Молчаливая весна

— Лина, ты рассеянна, — шепчет с толикой тревоги сестра. Да я в курсе… Все валится из рук. Посуда. Ингредиенты. Пачки. Бутылки. От меня пользы меньше, чем вреда. Было… Пока в дверь кафе не вошел Кирилл. Со своим, бесящим меня, оптимизмом, беспорядком на голове и начищенных до зеркального блеска туфлях. Не все столики сейчас заняты, но те несколько девушек, что смирно сидели и что-то спокойно обсуждали, умолкли и стали вылизывать его взглядами. Мило. Особенно, если учесть, что направился он сразу же ко мне, не обратив на них даже крупицы внимания. — Тебя уже раздели и поимели, — киваю в сторону успевших отвернуться барышень. — Ревнуешь? — Констатирую факт, как любит выражаться твой старшенький, — язвлю в ответ. Но настроение, по правде говоря, стало чуточку лучше. Пусть я и не верила в то, что он придет вообще. Его идея с посещением бара мне все еще не по душе. — Что же, здравствуй, радость моя, — перегибается через стойку и звонко чмокает в щеку. — Готова к вечернему штурму? — Никак нет. У меня все из рук валится, и меня скоро расчленит сестра за это. — Это не проблема, сейчас все сделаем, — засучив рукава, проходит ко мне. Осматривается. — Готовлю я прекрасно, не то что Леха. Тому можно только яичницу доверить или бекон, остальное беспощадно сгорит. — От скромности не умрешь, — хмыкаю, глядя, как он принюхивается к разным пакетикам с чаем, не помолотым кофейным зернам и остальному добру. — Ты мне тут не ворчи, лучше скажи, чем помочь, — щелкает меня по носу рукой, которая, к слову, в муке. Чихаю, а он смеется. Тоже мне клоуна нашел… Кивнув сестре, завожу его на саму кухню, где непосредственно и делаются панкейки, капкейки и печенье. Иногда маленькие тортики. Покупное, конечно, было бы проще продать, но мы решили порадовать свежей выпечкой своих клиентов. Потому приходится самим торчать у духового шкафа. На данный момент мне нужно было сделать черничные с шоколадом и ванильные со сгущенкой кексы. Тесто на блинчики замешано. Печенье почти готово. И он не соврал. С умением и явно знанием дела замесил тесто на кексы, не подпуская меня ближе, чем на метр, аргументируя тем, что не хватало еще, чтобы я тут соплей ему накапала. Приготовил начинку. Залил все в формочки и предложил сделать кейк-попсы. Обычно мы подобным не занимались, но его задумка мне понравилась. В итоге, придя еще до обеда, он провозился со мной до конца рабочего дня. Рекламировал свои кулинарные шедевры. И стоит ли говорить, что все смели очень быстро и охотно? Хоть бери да нанимай его к нам на постоянной основе. Закрываю заведение. Выжидающе смотрю на Кирилла. И что теперь? — Чего замерла, веди в свою обитель зла. Кривая ухмылка. Блестящие глаза. Я нравлюсь ему. Вижу это. Чувствую. Но почему-то мне суждено влюбляться в эмоциональных инвалидов, молчаливых истуканов и любителей попользовать. — Не помню, чтобы я приглашала к себе… — Малознакомых людей? — продолжает за меня. — А я сам пригласился, так что вперед. Дойдя до квартиры и собственно войдя в нее, ощущаю себя на удивление комфортно. Приглашать к себе, если честно, совсем не люблю. Тут бывают только сестры и иногда Вера. Бывали единичные случаи с мужчинами. Но на то они и единичные… — Обстановочка у тебя не слишком домашняя. Съемная квартира? — осматривается, внимательный, задумчивый. И не так уж и глуп, как я с самого начала подумала. — Да, подзаработала и решила, что пора делать ноги из отчего дома. А здесь и плата разумная, и до кафе недалеко. — Все настолько запущено? — приподнимает бровь. — Тесно, я бы сказала. Идеальных семей не бывает… — Братья? Сестры? — Четыре сестры, со старшей ты сегодня виделся. Остальные младше нас и сводные плюс к тому. По отцу, — что-то я устала. Увидеть лицо Лёши хотелось бы, особенно после вчерашнего, но… Может, зря Кирилл все это затеял. — И все такие же оторвы, как ты? Старшую исключаю, там что-то вроде нашей с Лехой сестры. Помешанная на контроле и вечно правильная. Советы направо и налево, причитания по поводу и без. Хмыкаю, подтверждая его догадку. Алеся и правда у нас образцовая девушка, с четко поставленной целью и далеко идущими планами. — Верно. Младшие очень разные. Кто-то углубился в учебу, кто-то прожигает дни в клубах, ну и так далее. Кто знает, какими они станут лет через пять? — Родители? Я так понимаю, не вместе, раз уж у тебя сводные, но младшие сестры. Внимательный. Обычно мало кого интересуют подробности моих семейных страстей. — Был период, когда мать лелеяла надежду вернуться на телевиденье и пустилась во все тяжкие. Отец у меня человек хороший, довольно терпеливый, но такие косяки не мог простить. Женился, довольно долго жил с женой, пока она не заболела. После вернулся к нашей маменьке, которая начала выпивать, поняв, что мечты ее разрушены, и жизнь — боль. Вернулся-то он, чтобы всех своих дочерей растить вместе. Потому как времени мотаться на две семьи и оставлять без присмотра младших не мог. Мы с Алесей практически без их помощи мелких растили. Сами взрослели и их воспитывали. — Слушает крайне заинтересованно. Вероятно, только познакомившись, решил, что я избалованная сучка. У которой благополучная семья, и та мне попу подтирает денежкой и в рот смотрит. — Нелегко тебе пришлось. — Не жалуюсь, ты спросил — я ответила. Не считаю, что мы с Алесей малого добились. Кафе открыли собственными силами, можно сказать. Кредит выплатили недавно. Обеспечиваем и себя и мелким помогаем. Как-то так. — У нас все немного иначе. Сестрица, едва закончив школу, к двадцати годам подсела на иглу. Несколько лет наркоманила как сволочь. Лехе тогда еще восемнадцати не было, а я вообще под стол пешком, считай, ходил. Мать болела часто. Бесконечные воспаления легких и тому подобное. Так от очередного и умерла. Отец же карабкался, как мог, но смерть мамы, плюс смерть нашего деда, который, кстати, передал свой на тот момент дряхлый, обветшавший салон Лехе, тоже ушел от нас. Там все банальнее. Инсульт. Выхаживать его пытались, но, видимо, организм был слабоват. У отца инфаркт. Сестру лечили, чтобы меня в приют не упекли. Еле вытащились из этой задницы. Удивлена. Думая, что они кушали из блюдечка с золотой каемочкой с детства. Слишком вылизанные оба. Породистые. А оказывается, не все именно такое, каким кажется на первый взгляд. А говорят еще, что первое впечатление самое верное. — Систер вылечили. И она превратилась практически в копию твоей старшей. Работает в ресторане на десертах. Недавно родила второго сына. Ей тридцать три. Лехе тридцатник, мне двадцать шесть. Вспоминать о прошлом никто из нас желанием не горит, — пожимает плечами. — Да и надо ли? Лехыч молодец, в ущерб высшему образованию, таскался по подработкам, наскребал деньги на жилье нам. Уперся рогом и не соглашался продать салон дедовский. Продали только дом. Все деньги с него влили в развитие салона плюс лечение сестры. — Сказать откровенно, не думала, что вы тоже столько дерьма хлебнули. — Как ты уже говорила сама, не жалуюсь. Мне повезло с братом. Ему пришлось попотеть, чтобы сохранить то, что мы теперь имеем. И как понимаешь, проблемы с хреновыми бабами, можно сказать, доломали его. Перебор просто: и семья проблемная, и в личной жизни дебилизм. Теперь осторожничает и открещивается. Сестра ему давит на мозг, но он взглядом заткнет, мне кажется, кого угодно. — Он умеет… — Он ведь грезил когда-то мотогонками. Мечтал в соревнованиях участвовать. Граффити увлекался. — Он не простит тебе, что ты мне столько информации о нем выдал, — смеюсь уже не в первый раз за день. С ним легко. И слушать о Лёше и их семье мне интересно. Безумно. — Это же наш секретик будет, да? — прикладывает палец к губам и улыбается. — Так странно, знаем друг друга всего пару дней, а я так много узнала. С Лёшей знакомы месяцы, а информации ноль. О нем рассказывает кто угодно, только не он сам. — Ну что ты пристала к черепашке, там в панцире ведь так удобно, — откровенно стебется. — Ничего, вытравим. Я уже сам замучился на него такого смотреть. — Он каждый день в баре? — Я давно думала над этим вопросом. Но выяснить опытным путем не получалось. — Если не планирует засунуть в кого-то свой член или не на работе, то да. Ну или если я затащу его в клуб. Такое тоже бывает раз-два в месяц. Иногда чаще, иногда реже. Вот я и хочу разорвать этот порочный круг. Дом-работа-бар/клуб. В клубы он со мной таскается, чтобы подцепить кого на разок. Кривлюсь, словно лимона съела. Вот и меня там однажды цапнул. Не упустил случай. С этой ведь целью там ошивался. — Догадываюсь, о чем ты подумала. Он тогда исчез из моего поля зрения очень резко. А до этого за кем-то наблюдал. Я на зрение не жалуюсь, но лица я не разглядел тогда, но понял, что там была цыпочка в коротком черном платье посреди танцпола с каким-то парнем. — Это как бы я была, — начинаю смеяться. — Бог ты мой, что за жесть происходит. — Могу тебя обрадовать, мы уехали тогда вдвоем, и он больше никого не успел трахнуть. — Ой, спасибо, я просто счастлива, — завариваю себе чай. — Ты бы не чаи распивала, а собиралась. Уже как бы отчаливать пора, — развалился в кресле, словно у себя дома, еще и указывает. — Хреновая идея идти в бар, с какой стороны ни посмотри. — Отличная идея. Нужно ковать железо, пока оно горячо. А не тянуть неделями. — Мне ясно дали понять, что это просто секс, — последние два слова выделяю. — Как маленькая. У тебя его номер есть? — крутит в руке свой телефон. — Откуда? — Хочешь? — подмигивает. — Зачем? Хотел бы — дал бы. — Нет в тебе духа авантюризма. Не в этот раз… Допив чай, все же начинаю сборы. Надев кожаные черные штаны и темную облегающую майку с глубоким вырезом. — Нихрена себе у тебя коллекция кожаных шмоток, — присвистывает, увидев мой открытый гардероб. — Откуда любовь такая появилась? Есть интересная история? — Нет, просто всегда нравилось. Не более, — сборы завершены. И все как бы внешне в порядке, не считая лица, словно я на похороны иду. Доехав на такси и болтая о какой-то ерунде, заходим вместе в бар. Веры сегодня нет. Зато есть вся остальная компания. В том числе он. Не успев зайти, встречаюсь с его спокойными глазами. Ничего нового. Все как обычно. Корень расплывается в довольной улыбке. Народ приветствует. А Лёша здоровается то ли с нами обоими, то ли только с братом. Непонятно. Садимся напротив него, рядом. Кирилл, не закрывая рот, рассказывает о своей студенческой жизни. О разных приколах с братцем. О многом. И мне интересно. Я вслушиваюсь в каждую толику информации, ведь если не Кир, то больше мне неоткуда узнать такие детали и подробности. Корень, конечно, тоже иногда что-то дельное говорит, да и Вера. Однако за сегодня я узнала Лёшу намного больше, чем за эти месяцы. Он молчит, изредка перекидываясь парой слов с сидящим рядом парнем. Но я чувствую кожей, что он наблюдает за нами с Кириллом. — Иди к барной стойке, закажи себе виски со льдом. Немного совсем. — Я пить не собиралась вообще. Мне на работу завтра. — А это не тебе, — заговорщицки шепчет. Приблизившись очень близко. От него, безусловно, приятно пахнет. И я понимаю, что он разыгрывает спектакль. Только не все игра в его поведении. И это нелогично совсем. Если я нравлюсь ему, зачем помогать мне с его братом? В доброту душевную слабо верится. Возможно, есть скрытый мотив? — Давай-давай, детка. Двигай ножками, — буквально спихивает меня с насиженного места. Иду к бармену. Тот уже с приветливой улыбкой ждет, что я закажу. — Виски со льдом, — показываю пальцами сколько плеснуть. — Может, колы добавить? — с сомнением спрашивает. Какие все заботливые… аж тошно. — Нет, спасибо, — поворачиваюсь и смотрю на Кирилла. И что теперь? Тот замечает. Опускает свою руку со стаканом, в котором просто сок, и болтает аккуратно по кругу. Закатываю глаза, отворачиваюсь. Беру стакан с виски. Кручу его в руках. Наблюдаю, как медленно тает лед. Жду… Разве что-то должно случиться? Слабо понимаю, к чему этот цирк. — Спасибо, — чья-то рука уверенно забирает у меня стакан. — Сань, подкинь еще льда. Надо же. Сработало. Скашиваю взгляд на Лёшу. Усаживается за стойкой. Совсем рядом, наши ноги практически касаются друг друга. Забирает бокал с большим количеством льда, отпивает. Молчит. Облизывает губы после алкоголя. А мне жуть как неуютно. Я словно кусок мяса на вертеле. Бросает то в жар, то в холод. Ломаюсь между: «встать и уйти» или «сидеть и ждать у моря погоды». — Ты забыла кое-что вчера, — достает мои серьги из кармана и кладет напротив меня на стойку. Смотрю на них, как на чеку от гранаты. Беру в руки, рассматриваю, словно вижу впервые. — Всем своим однодневкам раздаешь потом вещи? — вовремя прикусить язык не успеваю. Вырывается. И я предчувствую, что зря. Поворачивает голову в мою сторону. Смотрит немного исподлобья, словно пытается взглядом спросить: «И много ты знаешь о моих бабах?» Запрещает мне продолжить тему. Затыкает. И я теперь понимаю, о чем говорил Кирилл, когда сказал, что Лёша выстрелил в него взглядом. — Язык нам дан для того, чтобы говорить, а ты используешь глаза. Может, у тебя комплексы? Или в твоей извращенной голове так много мыслей, что ты боишься сказать что-то лишнее, а, Лёш? — Лучше бы я осталась дома. Вот правда. Лучше бы осталась. — А в твоей так мало, что ты говоришь первое, что в ней появилось? — бархатный голос. Такой густой и обволакивающий, что, даже несмотря на злость, не могу не насладиться им. В моей голове их и правда сейчас мало. Чудовищно мало и все о тебе… Хочется выплюнуть прямо в лицо ему, словно порцию яда, но я замолкаю. Поворачиваюсь и натыкаюсь на взгляд Кирилла. Тот пальцем подзывает меня к себе. И я аккуратно слезаю с высокого стула и двигаюсь к нему. — Ну что? — Вкратце пересказываю ему наш недодиалог. Тот расплывается в довольной улыбке, а я непонимающе на него смотрю. — Ты чему радуешься? — спрашиваю все же. — Слепая ты, Лина, ой, слепая, — покачивает головой в стороны. — И что же я не заметила в этот раз? — отбираю у него сок и отпиваю. Погано внутри. Осадок противный от разговора. Пусть и короткого… — Ну, например, то, что он не хочет, чтобы ты выпивала. И он ждал, что ты здесь появишься. Сережки — просто предлог. — А между нами был просто секс, — передразниваю его. — Да что ж ты все не успокоишься, а? — тянет к себе, приобнимает. — Ты пойми, было бы ему и правда насрать, он бы сидел себе и сидел, а не вскакивал из-за стола посреди разговора и шел к стойке только ради того, чтобы забрать у тебя бокал с виски. Кстати, у него свой стакан есть и далеко не пустой стоит на столе. — Пойду я лучше домой. Во-первых, устала. Во-вторых, меня напрягает обстановка. — Пошли, проведу, — встает, убирая руки с моей поясницы. Кивнув на прощание всем, выходим. Вызываю такси. Стоим, ждем. — Ставлю двадцать баксов, он выйдет проверить, вместе ли мы уехали. — Да брось ты, — закатываю глаза. Это уж точно будет не в его стиле. Абсолютно. — Что, даже ставку не сделаешь? Зануда, — посмеивается. Машина подъезжает, и я, уже захлопывая дверь, вижу силуэт у входа в бар. И спину Кирилла, который идет прямиком к нему. Похоже, стоит больше прислушиваться к его брату.