СЕМЬ

Спроси кто-нибудь потом у Астрада, отчего тот так взбесился, он не смог бы ответить ничего вразумительного. Почему от одного вздоха, от одного взгляда на омегу с золотисто-медными волосами, что глядел на него немного испуганно и выглядел таким невинным и привлекательным, Астрад почувствовал напряжение в штанах. Какого черта? С чего вдруг так нехило и резко повело? Если бы омега, напуганный словами или действиями полковника, стал негодовать, впал в истерику или еще как-то выразил свое возмущение, Астрад остановился бы. Правда, остановился. Но тяжело дышащий омега, с большими влажными глазами цвета весенней зелени, вдруг облизнулся, не отрывая взгляда от пальцев, скользящих по пуговицам, и Астрада перемкнуло. Он словно подросток перемахнул через стол, схватил омегу за грудки и рванул на себя, впившись в губы поцелуем. Астрад в тот момент даже не подумал, что ему могут ответить, пустив в ход клыки, что он сейчас целует оборотня, который может порвать его в лапшу, что он сейчас нарушает все писанные и неписанные законы, нападая на парламентера. Какое-то чувство, инстинкт, вина, опасение, осознание неправильности все-таки мелькнуло в его голове, заставило притормозить, но омега застонал и качнулся вперед, расслабляясь, растекаясь покорно в его руках. Это стало последней каплей. А тут еще ребята, и не подумавшие его остановить, наоборот, подошли вплотную, жарко и шумно дышали, чуть ли не в затылок. Оторвавшись от сладкого рта, Астрад на миг уткнулся носом в волосы омеги и глубоко вдохнул исходящий от него аромат: — Лаванда… Эти слова, словно стали спусковым крючком ко всеобщему безумию. Множество рук начали жадно ощупывать тело омеги, попутно раздевая, а тот жалобно скулил, оседая им на руки. Упасть ему не дали. Подхватили, откинув в сторону кресло, и уложили поперек стола, разрезая шнуровку на штанах и сдергивая их вниз. Он не сопротивлялся, распластался на столе, приподнимая бедра, голова его беспомощно свесилась с другого края. Когда одежда была безжалостно содрана, омега чуть приподнял колени и раздвинул ноги, безропотно разрешая. Астрад жадно смотрел. Светлая кожа – омега редко бывал на солнце. Мускулы явно не воина, хотя подтянутое тело не дряблое, как у бездельников из высшей знати, а четкие мышцы на ногах выдавали любовь к пешим прогулкам. Гладкая грудь тяжело вздымалась, бледно-розовые соски сжаты, словно недозрелые ягоды малины. Безволосый пах. Трогательно поджавшиеся яички. Напряженный член сверкал капельками выступившей влаги. Отличие от человека обнаружилось между ягодицами. Анус омеги не напоминал привычную людям звездочку, он был припухлым и влажным, с чуть разошедшимися краями, подрагивающим, влекущим. — Сучка, течная… — выдохнул кто-то за плечом. Астрад прикоснулся пальцами к влажному входу, слегка надавил, и омега вскрикнул, приподнимая бедра и сильнее разводя ноги, а потом протяжно завыл низким голосом. Анус дрогнул, сжимаясь и тут же раскрываясь вновь. Полковник не выдержал. Понадобилось всего пара мгновений, чтобы спустить собственные штаны, позволяя члену вырваться наружу, приставить головку и надавить, втискиваясь в жаркое, манящее. Это было не просто хорошо. Подобного Астрад не испытывал никогда. Член жадно обхватили стенки ануса, плотно и волнообразно сжимая, словно засасывая, приглашая двинуться глубже. Перехватив бедра и жестко зафиксировав их в нужном положении, Астрад вошел в тугой зад до конца и застонал от удовольствия. Гортанный вой распластанного под ним омеги вторил ему, заставляя окончательно потерять голову. Оставалось только одно желание – войти как можно глубже. Заявить свои права. Подчинить! Задергавшегося было омегу прижали к столу несколько рук, но этого Астрад уже не замечал. Он двигался, мощно врываясь в податливое тело, и тут же скользил назад, выходя почти на всю длину, чтобы сразу же вернуться. Кто-то шире развел ноги омеги, открывая доступ к его паху, чья-то рука принялась немедленно теребить не опавший после вторжения член и играть яичками. Еще пара рук ласкали, мяли и терли соски, покручивая их, отчего омега стонал особенно жалобно. В какой-то момент Астрад увидел, как омеге приподняли и повернули голову, и чей-то член ткнулся ему в губы, а потом содрогание стенок ануса кинуло полковника в водоворот удовольствия. Астрад кончал, навалившись всем телом на омегу, до крови вонзив зубы в его плечо, пока на язык не брызнули солоноватые капли, и звезды замелькали перед глазами. Потом его мягко отстранили, усадив на стул, так что за дальнейшими действиями он наблюдал со стороны, медленно приходя в себя. Повизгивающий омега принимал одного мужчину за другим. Его, сменяясь, переворачивали во все возможные позы, а Чиж даже умудрился подлезть снизу, пока Сыч драл омегу, стоящего на четвереньках, и отсосать ему, в то время как сам омега ублажал ртом Грома, чей член оказался самым большим в шестерке. Парни, кончая, искусали омегу, наоставляли отпечатки зубов на шее и плечах, но тот не возражал. Кажется, он не совсем понимал, что происходит, только блаженно стонал и подмахивал. Почти все по разу отымели омегу, когда же подошла очередь Чижа, тот сам залез на стол, укладывая несопротивляющегося оборотня на себя. Член омеги все еще стоял, хотя Астрад готов был поклясться, что он кончил не менее трех раз. Астрад сначала не понял, зачем Чижу такая странная поза, тем более что омегу уложили на него лицом вверх, и Тень помог Чижу войти во все еще жаждущую траха дырку, придержав дрожащие бедра жертвы. И только когда Тень сам влез на протестующе скрипнувший стол и начал протискиваться в уже заполненный анус, высоко задрав ноги омеги, до полковника дошло! Омега, зажатый двумя телами, заметался, что-то выкрикивая, но Тень пропихнулся до конца, замер, давая распятому и насаженному на два кола оборотню немного привыкнуть, а потом скомандовал: «поскакали!» и они задвигались, попеременно входя в растраханную дыру. Даже те, кто только что кончил, начали возбуждаться от такого зрелища, и Астрад не стал исключением. Омега выл и хрипел, раздираемый обезумевшими людьми, но когда первая пара кончила, его не оставили в покое, а уложили на бок, задрав одну ногу как можно выше, а другую согнув в колене, и следующая пара взялась за дело. Астрад и сам попробовал на пару с Хорьком. Скользящий по его члену член другого мужчины, при этом оба плотно стиснуты упругими стенками ануса – волшебное ощущение, а то, как слаженно они двигались, заставляя омегу буквально выть под собой – вообще непередаваемо. И снова Астрад испытывал непреодолимое желание укусить, пометить, испытать на языке вкус чужой крови, тем более, когда омега сам запрокидывал голову, подставляя беззащитную шею. Может, при других обстоятельствах Астрад и пожалел бы насилуемого, но тот раз за разом охотно подмахивал и принимал в рот. Грому пара не досталась, но с его размерами этого и не требовалось. Во второй заход, когда омега весь в чужой и собственной сперме, едва переводя дыхание, распластался на столе, Гром перевернул его на спину, свел вместе и прижал к груди ноги многократно оттраханного оборотня, и легко вошел в него, удовлетворенно улыбаясь. На третий заход сил не осталось ни у кого, настолько все были выжаты этим марафоном. Астрад почти равнодушно смотрел, как Гром приходует омегу, и мимолетно удивлялся тому, что он вновь испытывал удовольствие. Кончал омега насухую, содрогаясь в спазмах, очень похожих на предсмертные, при этом сипел так, что Астрад невольно испугался, не затрахали бы они его до смерти. Но когда Гром отошел, оставляя просто улитый спермой предмет их страсти лежать на все том же, чудом оставшимся на ножках столе, Астрад облегченно выдохнул, увидев, как вздымается при дыхании грудь омеги. — Жив… — и тут понимание того, что они сделали, наконец достигло его, затуманенного страстью, разума. — Твою ж мать! Какого черта, ребята. Что это с нами случилось? В комнате все вдруг затихло, только тяжелое дыхание измученного омеги резало слух. Астрад обвел ошалелым взглядом свою команду. Голые, мокрые, всклокоченные… все отводили глаза. А уж когда омега вдруг скрючился вареной креветкой и тихо, не раскрывая глаз, заплакал, стало совсем херово. Гром, виновато сопя, подошел, неуверенно погладил его по голове и укрыл командирским кителем. Астард суеверно отогнал образ павшего на поле боя солдата. — Так… — голос сорвался. — Так, — повторил Астрад, — всем вымыться и привести себя в порядок. Потом будем решать, что делать. Он подошел к двери, распахнул ее, выглянул в коридор. Надо же, уже ночь! — Бегом в купальню! Сам вернулся, подложил под голову заснувшего омеги свою свернутую рубашку и ушел следом за командой. Через полчаса все дружною толпою завалились в кабинет, но в нем уже никого не было. *** Когда командир начал целовать Эриана, он сначала испугался, однако набиравшая обороты течка полностью захватила разум и волю, управляя телом и желаниями. Первое проникновение было одновременно и болезненным и невероятно прекрасным, заставившим окончательно раствориться в чувствах и наслаждаться тем, что делали с ним самцы, пусть они и принадлежали не к оборотням. Сколько раз каждый из них отымел его? Сколько раз он сам кончил под ними? Эриан не помнил. В какой-то момент он просто впал в нирвану, отключился. Привела его в себя легкая ночная прохлада. Течка сыто утихла, только ныло внизу, растянутое и натертое, а еще… Эриан пошевелился, охая, медленно сел и поморщился, болели искусанные плечи и шея. Далеко не сразу он понял, что это значит, мозг просто бултыхался внутри черепа аморфной счастливой массой, не способный ни к чему толковому и разумному. Только когда он увидел приближающуюся лодку, что должна была отвезти его на флагман, ошарашенные лица матросов-бет и принюхивающегося к нему офицера-альфу, до Эриана дошло, что он оказался повязан с… Сколько их там было? Четверо конвоировали его, а там командир и еще двое. Семь? — Ох, великие звезды! — выдохнул Эриан, теряя сознание. Очнулся он в своей каюте. Рядом хлопотал корабельный целитель, смазывая плечи и шею целебной мазью. При этом целитель, хотя и был из бет, непривычно кудахтал над ним, заботясь, словно о милом и горячо любимом ребенке. Вежливый стук в дверь заставил Эриана напрячься. Оказалось, явился командующий, лично притащивший обед, а заодно сообщивший, что весточку правителю он уже отправил, так что… — Вам не о чем беспокоиться, раши Эриан. Когда командующий сам принес в каюту обед, Эриан растерялся, ему и слуг-то приходилось иногда часами дожидаться. Когда тот начал вежливо говорить, чуть склонив в уважительном поклоне голову, не знал, что и ответить, давно отвыкнув от подобных изъявлений чувств. Да собственно говоря, Эриан к такому обхождению никогда и не привыкал, как-то повода не было. А когда командующий почтительно обратился к нему «раши», как к семейному омеге, занимающему очень высокое положение, вновь чуть сознание не потерял от потрясения. Так обращались только к омегам, имеющим четырех или больше супругов, а также к тем, кто родил не менее шести детей, из которых хотя бы один был омегой. Впрочем, воспоминания о произошедшем в замке, прояснили странности в поведении окружающих, но Эриан все же не мог поверить в свершившееся чудо. Те, кто по закону продемонстрировал принадлежность ему, были людьми, а не оборотнями! Эриан сам себя обнюхал и осмотрел украдкой что смог, то есть руки, грудь, живот и ноги. Никаких значимых перемен в себе не ощутил и не нашел, если не считать некоторого раздражения от натиравшей одежды на искусанных плечах, болевшего натруженного зада и члена. Эриан, невольно улыбаясь, попытался сосчитать, сколько раз его брали в рот, и сколько он, но сбился со счета. В принципе, повязанный оборотень не чувствовал изменения своего запаха. Обогащенный новыми нотами феромоновый шлейф, подтверждавший изменившийся статус омеги, должны были учуять окружающие его альфы и другие омеги. Беты из этой обоймы выпадали, они просто не ощущали всех нюансов в ароматах высших. Но если командующий оказывает ему такие почести, значит… — Вязка действительно состоялась? Вы подтверждаете? — загораясь еще робким восторгом, спросил Эриан. — Конечно-конечно, — совершенно явно залебезил целитель, с восхищением глядя на взъерошенного омегу. – Могу вас уверить, что все прошло в лучшем виде. Правда, ваши альфы оказались столь невыдержанны и страстны, что вместо красивых отметин у вас довольно неприятные синяки, но ведь это такая мелочь! Ах да, зачатие в первую вязку маловероятно, но при столь бурном темпераменте вашей семьи, я думаю, долго ждать не придется. — Зеркало, — вмиг охрипнув, выдавил Эриан. – Принесите зеркало. Эриан, вежливо попросив всех уйти из каюты, торопливо разделся и уставился на свое отражение. Кто это? Что еще за всклокоченное чучело таращится на него из зазеркалья покрасневшими глазами? Это просто не может быть он, с красно-фиолетовыми плечами и шеей, опухшими отметинами от зубов и следами от пальцев на бедрах. А если вспомнить, как его имели сразу трое, причем он сам просил не останавливаться… — М-м-м… — Эриан застонал, уткнувшись лбом в зеркало. — А я даже имен их не знаю. Синяки рано или поздно сойдут, запах человеческих тел смоется, и что у него останется? Ничего. Вряд ли эти покусы слабыми людскими клыками можно посчитать за нормальные метки. День, два, три он еще продержится в центре внимания, а потом… Снова презрительное фырканье других омег, скривленные в отвращении лица альф и неуважение бет? Эриан совсем не хотел возвращаться к той жизни. Но он все-таки принц или кто? Запах запахом, но образование он получил отличное, да и собственного ума и хитрости хватало. Кровь царственных омег его семьи не водица. Их династия столетиями держалась у власти во многом благодаря изворотливости, расчетливости, лукавству и обаянию правящих, самых сильных омег, а гены пальцем не раздавишь. Это Эриану отчего-то фатально не повезло, но, как знать, возможно, что… Превозмогая, и в какой-то мере радуясь неприятным ощущениям во всем теле, Эриан осторожно умыл лицо и подвел глаза. Пропахшую человеческими самцами одежду – китель и рубашку – сложил в непромокаемый пакет, туго свернул. Не усердствуя, стер с тела пятна засохшей спермы, купаться не стал, чтобы не смыть запах, волосы расчесал, но тоже не мыл, красиво оделся и, наскоро перекусив, горделивым, неспешным шагом, направился на палубу, стараясь не морщиться при каждом шаге. Ему предстояло разыграть самую важную партию в жизни. *** Три дня полковник Астрад и его команда провели как на иголках. В тот момент, когда они обнаружили пропажу омеги, то едва не ринулись искать его по всей крепости – испугались, что того утащили в казармы, а уж оттуда-то навряд ли даже и оборотню довелось бы выйти живым. Но когда первая волна ярости «кто посмел?» схлынула, Астрад вспомнил, что, уходя, запер дверь на ключ. А ключ, кроме как у него, был еще у одного человека. — Где? Где он? — схватив коменданта за грудки, рычал Астрад. — Охее… — Убью, падла! Один из парней, привалился сбоку и ласково пощекотал кончиком кинжала подбородок коменданта. — Да отпустите вы его! Как он вам что-то скажет, если вы его практически задушили? — кто-то отчаянно пытался отодрать руки Астрада от хрипящего коменданта. — Отпустите, ну! Мы его на берег отнесли. На берег! Астрад разжал руки и уставился на позеленевшего от страха, но упорно отстаивающего свое начальство парня. — Ты кто? — рявкнул кто-то из команды. — Че лезешь, лупоглазый? — Я помощник! Вот… его… — попятился защитник, тыча пальцем в безвольно осевшего коменданта. — Мы его отнесли и оставили. Свои потом заберут. С берега-то! Да вы чего, полковник! Совсем с ума сошли? — теперь уже помощник тряпкой висел в руках Астрада. — Прилив же! Прилив, идиот! — и швырнув помощника на колени коменданта, Астард ринулся на берег. За спиной слышался слаженный топот и вдохновляющие матюки. Когда семеро вылетели на берег, то увидели только мелькнувшую вдали лодку. Он ожидал от оборотней возмездия за учиненное им безобразие, но все было тихо. Даже беспрерывно потеющий комендант перестал ныть и причитать над их бедственным положением. А утром третьего дня к острову прибыли корабли человеческой эскадры под командованием адмирала Буня, что совсем недавно были оттеснены прочь из вод Орлиного острова. Астрад ожидал нового сражения, но корабли противников замерли друг напротив друга, а между ними начали сновать лодки, украшенные белыми флагами. К вечеру на остров высадилась довольно колоритная команда во главе с самим адмиралом и десятком оборотней, причем явно воинов-альф. Полковник встретил гостей в воротах недостроенной крепости. Адмирал бросил на него хмурый взгляд, а оборотни начали принюхиваться и переглядываться. — Если вы не против, я бы хотел поговорить с полковником, — обратился адмирал к оборотням, те понятливо закивали и отошли в сторону. Адмирал кивнул Астраду, приказав следовать за собой. Разведчики полковника дураками не были, сразу смекнули, что к чему, а потому преданно встали за дверью, готовые следовать за своим командиром даже на дно морское. — Как ты мог? Ты понимаешь, что натворил? – Адмирал нервно расхаживал из угла в угол, сцепив руки за спиной. – Оборотни требуют выдать всех, кто участвовал в изнасиловании. И я выдам. Так что зови сюда своих молодцов. — Нет. — Что?! – адмирал даже подпрыгнул от возмущения. — Нет. Я был один. — Один, значит… — адмирал почти шипел. — А если я прикажу тебя повесить? — Отдам честь и промарширую к месту казни. Я. Был. Один. — Ах, ты… осел упрямый. Хотя, нет, ебливый тебе больше подходит! — адмирал снова заметался по комнате, что-то бурча себе под нос. Полковник Астрад готов был принять любое наказание, вплоть до смертной казни, но не выдать своих людей, однако те рассудили иначе. Стук в дверь прервал нервную беготню начальства. В комнату ввалились шестеро воинов, и вытянулись за спиной полковника по стойке смирно. — Ага, шестеро! Сами явились, голубчики. И? И что теперь? Кто вас, висельники, за члены тащил? Какого хрена вы на того оборотня полезли? — Никто не тащил, мы сами, — вполне серьезно пояснил Сыч, презрев субординацию. — Готовы держать ответ. — Вот и будете держать ответ, если члены свои в штанах держать не можете. Мудаки, мать вашу! Адмирал открыл дверь и зычно гаркнул: – Арестовать! Через десять минут, связав им спереди руки, семерых вывели за пределы крепости, и препроводили на берег, где их уже ожидали лодки с гребцами. Оборотни, сопровождавшие ранее адмирала, расселись, распределив людей так, чтобы больше двух в одной лодке не было, полковник же оказался один в окружении оборотней. Пришвартовались к одному из кораблей, людей быстро подняли на борт и загнали в какую-то каюту. Развязывать не стали, правда, они и сами могли довольно легко освободиться, но решили не спешить. Нужно оказать уважение. Переглянувшись, команда устроилась на полу, заняв практически всю каюту. Все молчали. Дверь скрипнула, головы дружно повернулись в сторону вошедшего. Эриан оглядел людей, прикидывая, с чего начать разговор: — Приветствую. Позвольте, я представлюсь. Эриан, шестой сын правителя Гартеи, омега. Полковник, услышав, что омега принадлежит семье правителя, прикусил губу, но невольный стон не сдержал. В следующую секунду он вскинул голову и взглянул в глаза Эриану, словно бросая вызов: — Полковник Астрад. Это я виноват в том, что произошло. Начал… Не остановил… Отпусти моих людей. Они ни при чем. Эриан кивнул. Он ценил подобную преданность. Да и по хмурым взглядам воинов было понятно, что командира своего те не бросят. Значит, есть неплохой шанс получить желаемое. — У меня к вам другое предложение. Но сначала представьте мне своих людей. Полковник начал называть имена слева направо. Представляемый кивал, Эриан подходил чуть ближе и вдыхал запах, пусть и более слабо он его ощущал, чем в момент течки, сравнивая свои ощущения с именем. За прошедшее время Эриан успел навести о них кое-какие справки. Эти люди умели удивить врагов неожиданным ходом, вырывая победу из пасти поражения. Альфы-оборотни отзывались о них уважительно. Непонятно одно, почему Астрад сорвался тогда, с Эрианом, и увлек за собой всю команду, ведь он не альфа, чтобы так реагировать на течного омегу? Впрочем, Эриан собирался воспользоваться его… их оплошностью на всю катушку, так что жаловаться ему было не на что. — Так какое у вас к нам предложение? – прервал полковник затянувшееся молчание. Нетерпение, волнение. Совесть мучает? — Предложение? Ах, да. Кажется, у людей есть такой обычай – сочетаться браком с… — Эриан в замешательстве пощелкал пальцами. — Кажется, вы таких называете обесчещенными? Командир кивнул, все еще не понимая, к чему этот омега ведет, да и остальные глядели растерянно. — Я предлагаю вам всем стать моими мужьями. — Ты же не женщина! — возмутился Чиж. — Но это не помешало вам развлечься со мной. Всем разом… А потом выкинуть. Люди невольно отвели глаза, признавая свою вину. — Так вот, вы становитесь моими мужьями, взамен получаете свободу и… Орлиный остров. — Что? – полковник вскинул голову. — С момента нашего бракосочетания… так это называется? Орлиный остров становится моей собственностью, равно как и моих мужей. В крепости будет человеческий гарнизон, и небольшую часть живущих на острове будут составлять беты-мастеровые, решившиеся присоединиться к нам. Возможно, с семьями. — А если нет? — Хотите узнать об альтернативе, полковник Астрад? Откажитесь и пойдете на корм рыбам. Все семеро. Не надейтесь, что за вас кто-то заступится. Вас мне уже отдали. И ваша казнь будет за групповое изнасилование парламентера. Все в вашей армии об этом узнают. Много будет вам чести, полковник? А война продолжится. Заметно побледневшие люди встретили это заявление гробовым молчанием. — Я выйду ненадолго, посовещайтесь. Далеко уходить Эриан не стал, хотя демонстративно плотно закрыл за собой дверь, ему и так хорошо было слышно, о чем говорили в каюте. Умирать никому не хотелось, так что замужество было признано меньшим из зол. Полковник поднялся и стукнул связанными руками в дверь. — Вот и чудно, — Эриан окинул взглядом людей, глядящих на него исподлобья, а полковник еще и скалился, как самый настоящий альфа. – Сейчас я развяжу вас. Не пытайтесь бежать, бесполезно. Эриан развязал только полковника, остальные справились самостоятельно или с помощью друзей. — Теперь прошу за мной. До ритуала я должен кое-что рассказать. Да и о самом ритуале тоже, чтобы вы не сотворили какой-нибудь глупости. *** Астрад провел рукой по подбородку, ощущая царапающую ладонь щетину. Не мешало бы побриться, но сначала действительно следовало понять, в какую историю они все вляпались с его подачи. В том, что именно он был виноват, полковник не сомневался, но просить прощения… — Проклятье, ты же получил удовольствие не меньше нашего! — невольно сорвалось с языка, стоило только им оказаться в большой каюте, где можно было сесть на нормальные стулья. — Получил. Но я вас об этом не просил! Вы не альфы, а значит, наша связь неполноценна. — Эриан прикрыл глаза, словно стараясь скрыть свои мысли и чувства, но Астрад все же уловил в его голосе нотки сожаления. – Мы не удовольствие должны обсуждать, а то, как нам всем с наименьшими потерями выйти из этой истории. У меня из-за вас тоже неприятности, не забывайте, что я принц! Мой папа-омега правит Гартеей! Немного помолчав, явно собираясь с мыслями, Эриан вновь заговорил: — Вы ничего не знаете о нашей жизни, поэтому не стесняйтесь задавать вопросы, если чего-то не поймете или я забуду о чем-то рассказать. Мне сложно сейчас сообразить, о чем говорить в первую очередь. — Я кое-что знаю о вас, бывал на Гартее по делам империи, — буркнул Астрад, потирая немного саднившие запястья. Через пару часов от следов на руках не останется и воспоминаний, связывали их несильно, но сейчас кожа зудела и чесалась. — Семья у вас состоит из омеги и альфы, а также низших оборотней, которых вы называете бетами. — Все верно, только беты не низшие, они… другие. Это как бы… Не знаю даже с чем сравнить… Пожалуй, с муравьями. Есть матка – это омега, несколько самцов – альфы, а остальные муравьи делятся на воинов и рабочих. Только в нашем случае альфы тоже являются воинами, а не просто нужны лишь для продолжения рода. Они защищают омегу и детей, даже ценой собственной жизни. Чем больше у омеги альф – тем выше его статус, тем богаче семья, и тем больше шансов на нормальное здоровое потомство. Беты не могут быть супругом омеги, только альфы. — Значит, мы семеро… — Вы станете моими альфами. Для этого будет проведен небольшой ритуал. Свои метки вы на мне уже оставили, теперь я должен буду принять вас в семью. Ничего сложного, но и приятных ощущений не гарантирую. Но вы же воины, думаю, сможете потерпеть и не орать. — Какие еще метки? Омега вздохнул. — Когда альфа кусает омегу в момент… спаривания, у омеги появляется на шее или плече метка в виде черного узора. Иногда она большая, иногда едва видна, но такая метка всегда обозначает, что период взросления окончен, омега полноценен и готов создать семью. А также дает окружающим понять, что можно попытаться войти в его семью, если будет такое желание. Позже каждый новый альфа прибавляет свои метки, создавая неповторимый узор. К сожаленью, вы не альфы, узора на мне не будет, только шрамы от зубов останутся, когда синяки сойдут. Астрад невольно вспомнил вкус крови оборотня на своих губах, а также то, как выглядели плечи и шея Эриана после их развлечений и смутился. Остальные тоже выглядели хмурыми, видимо, каждый вспоминал, как оставлял свои отпечатки на страстно извивающемся теле. — Чтобы принять вас в семью, мне предстоит проделать нечто подобное. Я подойду к каждому из вас. Вам при этом придется опуститься на одно колено и склонить голову, позволяя укусить себя за холку. Потом я проколю палец и смешаю свою кровь с вашей. В идеале, на каждом должна возникнуть моя метка, а как оно будет на деле, предсказать не берусь. Никогда еще омега не вступал в брак с человеком. Беты иногда берут себе в жены ваших женщин, но в таком союзе рождаются только беты или девочки, а как будет у нас… Не знаю. Астрад вдруг понял, что именно недоговаривает омега. — То есть, вступив с нами в брак, ты все же не станешь полноценным омегой? Именно поэтому тебе подарили остров? Чтобы позор вроде как скрыть? Сослали, короче говоря? Глаза омеги зло блеснули, но ничто, кроме короткого взгляда не выдало его нервного состояния. — Буду честен. Я уже неполноценен, так как родился с запахом неприятным для альф, внешность также оставляет желать лучшего, так что вы – мой мизерный шанс получить хоть кроху счастья. Течки бывают два раза в год, и если вы будете проводить их со мной с тем же пылом, я сочту наш договор выполненным. Даже если детей у меня никогда не будет. — А ты не слишком откровенен с нами? — Астрад начал злиться. Напоминание о том, что было между ними, пробудило желание, вот уж не вовремя! Но если больше двух раз в год ему не светит… Да, есть над чем задуматься. — Не слишком. Все это вы можете узнать в любой момент, поговорив с кем-то из наших. Кстати, изменять своему омеге не принято. Это карается отлучением от семьи и изгнанием. У одного альфы не может быть два омеги, хотя некоторые соблазняются бетами, если внимания омеги им не хватает. Такое хотя и не считается зазорным, но и выставлять подобную связь на всеобщее обозрение не рекомендуется. — Час от часу не легче, — скрипнув зубами, пробормотал Астрад, искоса поглядывая на парней. Те сидели спокойно, заинтересованно разглядывая будущего супруга, и только неугомонный Чиж ерзал на стуле. Наконец, он не выдержал: — А как альфы узнают, где, чей ребенок? — В выборе пары мы, в основном, ориентируемся по запаху, а чей ребенок… У моего папы пятеро мужей-альф, и все они мои отцы, независимо от того, кто именно меня зачал. Каждый участвует в воспитании детей по мере сил и возможностей. Все сразу стали с некоторым уважением и одобрением поглядывать на омегу – людям можно было только позавидовать крепости семьи у оборотней. — Так что, ты не знаешь точно, кто твой отец? Эриан помолчал, вздохнул: — Мне это и не нужно. Нет. Но Астрада волновало еще кое-что: — А как быть с войной? — Как только мы завершим ритуал, оборотни уйдут от острова. Потом прибудет корабль, привезет припасы и бет, желающих войти в мою семью, а что касается людей, то они могут остаться на острове и продолжить разработку недр. Есть только одно обязательное условие: руда должна в равной степени поставляться на оба материка. Взамен мы будем получать все необходимое для нормальной жизни. — Справедливо, — кивнул Астрад, пытаясь сообразить, о чем еще спросить, пока есть такая возможность, но ничего путного в голову не приходило. «Ладно, — решил он, — с остальным разберемся по мере возникновения вопросов или проблем». — Когда назначен этот ваш ритуал? — НАШ ритуал состоится, как только вы будете готовы. — Так мы уже… — полковник обвел вопросительным взглядом людей и каждый кивнул в ответ. – Мы готовы. — В таком случае раздевайтесь до пояса и ступайте на палубу, вам подскажут, где встать. *** Ритуал прошел быстро и практически безболезненно, если не считать колко-жалящих укусов омеги. Но люди стоически перетерпели, принимая расплату за совершенное с оборотнем. Каждый раз, прокусив человеку кожу, Эриан колол острым кончиком ножа поочередно свои пальцы, и смешивал свою кровь с кровью очередного мужа, делая его частью своей семьи. Эриан не знал, к добру это или к худу, время покажет, но радовало то, что он больше не будет предметом насмешек и скрытого ехидства. Теперь у него была своя семья, настоящая, пусть его альфами стали люди. Каждый из них был хорош по-своему, а уж смогут они ужиться все вместе или нет – будет зависеть именно от него, от омеги – хранителя семьи.