Ёлочный сок

2005. Критическое мышление отключается в нескольких шагах от спасительной палатки. И трава тут же змеями сковывает ноги. Стягивает и роняет на землю. И от грохота удара о сухой бетон маленького тела, от резонанса хрустальных костей в голове становится ещё страшнее… И откуда посреди полей взялись эти стены чёрного стекла, сознание отказывается осознавать. И небо давит кроваво-красным, дьявольским окон. Испепеляет, засыпая неподвижное, переломанное тело снег. И выжигает, замораживая, огонь. Но самое ужасное — этот кошмарный, кошмарный, кошмарный звук! Как будто сердце раздулось до размера поляны и бьётся с дикой скоростью, и в шуме перекачиваемой остановившейся от сбившегося боя крови путаются истошные крики и вопли животных и людей. Трава змеится по телу, разрывая кожу. Или выползает из-под неё. Вырывается из горла, причиняя боль. И всё, всё, всё вокруг шипит и скребётся, шуршит, кипит, горит… И истошно, дико, до боли, которую уже не слышишь за собственными криками орёт… И вдруг сквозь чёрно-огненное желе, из которого откачали весь вздух и теперь кто-то сосёт кровь, дотягивается чья-то широкая, холодная, чуть влажная рука. Сжимает сквозь боль лоб. До боли сжимает, до нового крика, до судорог, до истерики и паники новой волной затопляющей сознание, и… Вторая ладонь проскальзывает под смятые, поломанные грязные волосы, сжимает голову. Держит. И чей-то голос, так тихо, что стихает весь этот пенящейся и рушащийся мир, мерно и вкрадчиво твердит: — Спокойно, Глеб. Всё кончилось. Смотри на меня. Дыши. Смотри на меня… У неба коричневые глаза в круглой рамке болезненных синяков и обрамлении длинных рыжих изогнутых ресниц. — Дыши… Чёрно-коричневые волосы кудрявым фоном обрамляют красивое, необычное загорелое лицо. На чёрной футболке спереди и сзади — пятна пота. На пальце под затылком — ледяное золотое обручальное кольцо — Смотри на меня… И мир, стихнув, от биения сердца в ладони на лбу. От солнечного света от пальцев на затылке заполняется умирающим днём и оглушительной летней тишиной. Со стрекотом кузнечиков и повизгиванием настраивающейся техники в сердце, сжавшееся до нормальных размеров, приходит покой… — Дыши…