он грубо назвал меня какой-то бешеной фанаткой? Опять все в голове смешалось. Я резко вырвала свою руку из его и разочарованно покачала головой. После этого мы неделю с ним не разговаривали…