Кельтское сливовое варенье

Низкий недовольный мяу отразился от медных стенок лохани. Гарри насупился, крепче прижимая к себе мрачного мокрого Барона. Они оба сидели в воде, где-то сантиметров на десять покрывающей дно. Мальчишка, одетый и взъерошенный, держал жирного полосатого кота под брюхо, не давая ему и возможности извернуться. — Поймал его? Это очень хорошо, — заглянула в ванную комнату Азалия. Она скинула ворох пушистых полотенец расторопному чучелу, что услужливо поймало их в свои ветки-руки. Ведунья прошлась по теплым округлым камням прямо к центру комнаты, где и располагалась царская лохань жизнерадостного рыжего цвета. Присела на самый краешек, словно боясь замочить свои юбки, погладив Гарри по макушке. — Ему не хочется купаться, — выдохнул ребенок, удерживая ленивое животное. Барон еще раз протяжно мяукнул, поднимая жалостливую морду. Мол, пустите меня, я ж и так красивый! Принц хихикнула в ладошку, аккуратно проверяя температуру воды. Вполне приемлемая для жаркого лета. — Еще бы. Но в моем доме, как ты помнишь, могут жить только чистые люди! — серьезно подняла она указующий перст. После чего улыбнулась. — Барон, конечно, не человек, но даже ему стоит изредка принимать ванну. Особенно после этого, — она обвиняюще подняла одну из кошачьих лап, демонстрируя Гарри шерсть, вымазанную в грязи. Поттер хмыкнул, прекрасно помня, как он сам прыгнул на кота из окна, в попытках поймать его, после чего вымазал окончательно и кота, и себя. Именно по этой причине в ванной были они вдвоем, хотел этого Барон или нет. Азалия повела кистью, подзывая к себе баночку с шампунем. — Сейчас мы его искупаем, будет чистый-чистый! Сможете опять спать вместе, — ласково отозвалась бабушка, намыливая полосатую шерстку. Кот мяукнул, но вырываться перестал. Очевидно спать в комнате ребенка на его высокой постели Барону и вправду нравилось. Может даже больше, чем он хотел бы показывать. Гарри помогал как мог, взъерошивая и наглаживая животное, растирая по нему пену и воду, в которой сидел. — Хочешь, я расскажу тебе о Лили? — спросила Азалия у мальчика. Тот торопливо кивнул, боясь, что она передумает. Принц тщательно почесала Барона за ушком, отчего кот разомлел и лег на мокрые ноги мальчика, позволяя этим двоим и дальше издеваться над собой. — Я помню ее маленькой. Волосы рыжие-рыжие, прям как у меня, и глазища — очень любопытные. Знаешь, какая сказка ей больше всего нравилась? — Нет. Расскажешь мне? — моргнул Гарри. Он обнял Барона, не замечая, что на его щечке остался клочок пены. Ведунья наклонилась к нему, снимая ее пальчиком, затем щелкнув ребенка по кончику носа. — Расскажу. И ты, Барон, послушай!.. Давным-давно, когда небо все еще было белым, словно одно огромное облако, жил мальчик по имени Лейф. Его родителей давно уже не было, их поглотила огромная волна, стоило тем вступить на корабль. Мальчик остался совершенно один, в маленьком домике на кусочке небольшого островка — там и не было ничего, что нужно было ребенку. Он не мог добраться до большой земли, не мог попросить помощи. Все, что у него осталось — это всего одна пресная лепешка, которую он так старательно завернул в бересту, собираясь в свой последний путь. Совсем скоро должна была наступить зима, вот-вот собирался выпасть первый снег и должны были грянуть холода, от которых он один не сможет спрятаться. — И куда он хотел пойти? — замер Гарри. История как никогда была ему близка — его родителей тоже не было очень и очень давно. И он понимал, каково это, когда не к кому обратиться и позвать на помощь. Сейчас у него была Азалия, но немногим раньше у него не было никого. — Он хотел в последний раз увидеть край соленого моря. Хотел попросить у него прощения, что ни он сам, ни его родители больше не смогут встречать весну на этом острове. Его путь был непростым — почти тысяча ступенек в половину его роста. Но Лейф был очень храбрым. И знал, что поступает правильно. — Он умер? — спросил Гарри жалобно. — У него ведь всего одна лепешка. Азалия погладила его еще раз, нежно улыбнувшись. — Прыгая по ступеням все ниже и ниже, все ближе и ближе к морю, он думал о том, что эту зиму ему не пережить. Ему было жаль себя, но еще больше было жаль родителей, с которыми он не успел проститься. «О море! Давало ты нам кров и пищу долгие годы. Вся моя семья жила здесь издавна. Мы хранили тебе верность, не пуская в твои края варваров, что окрасили бы твои воды кровью. Однако… я остался один. И я слишком мал, чтобы выжить одному.» Мальчишка стоял в воде по колено, промерзший. Но он смотрел в сторону горизонта, как раньше смотрел его отец, как делала это его матушка. — Там были варвары? — В то время много кто был. И добрый и злой, — кивнула Азалия. — Но мальчик по имени Лейф был особенным. Стоя в ледяной воде, замерзая и прося прощения у моря, он смог увидеть Соленую Леди. Она была владычицей тех вод, но именно в этот момент она была обессилена затяжной борьбой с тьмой. Лейф смог увидеть ее и воззвать к ней. «Я слышу вас. О, повелительница солей и волн, неужели ты плачешь по моей семье?» Но она смогла лишь кивнуть, качаясь на воде. Мальчишка просто не мог бросить ее такой — он развернул свою последнюю лепешку и отдал ее морю. «Одним днем раньше или позже, для меня уже не важно. Но вы защищали нашу семью все эти долгие годы. Я благодарен вам от имени своих родителей. Примите же мой последний дар. Больше, к сожалению, у меня ничего нет.» Поттер сглотнул. Все внутри него сжалось. Ему было жаль и мальчика по имени Лейф, оставшегося в одиночестве на пустом острове, и Соленую Леди, появившуюся именно в этот момент. — Съела эту лепешку повелительница. И почувствовала она небывалый прилив сил, так как это был добровольный дар и притом единственный, бесценный дар, которым обладал мальчишка. И обняла она его волной, согревая своей любовью. «Никогда больше не будут последние из рода испытывать бессилие. Я даю вам свое слово», — сказала она. И тогда море вернуло его к дому. Обернулся тогда Лейф белоснежным драконом, которому больше нипочем была вьюга и мороз, да и голод тоже — ведь в море было полно рыбы! — Он стал драконом?! — распахнул зеленые глаза мальчишка. Барон недовольно вздохнул. Азалия ополоснула кота свежей водой, смывая с блестящей шерстки всю пену. Гарри послушно остался сидеть в лохани, ожидая потом и своей очереди тоже. — Лейф был первым говорящим драконом. Они и сейчас есть, правда, прячутся. Соленая Леди уже очень давно не показывалась, стоило только небу стать голубым, — вздохнула Азалия. — Но зато ее слово и сейчас твердое, как закон. — Какое слово? — Слово о том, что последние из рода сильны. Мало кто может выжить в тех ситуациях, в каких могут выжить последние из рода. Ты, мой маленький, тоже избранный. Имя Поттера лежит только на тебе. И пусть тебе не обернуться драконом, но ты вырастешь сильным магом! — Она улыбнулась ему. — Лили тоже нравилась эта сказка. Она всегда хотела однажды понять, каким же образом Соленая Леди наложила заклинание на Лейфа, спасая его жизнь на пустом острове. Удивительно… но мне кажется, что она в итоге поняла как. Азалия отпускает Барона, а потом помогает искупаться и Гарри. Они оба смеются и шутят, а потом в четыре руки сушат кота уже на постели. Гарри смотрит на бабушку, на ее живую мимику и глаза, думая о том, как выглядела его мама. Была ли она такой же — радостной и веселой, шебутной и немного странной? Как она улыбалась? Были ли у нее ямочки на щеках, как на детских фотографиях, или потом она все же выросла и они исчезли? Гарри не знал. Но понимал, что это не вина родителей, что их тут нет. И Азалия, пусть и тщательно скрывала это, была тоже совсем одинока, пока он не появился в этом доме. Так что может быть теперь они вдвоем не будут так несчастны, как были раньше. — Азалия, — позвал он, когда ведунья встала, чтобы приготовить ужин. — Я… люблю тебя. Она кивнула. А глаза ее заблестели. Это был первый раз, когда он сказал ей об этом. — Я тебя тоже очень люблю, маленький мой. Она прикрыла дверцу, оставляя его в своей комнате со спящим Бароном. Но не сразу пошла на кухню, а просто стояла у отполированного косяка, слушая стук своего сердца. Впервые она была настолько же счастлива, как в тот день, когда узнала, что у Лили остался живой сын. «Провалиться мне сквозь землю, если у меня не получится защитить тебя», — подумала она. Кто бы не встал сейчас на ее пути, будь это Министерство, Дамблдор или сам Темный Лорд, она знала одно — своего внука она в обиду не даст. А еще, что у нее достаточно времени, чтобы научить Гарри защищать себя, когда она не сможет быть с ним рядом.