Необъятный мир

      Викинги не были готовы к такому. Лучше бы они никогда воочию не видели этого ужасного существа, не слышали страшного рёва… не горели в пламени чудовища. Их спасло то, что по определению не должно было этого делать. Ночные Фурии. Две!       Чёрные драконы ввязались в бой именно тогда, когда люди сильнее всего нуждались в помощи. Ещё несколько минут и от Лохматых Хулиганов, возможно, ничего бы и не осталось.       Огромный дракон уже собирался выдохнуть своё смертоносное пламя в кучу воинов, но не успел этого сделать. Раздался противный, режущий свист сразу с двух сторон. Викинги даже подумать не успели о том, что их быстрее превратит в кровавое месиво – залпы Ночных Фурий или смертоносный дракон размером с гору. Но выстрелы были направлены в голову Красной Смерти. За звуками взрывов последовал наполненный болью вой королевы. Как всегда в цель.       Никто не был готов к такому повороту событий. Никто.       Огромный дракон сразу переключил всё своё внимание на Ночных Фурий. Началась суматоха, но Стоик, последний раз взглянув на своих спасителей, приказал отступать. Армия Олуха тут же последовала за своим предводителем, озираясь назад и с неверием смотря на черных драконов, которые раз за разом атаковали невиданную прежде тварь.       Все, что происходило дальше Плевака помнил смутно – он помогал вождю. Выкладывался по полной. На кону стояло слишком многое. Они со Стоиком помогали людям отступать к каменной гряде, которая, по их мнению, могла стать укрытием.       И были на самом деле правы.       Огромный дракон уделял внимание исключительно Ночным Фуриям, поэтому все, кто выжил могли беспрепятственно отступить и оказаться в относительной, но всё же защите. Старый кузнец бросил взгляд в сторону уже не их сражения. Конечно, он был, как и другие, смертельно напуган, и сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди.       С трудом верилось в реальность происходящего. С трудом верилось в существование такого огромного монстра, но вот, прямо в эту минуту Ночные Фурии по известным только им причинам ополчились против гиганта.       Зачем?       Плевака знал повадки если и не всех, то очень многих драконов. И по опыту знал, что все эти рептилии более-менее одинаковые. Кроме Ночных Фурий. Порождения Молнии и самой Смерти всегда выделялись на фоне остальных своей хитростью и смертоносностью. О таких в прямом смысле ходили легенды, от того и название было столь говорящим.       Всех викингов с детства учили тому, что драконы неразумны. Но от чего-то казалось, что бывают исключения и в таких, по своему священных, заветах.       В конце концов сражение невиданных прежде существ стало происходить в воздухе, и это всех окончательно ввело в недоумение. Как такая тварь вообще может взлететь? Да это уже было и не важно. Люди впервые себя почувствовали букашками, маленькими и незначительными. И их жизни до сих пор висели на волоске. — Стоик! Нам надо проваливать отсюда! — Закричал Плевака, и ему вторили ещё несколько голосов. Вождь же только растерянно посмотрел в ту сторону, где бились драконы. Прошло ещё несколько мгновений, прежде чем Стоик собрался с силами и начал командовать.       Люди не стали терять времени и уже вскоре несколько драккаров, чудом избежавших огненного вихря, были набиты ранеными и стали потихоньку уплывать. Вождь также организовал несколько отрядов по поиску выживших. Надо было спасти всех, кого можно. Всё это время где-то там, среди непроглядных туч, всё ещё шло сражение. Звуки пальбы и рёва сопровождались взмахами безумно огромных крыльев. — Тебе не кажется, что это какое-то безумие? — задал вопрос Плевака, но вождь не успел ответить.       Время растянулось и, казалось, вовсе остановилось. Зазвенело в ушах, а за яркой вспышкой последовал взрыв, и уже никому не было дела до происходящего. Опасность миновала стороной, но то, что ознаменовало конец сражения, вызвало новую волну дикого, животного страха. На несколько мучительно долгих секунд стало абсолютно всё равно.       А чёрный дракон, увернувшись от огромной, будто каменной булавы поверженного противника, пошел на снижение. Иккинг тяжело дышал. Он приземлился где-то на отшибе. Его драконье сердце было готово вот-вот вырваться из груди. Страх своими щупальцами сковывал всё естество, ведь огромная морда этого монстра всё ещё висела перед глазами.       Пережитое только что сражение… Он был не просто напуган. Нет, это просто не поддавалось никакому описанию. Хеддок не верил, что можно выйти из ЭТОГО живым. Победителем.       А потому и не верил в то, что всё закончилось.       Но это было так.       Невиданный прежде дракон, чей размер был сопоставим с размером горы, умер, хотя буквально только что казалось, что у него нет вообще никаких изъянов. Ох, это было не так. Даже самые сильные имеют слабые стороны. В подтверждение этому в нос лез неприятный запах горелого мяса, от которого чуть-ли голова не начинала кружиться, и дело не только в слишком хорошем обонянии у Иккинга-дракона.       То, что совсем недавно дышало, командовало, чувствовало свое полное превосходство над всеми и могло ненавидеть, превратилось в ошмётки.       Всего-лишь один меткий выстрел закончил всё. В прямом смысле всё. Разом. Многолетняя война людей и крылатых рептилий, гнёт вторых и наступательный поход первых. Иккинг так толком и не понял кто же сделал это – он или Беззубик. Да это уже было и не важно.       Может теперь можно вздохнуть полной грудью? Он вдруг прозрел. Если бы...       Никто ведь не расскажет людям, что это Красная Смерть приказывала другим драконам безжалостно нападать на людей, отнимать у них еду, забирая жизни близких в придачу. Никто не расскажет, что драконы вполне себе разумны, что они могут не только питать ненависть ко всему живому. Всё-таки ничто не прекратилось и не прекратится.       Иккинг и Беззубик спасли целое людское племя, и не имеет значение то, что один из них был когда-то наследником и прожил 15 лет человеком. Они оба – драконы, по крайней мере сейчас. Так что только благодаря гадам жёны смогут увидеть своих мужей, а племя самых отъявленных драконоборцев будет дальше процветать, не зная боли от пламени Красной Смерти.       Но ничто не прекратилось и не прекратится.       Бесконечно длинные ряды умерших будут и дальше подпитывать огонь ненависти, ведь вне зависимости ни от чего они так и продолжат пополняться.       Пожалуй, закончилась только война между Красной Смертью и людьми.       Неприятный запах продолжал лезть в нос. На драконьем острове было просто невозможно находиться - огромная многотонная туша превратилась в кровавое месиво, объятое пламенем. Мерзко. Иккинг будто по чьей-то команде напряг тело и взлетел, совершенно не осознавая свои действия. Ему только и хотелось покинуть проклятое место. Действительно проклятое. За ним же без лишних вопросов пристроился Беззубик, который находился в таком же шокированном состоянии.       Они просто летели подальше. Совершенно ни о чем не думая, совершенно не понимая куда направляются. Иккинг даже не посмел оглянуться назад и в последний раз окинуть взглядом поле сражения. Хеддок просто боялся, что не выдержит той картинки, которая откроется его взору, поэтому так и рассматривал линию горизонта.       И никто из двух драконов, победивших саму Смерть, не догадывался, что курс они взяли прямо в сторону обители великого Смутьяна. Братья так и продолжали лететь вперед, ведомые чем-то, что было выше их самих. В конце концов, к Иккингу пришло понимание того, что уже давно не лезет в нос противный запах, а вид скал, окропленных кровью огромного существа, не ломает и без того сломленную психику.       Неужели этот странный припадок закончился?       Ужасный звон в ушах, навязывающий свою волю, уже кажется полузабытым кошмаром. Но теперь был другой. И Иккинг ужаснулся тому, что почувствовал и его, настолько всё ещё это казалось бывшему человеку непривычным. Но этот «звон» таковым вовсе и не являлся. Дракон напряг свои чувства, чтобы распробовать это на вкус. Сигнал. Лепет. Приглашающий, а не заставляющий, но величественный и древний. Совершенно лишенный ненависти, наполненный уважением к любому живому существу, но очень тревожный. — Ты тоже чувствуешь это? — Обратился он к Беззубику, на что получил короткий кивок. Они немного накренились и, редко взмахивая крыльями, понеслись в сторону заплывшего плотным туманом острова.       Остров действительно заплывал в белой пелене тумана, которая нежно опоясывала отвесные скалы и заполняла собой равнины. Нечто волшебное было в том, как величественно стояли высокие и величественные ели, как шумел где-то вдалеке водопад, и вторивший ему еле ощущаемый ветер.       Чувство, до этого ненавязчиво зовущее к себе путников, стало только яснее и имело оно, казалось, точное место, конкретный источник. И Иккинг, скользивший до этого на вялом воздушном потоке, чуть не поперхнулся, когда они с Беззубиком, наконец, прибыли в пункт назначения. — Приветствую тебя, Иккинг Хеддок.       В бездну всё – так она себе говорила. Слишком часто в последнее время. Детство осталось позади, а она уже успела увидеть и почувствовать столько боли, сколько не каждый взрослый был способен выдержать. Родители девушки были из знатного рода, но это не спасло их от гибели. Возлюбленный, казалось, жить без неё не мог, как и она без него. Но драконам было на это наплевать. Им вообще на всё было наплевать.       С каждым годом становилось всё хуже и хуже. Их маленькое племя никогда не славилось великими воинами и драконоборцами. Даже самих рептилий в их краях почти не водилось, но в один момент всё изменилось, при чём настолько резко, настолько неожиданно, что в один момент начало казаться, что это они жили у Проклятого Пролива, а не Олух, известный всем, буквально каждому, за свою удивительную способность выживать в немыслимых условиях. Да что уж там выживать. Процветать.       Но кое-что настораживало.       Сами драконы, если точнее. Они и выглядели не так, и вели твари себя иначе. Смотря на то, что встало на пути маленького племени, некоторые начинали мысленно вырисовывать градацию этих ужасных созданий по разумности. Все испокон веков знали, что у драконьего налёта две цели – украсть и навредить. Хоть что-то! Хоть какой-то намёк на разумность, на наличие цели. У белесых, как их прозвали Охотники, если и была цель, то только одна – уничтожить. И не важно кого, себя или людей.       Племя Дуболомов...       Сколько всего было в этих словах: и боль, и ярость, и скорбь. Их не просто выбили из колеи, нет. Безжалостно уничтожили, истребили под корень. Удивительно, но последний представитель этого племени был замечен на её родном острове. Появился как гром среди ясного неба, стал жить в доме её покойной тёти, проводил много времени в библиотеке, что-то выискивая и вычитывая, а потом исчез, бесследно и безвозвратно. Почему-то Алва очень хорошо помнила, что он назвался Освальдом, был очень худым и маленьким. Странно.       Больше его никто не видел. Символично, что народ этого странного подростка исчез почти так же – бесследно, не оставив после себя ничего, кроме вопросов и недоумения.       Хотя потом всё прояснилось – виноваты именно белёсые. И живут они только ради убийства, да даже выглядели соответствующе – походили на живых мертвецов. Неспроста их и назвали именно так – Змеевики, Громмели, Ужасные Чудовища и ещё куча других. Помимо Безумной жажды убийства этих драконов объединял еще один верный признак – заплывшие белой пеленой глаза. И стали эти твари появляться в разных уголках родного архипелага, да что уж там. За его пределами, поговаривали, их было ещё больше, и это сильно настораживало.       Но Алве, откровенно говоря, было не до этого. Ведь её выдали замуж. Собирались, но было уже понятно, чего ждать дальше. А выдали за конунга Стоика Обширного. И на неё, всё ещё молодую девушку, возлагали особые надежды. Великий вождь великого племени лишился своего сына, единственного наследника. Ей предстояло стать его женой и подарить нового…       Драккар начал медленно удаляться от пристани, а Алва смотрела на свой уже бывший дом с ужасом понимая, что скорее всего больше его никогда уже не увидит.       В бездну всё – хотела говорить она.       Он просто стоял. Будто околдованный, впрочем, Беззубик, приземлившийся рядом, находился в точно таком же состоянии. Они оба были растеряны, они оба были… обескуражены.       Человек. Очевидно мужчина. Он стоял к ним спиной и, казалось, вовсе был равнодушен к тому, что сзади приземлились два дракона, а по сему походил в своём спокойствии на статую. Угольно-чёрный плащ слегка развевался на ветру, и эта единственная деталь делала его живым.       Затем он поприветствовал его. Назвал по имени. А голос отдавал небольшой хрипотцой, но не это было так важно. Отсутствие всякого запаха тоже не имело никакого более значения. Иккинг об этом даже подумать не успел. Не успел он и ответить, когда незнакомец повернулся лицом. Все слова закончились, ведь знал Хеддок этого человека, и наверняка состоял с ним в родстве, ведь яркие, будто полыхающие диким огнём зелёные глаза Фрейдиса Хеддока изучающим взглядом смотрели прямо на драконов. — Но как такое возможно? — только и смог прорычать, да нет, скорее проскулить, Иккинг. — В нашем мире всё возможно, — нисколько не смутившись тому, что он говорит с драконом и понимает его, ответил человек. — Я ждал этой встречи больше, чем ты думаешь.       Мужчина переместил свой взгляд на Беззубика. Что-то всполохнуло в глазах странного человека. Иккинг так и не смог понять, что это было. Он вообще ничего не понимал, ведь прямо перед ним стояла личность из его далёкого сна, всё ещё живая, по идее давно уже умершая.       По идее являющаяся его далёким предком. — И встречи с тобой, — Человек уже обратился к Беззубику. На несколько секунд он замолчал, о чём-то, видимо, размышляя, а затем продолжил. — В конце концов вы оба хотите получить ответы на свои вопросы. — Вы… мой далёкий предок? — Нет. Я лишь то, что было когда-то Фрейдисом Хеддоком. Его разум, если тебе так будет проще. Разве вы не поняли, что я и не человек совсем? По-моему, это очевидно.       Это и правда было очевидно. Он не был человеком, что бросалось в глаза на самом деле слишком сильно. Существо выглядело точно живой человек, но мужчина будто не присутствовал в этом конкретном месте, в этом мире. Его голос звучал в голове, а не доносился от своего обладателя, его странная одежда в конце концов не сильно то и подчинялась законам природы.       Запах не разносился ветром. — Но как? Разве после смерти люди не попадают в Вальхаллу? — Забудь про это! — слишком резко ответил он. — это только вера, только утешение для живущих.       Иккинг хотел было возразить, но призывающий помолчать жест его остановил. — Иккинг, забудь. Я задержался на этом свете слишком надолго, чтобы не понять этого. Я знаю если и не всё, то очень многое. И вовсе не религию нам сегодня обсуждать. — Вы знаете почему он стал драконом? — вклинился Беззубик.       На секунду Хеддок забыл, как дышать. Они ведь впервые могли задать этот вопрос и впервые, скорее всего, получить на него ответ. Его брат знал, что с неких пор эта тема стала запретной, что всякое обсуждение вероятной возможности снова стать человеком причиняло обратившемуся невероятную боль. Ведь именно это имелось в виду – возможность иметь выбор.       Беззубик знал, что он побоится задать этот вопрос, желая остаться в сладком неведении. А ещё знал, что потом Иккинг об этом пожалеет, как бы не уговаривал он себя в том, что лучше и вовсе не иметь выбора. — Да. Но, прежде чем ответить, я хочу у вас спросить, что вы видите, когда смотрите на звезды?       Беззубик как-то неоднозначно йокнул. Иккинг просто посмотрел наверх, но увидел там лишь бескрайнее синее небо. Риторический вопрос так и остался риторическим. — Пройдёмте за мной, — предложил мужчина, и, не дожидаясь ответа, двинулся в сторону пещеры.       Внутри царила кромешная тьма. И тишина. Лишь шаги двух драконов и какое-то отдалённое присутствие Фрейдиса, ощущаемое всё же скорее на подсознательном уровне,могли служить единственным источником звука, который начинал неприятно резать слух. Даже с драконьим зрением не было возможности ничего разглядеть. Иккинг мог лишь предположить, что они не спускались вниз, и что тоннель был достаточно широким.       Беззубик внезапно издал какой-то странный рёв. Странный абсолютно во всём, но после него в голове на секунду сложилась картинка. Да. Он будто увидел очертания пещеры, подсвеченные синим контуром. Это сначала испугало, но потом Иккинг просто посмотрел туда, где должен был идти Беззубик, и хотел было задать вопрос, однако от чего-то передумал.       Они прошли с минуту в такой же темноте, и впереди, наконец, показался свет.       Это была огромная, воистину огромная пещера. Иккинг видел нечто похожее только один раз в жизни. На острове Дуболомов. От чего-то он почувствовал себя здесь в сто крат неуютней, чем в абсолютной темноте тоннеля, который их привёл в это место.       Было гораздо светлее. Каменный потолок, чем-то давно потревоженный, пропускал сюда достаточно много солнечного света, но при этом сохранял свою относительную целостность.       По крайней мере он не обвалился под собственным весом. — Когда я смотрю на звёзды, я вижу бескрайний простор. Бесконечный, необъятный мир, в котором людям было самое место. Там, далеко, в пучине пустоты, в окружении небесных светил. Жаль, что некоторые из них решили спуститься.       Иккинг просто не понял ничего из того, что говорил этот странный, стало быть, дух. Но светящиеся ностальгией глаза, обращённые куда-то в сторону, не могли не выдать серьёзности сказанного.       И дракон тоже посмотрел туда. Как он мог вообще не заметить?       Большую часть пещеры занимало нечто, сделанное из металла. Обтекаемое, имеющее причудливые формы. Взгляд изобретателя, коим мог когда-то называться обращённый дракон, плутал по странным линиям здания, выделял для себя надстройки, несколько очертаний каких-то люков и кранов. А здания ли?       Что-то в этом было не так. И Иккинг вдруг отметил для себя, что и не здание это. Корабль! Без мачт, огромного, поистине гигантского размера, целиком из металла. Стоял на воде, весь заросший лианами и какими-то водорослями, но сам материал, из которого была сделана обшивка, почти не пострадал от времени. Но что это?       Где-то виднелись неаккуратные бреши, дыры, зиявшие темнотой. С рваными краями, да из такого-то толстого слоя, да из такого чудо-металла, который даже не ржавеет. — Кому как не тебе знать, что в силу физической обделённости людям приходилось идти на ухищрения и изобретать что-то новое, чтобы быть сильнее и могущественнее. Нет этому конца и края – жажде творить и изобретать. И закончилось всё весьма печально – человечество создало оружие, способное уничтожить всё живое. А потом использовало его по прямому назначению. Последствия такого технологического развития видны даже тут, в другом мире. — В другом мире? — Поверите ли вы мне, если я скажу, что люди сделали механизмы, которые позволили им летать?       Беззубик на этом моменте посмотрел на свой искусственный хвост, а Иккинг просто задумался. Не раз он слышал от торговца Йоханна об изобретателях, которые позарились подняться в небо и летать наравне с птицами. Это ведь возможно, в теории. — Да, даже слышал истории о тех, кто пытались это сделать, — непринуждённо ответил Иккинг. — Я говорю про полёты к звёздам. — Что? — воскликнули в унисон Иккинг с Беззубиком. — Вы можете мне не верить, я не заставлю. Корабли. Космические. Нам пришлось их создавать, чтобы искать новые миры, где можно было бы начать жизнь с чистого листа. Одним из таких стал этот. — Невозможно… Как… — Получается, тут раньше не было людей? — спросил брат. — Не было. Только драконы, много драконов. Не было только таких как вы. — Почему? — привычка говорить в унисон уже начинала раздражать. — Потому что мы, люди, создали Ночных Фурий. Потому что наши способности ограничивались лишь нашей фантазией, но не моралью. Потому что мы поняли, что обитающие на этой планете существа имеют разум. Вот и ответ на твой вопрос, Беззубик. Иккингу это досталось в наследство. И тебе тоже.       Сам же дракон готов был дрожать. То ли от ужаса, то ли от неверия, то ли от того, что его разум отторгал сказанное. И Иккинг даже не понимал, что же страшило больше. Может безмерное могущество тех людей, живших когда-то очень давно. А может и потому, что внутри что-то рушилось и принимало новую действительность. Точнее старую.       Почему же его мать, ныне покойная, не предупредила? Почему же Плевака, точно знавший всю правду, не стал ничего предпринимать? — Лучшие умы подались в экспериментирование с законами природы и добились успеха в своих ужасных начинаниях. Они хотели создать человека, который мог бы превращаться в дракона и сделали это. Что? Превращаться в дракона? — Я-я могу стать обратно человеком?       Да, этот вопрос был главным его ужасом. Но теперь, когда правда была так близка, он не имел права не знать. — А кто ты на самом деле? — Изогнул бровь его далёкий предок. — Человек или дракон?       Это был момент истины. Кульминацией. Иккинг закрыл глаза и глубоко вздохнул. Он просто обратился к своим чувствам, к самому потаённому в своей душе. На него вдруг нашло такое спокойствие, какого прежде он не испытывал.       Кому Иккинг в действительности ответит? Конечно же себе. Ответ, который он боялся давать с первых дней своей новой жизни, но который уже тогда был настолько очевиден. Ему не потребовались месяцы и годы, чтобы знать это наверняка.       А бояться на самом деле было нечего, всё уже давно предрешено. — Дракон. — Это не работает по нашему хотению, Иккинг. Ты мог сам догадаться. Никто, никто и никогда не знал этого кроме тебя самого. Этим и была страшна эта своеобразная магия – либо ты дракон, либо человек. — Значит я тоже был человеком? — ошеломлённо спросил Беззубик. — Если ты не помнил своей стаи, своего дома и родителей, то вполне возможно.       Иккинг взглянул с подозрением на самого дракона. Ему и самому то не верилось в то, что Беззубик родился без крыльев за спиной. Совсем не верилось и никак не представлялось.       Неужели подобные им забывали свою предыдущую жизнь, отрекаясь от своего прошлого? — Но почему я не помню этого? Действительно. — Потому что ты был слишком мал, чтобы помнить это. — Есть ещё такие же как мы? «Я совсем один, совсем. Никогда и нигде не видел больше таких же как я» — Были. Не знаю что с ними сейчас, сожалению. С ними точно что-то случилось…       Иккинг мысленно нахмурился. В голосе духа отчетливо звучала тревога. Ночные Фурии были редким видном – это знали все, но что-то в словах Фрейдиса было мрачное, точно какая-то беда настигла этих драконов.       Да, поговаривали, что жил на свете искусных охотник на Порождений Молний и самой Смерти, да тот же самый Йоханн иногда упоминал о нём. — Охотники на драконов? — Хуже, Иккинг, хуже. Такие как Вы всегда были войнами света, какого бы окраса не была чешуя. Фурии знали, что помимо колонизаторов эти корабли, — он указал в сторону железного исполина. — имели на борту нечто смертельно опасное для всех драконов и всеми силами пытались защитить мир от этого. — Что вы имеете в виду? — Белёсые, их так теперь называют…       Кто он на самом деле? Кто? Еще в раннем возрасте Он нашел ответ, променяв такую чуждую ему «свободу» на тело наземной падали. Быть человеком – непросто, но в сто крат сложнее оставаться драконом, зная правду, хоть и такую искажённую. Он вывел из кучи бессмысленных догм самое главное – людям не место в этом мире.       И говорил это прямым текстом, человеческим то голосом, а потом держал человеческий арбалет человеческими руками, ничего не смущаясь.       Они были захватчиками, которые угробили свой дом, не поделив его между собой, и решили обосноваться тут. В будущем этот мир ждало тоже самое, но кончина отсрочилась. Человечество угораздило вернуться в эдакое средневековье и из высокоразвитых существ они превратились в нечто непонятное, отсталое и слабое, но всё еще готовое защищаться и держаться за жизнь до последнего. Это только ещё сильнее подогревало ненависть к ним.       Что там говорили? Каждый сам определяет свою сущность? Он ненавидел людей, но Ночных Фурий ненавидел еще больше. Однако в один момент пришло понимание – истребить чёртовых Фурий значило и истребить людей.       Мир заслуживал большего, чем просто ожидания своей неминуемой кончины. Мир заслуживал жизни. То, что изначально принадлежало драконам будет принадлежать им снова, уж Он постарается. Было мерзко осознавать, что за победу придется отдать жизни многих крылатых рептилий. Но Гриммель был готов на это, и белёсые, даже сами того не понимая, помогут ему.       Как ему уже помог Шторморез. Бедолага сам и не понимал, что находил Ночных Фурий, вдалбливал им в головы всякую белиберду про записи Борка и тому прочее, а потом Порождения Молний и Самой Смерти попадали в его руки.