Глава 42. Игривый ты песик? (Flashforward & timetravel)
26 августа 2017 г. в 17:14
1778 год, Эрменонвиль, Франция.
Айси, Стелла и Муза вынырнули на крошечном островке в озере у входа в поместье дряхлого пидораса Жана-Жака Руссо. Воняло отборным дерьмищем. Сбоку от дома находилась клетка с лягушками, которых разводил этот великий просветитель, как любой уважающий себя француз. Хоть он и корчил из себя пресловутого космополита, его желудок принадлежал Франции. Ибо если тебе повезло в юности питаться лягушками — это блюдо всегда будет с тобой. Если Руссо и обладал какими-либо поистине ценными знаниями, то они заключались в том, что нельзя недооценивать земноводных.
— Что это за дыра? — спросила Стелла.
— Мы в пригороде Парижа, — ответила Айси.
— Как ты поняла? — удивилась Муза.
Айси молча указала пальцем на указатель, где было написано «Париж — 4 лье».
— Если так, почему я не вижу вершину Эйфелевой башни? — спросила Стелла.
— Потому что ее еще не построили, блять, — сказала Айси. — Видимо, мы в каком-то дебильном времени.
— В рот я ебала историю Земли, — произнесла Стелла. — И уж тем более времена до того, как тут появились нормальные шмотки, торговые центры, фастфуд, метро и прочая поебень.
— Да, блять, мы дети своей эпохи! — воскликнула Муза. — Нахер старье!
— Тогда давайте найдем маску и съебем отсюда, — сказала Айси.
Они вошли в дом, но там не было нихера, помимо паутины.
— Бля, а где народ? — удивилась Стелла.
— От чумы, наверно, подохли, — сказала Муза.
— Зайдем в сарай, — произнесла Айси.
Они вышли из дома, отхлебнули кофе из термоса, закурили сигареты.
— Блять, нахуй мы закурили? — сообразила Айси. — Ведь если мы зайдем в сарай и бросим там окурки, он сгорит!
— Значит, докурим и пойдем, — ответила Стелла, с завистью глядя на то, как Муза выпускает кольца дыма.
— Значит, Франция, да? — спросила Стелла.
— Да. Страна, которая не дала миру ничего стоящего, кроме Пьера Ришара, — ответила Айси.
— А как же рояль с сыром? — спросила Муза.
— Думаю, сейчас еще нет бургеров.
— Так и кино, наверное, нет.
— Знаешь, что тут есть? — произнесла Айси, докурив и плюнув на землю. — Тут есть моя задница, которая срать хотела на всю культуру Земли и ее ебучих стран.
— Да, сучара! — воскликнула Стелла и дала ей пять. — Нахер наследие! Нахер историческую память и прочую хуету! Бери то, что по вкусу — на остальное клади болт!
— Пошли уже, — сказала Муза.
Они бросили окурки и вошли в сарай. Открыв двери, они увидели, что в сарае горят свечи в бутылках, всюду бегают куры, а посреди сарая сидит голый и заросший Жан-Жак Руссо и дрочит, пока его жена поет арии из его говенной оперы «Деревенский колдун».
— Твою мать! Это же Жан-Жак Руссо! — воскликнула Айси.
Тот увлеченно мастурбировал и не видел их.
— Что, Жан-Жак, подальше от цивилизации, да? — спросила Муза, смеясь.
— Кто здесь?! — испуганно взвизгнул философ.
— Маска у тебя, придурок? — спросила Стелла.
— Какая еще маска, твою мать? — произнес Руссо, не прерывая своего занятия.
— Забавно. Человека, который всю жизнь гнал на просвещение, считают великим просветителем. На деле же он просто шут, которому место на потешном столбе, — сказала Айси. — Посмотрите. Обыкновенный пиздабол, на которого уже все забили. Которому не осталось ничего, кроме как дрочить среди кур.
— Слышь, ты ебало-то завали! — воскликнул Жан-Жак.
Тут его жена начала петь следующую арию из этой говенной оперы.
— Фу, какое говно! — воскликнула Муза. — Банальное и неприкрытое клише эпохи раннего классицизма! Да моя отрыжка более оригинальна, чем твое музло, старпер!
Тут она подошла к жене Руссо, чтоб заткнуть ей рот, но та вдруг завизжала и упала на пол.
— Схватки! У меня схватки! — орала она.
— Твою мать… — пробормотал Руссо и поднялся с пола.
Тут ребенок вылетел из матки его жены, которую звали хуй знает как, да и похуй.
— Сука, еще один выблядок, — разозлился Руссо.
Он взял ребенка, вышел из сарая, размахнулся и швырнул его в сторону Парижа.
— Bon voyage, ma petit, — сказал он.
— Это мальчик или девочка? — крикнула его жена из сарая, подыхая от дизентерии.
— Я не посмотрел, — ответил Руссо.
— Ладно, пора кончать с ним, — сказала Стелла. — Говори, где маска!
— Да какая нахуй маска? — огрызнулся Руссо.
— Маска Ю, клоун! — воскликнула Айси.
— Что вы от меня хотите, психи чертовы? — спросил Руссо. — Ну однажды на меня надел маску Юм. Потом поебалися.
— Это не то, извращенец! — крикнула Муза.
— Так ты не все написал в своей «Исповеди»? — спросила Айси.
— Ладно. Знаешь что, Жан-Жак? Век Просвещения благополучно закончился. Ну то есть здесь пока нет, а вообще да. Настал век беспросветного невежества! — крикнула Стелла, ударила его по яйцам и надела на него поводок.
— Do you wanna be my dog? — спросила она.
— Не надо разговаривать со мной по-английски, — сморщился Руссо, лежа на земле и держась за яйца.
— Так у тебя нет маски? — спросила Айси, после чего вырвала страницу из «Трактата об общественном договоре» и демонстративно высморкалась.
— Я что, похож на человека, способного носить маску? Я всю жизнь трахался, сидел в тюрягах и выебывался! — заорал Руссо. — Писал иногда всякое говно. Да, говно, не спорю, но люди хавали, а я просто лаял из обломков бочки Диогена Синопского.
— Смотри, сука, сам признал! — сказала Айси. — Вольтер был прав, твою мать, падла.
— Да здравствует невежество! — крикнула тем временем Стелла и подожгла сочинения Руссо. — Жаль, что вся твоя писанина уже издана по сто раз.
— В общем, я в жизни не видал никакой маски! Я стоял раком перед обезьяной и улыбался во весь рот, а люди восхищались и считали меня гением. Можно я пойду обратно в курятник? Мне надо срать и дрочить. Куры от этого лучше несутся, — сказал Руссо.
— Ладно, Жан-Жак, — сказала Айси и взяла поводок, заодно надев намордник этой твари. — Ты паршивый философ, бездарный композитор, говенный человек, книги твои говнище и вообще, у тебя хуй видно. Но ты хороший песик, не так ли?
Руссо жалобно заскулил и стал рыть землю. Муза и Стелла закурили и стали отвешивать ему поджопники своими ногами, обутыми в кроссовки с шипами.
— Как ты там говорил? Человек всюду в оковах? — произнесла Айси и сковала его руки и ноги. — Ой, точно, ты ведь в наморднике, как ты ответишь-то! Однако ты рожден свободным, — продолжала она. — Значит, у тебя есть выбор. Бежать за мячиком или не бежать? Но если побежишь, придется бежать в оковах.
Тут Айси бросила мячик. Руссо завыл и бросился вперед.
— Какой ты игривый песик, Жан-Жак, — засмеялась Айси.
— А как он схватит мячик, если он в наморднике? — спросила Стелла.
— Бля. Не подумала, — ответила Айси.
Однако, тут Руссо споткнулся и упал на землю лицом вниз. Его вырвало. Намордник не пропускал блевотину, из-за чего великий просветитель захлебнулся.
Айси, Стелла и Муза подошли к его трупу, потушив бычки об его нагое тело.
— Видать, он сдох, — сказала Стелла, сталкивая Руссо ногой в озеро.
— Руссо мертв! Да, сучара! — воскликнула Муза и открыла бургундское.
— Может, останемся тут до революции? — спросила Стелла.
— Зачем оставаться тут, если можно махнуть сразу туда, — ответила Айси. — Где эта херня?