Ёлочный сок

Повисает долгая, тянущая тишина. Настолько глухая и бесконечная, что слышно, как начинают нервно дрожать пальцы. Как кровь стремительно отливает от тонкой кожи. Как скрипят, невольно сжимаясь, зубы. — Прости… Холодные и сильные пальцы сжимаются резко на руке. И водопад звука обрушивается на голову вдруг. Колотится в горле чужое, мёртвое сердце. Гудит в голове собственная кровь. И бусы громко гремят, ударяясь кристаллами о стену, рамку дверного проёма, друг друга… — Нет, Аркадин, не уходи… Внутри головы — неприятный болезненный шум. По верхней губе, по тонкой линии тёмной щетины, течёт кровь. И всю правую сторону лица болезненно парализует. И становится так же страшно, как было когда-то давно… — Пусти… Глеб, кровь… Холодная вода стекает с лица и, растворяя капельки крови, падает розовыми брызгами в раковину. От перепада давления и температуры раскалывается дико голова. В правом глазу разбегается сеточка напряжённых сосудов. Холодная стена и горячий, на контраст, полотенцесушитель под головой и спиной. Холодная плитка прожигает заношенные серые джинсы. Жжёт огнём узкие жилистые стопы и кончики пальцев рук, сжимающих полотенце в алых пятнах. Скрипит негромко дверь. Шорох сминаемой ткани рядом. Стакан воды и две таблетки. Тёплые объятия и всплеск доверия, доброты и тепла. — Я сейчас уйду, Глеб… — голова предательски кружится, и кровь затекает в горло. — Не переживай, я больше никогда ничего не скажу… Тёплые сухие губы касаются волос. Волосы, тонкие, кудрявые, немного сальные сейчас, липнут к губам. — Не уходи, Аркадин… — за пределами белой облупленной дверью гуляет ветер, шепчутся прозрачные красные кристаллы, отделяющие от коридора гостиную, хлопает от сквозняка тяжёлая деревянная дверь спальни. — Всё в порядке… В ярчайшем белом свете его глаза кажутся светло-голубыми, а губы — фиолетовыми. На мгновение становится страшно от слишком тёплого прикосновения через преграду холодной, склеивающей губы, быстро высыхающей крови. От острого приступа воспоминаний многолетней давности. И замершего от счастья сердца. Поцелуй, такой настоящий такой тёплый, обрывается на минуту. — Глеб, не надо поблажек… — Никаких поблажек, Аркадин… Я буду с тобой… И в продуваемой всеми мыслимыми и немыслимыми сквозняками квартире вновь надолго воцаряется тишина…