Драбблы по BTS

      Нет, Тэхён совсем не эгоист.       Просто что-то странное, колючее и липко-противное шевелится в нём каждый раз, когда Чонгук ластится к рукам Намджуна, когда они с Чимином под видом невинных шалостей и тисканий трогают друг друга там, где, по идее, нельзя. Когда Сокджин мягко, как-то совсем по-отечески улыбается, ероша волосы неутомимому макнэ, который уже почти перерос его, и на ребяческое «хён, ну купиии» сдается, даже не поломавшись для вида.       Это колючее и липко-противное сворачивается внутри гадким клубком, иногда скребется о ребра, и Тэхён уже не знает, что с ним делать. Поэтому он просто начинает доставать Юнги, наплевав на то, что тот может вставить профилактических пиздюлей, ластится к Джину и подкалывает Чимина, нередко переходя границу дозволенного, отчего тот потом обижается и идет к Хосоку жаловаться. В общем, делает все, что бы «смотри на меня, мать твою, Чонгук, вот он я, только я и никто другой». А Чонгук, кажется, либо не замечает, либо замечает, но не реагирует на все Тэхёновы ухищрения.       Ровно до того момента, когда в гримерке они остаются одни.       Ви больно бьется лопатками и локтями о стену, и слишком спокойные глаза макнэ его пугают. Чонгук ловит тонкие запястья Тэхёна своими несуразно большими, но от того не менее красивыми ладонями, зажимает по обе стороны от головы и шелестит щедро измазанными блеском губами: — Ты специально нарываешься, да?       Горячий шепот будит внутри колючий клубок, и тот снова скребет по оголенным нервам, заставляя Тэхёна несколько дерзко вскинуть голову и впиться в губы Чонгука требовательным, совсем не дружеским поцелуем, толкаться в горячий плен чужого рта языком и почти перенять инициативу, пока макнэ, очухавшись от первого потрясения, не выталкивает его язык и сам не овладевает ситуацией, целуя с не меньшим пылом и желанием. Этот поцелуй-борьба выходит слишком развратным и слишком напористым, как если бы они занимались сексом прямо здесь, в гримерке. Тэхён тяжело дышит, по губам размазан отвратительный блеск, нуна-стилистка будет рвать и метать, но сейчас это не важно, а припухшие губы Чонгука сводят с ума. И Ви снова тянется к нему, шепчет в губы «смотри только на меня, на меня и ни на кого другого, понял?», но в коридоре уже раздаются негодующие крики остальных хёнов, и столь странное, но приятное занятие приходится прервать.       Что-то колючее и липко-противное не уходит, а сжимается комочком где-то под ребрами и время от времени напоминает о себе, заставляя Тэхёна обвивать младшего всеми руками и ногами, всей своей позой будто крича: «МОЁ!», и целовать, целовать, целовать до нехватки кислорода и опухших губ. А еще — злобно зыркать на каждого, кто хоть как-то касается или смотрит на его Чонгука как-то не так. А вообще-то, Тэхён совсем не эгоист, нет.