Ледяное сердце

Стася сидела за письменным столом, уставившись в нотную тетрадь. Домашнее задание по анализу музыкальных форм было простым до безобразия – небольшая фортепианная пьеса в форме периода повторного строения. Для второкурсницы – как два перца засолить. Но почему-то в голове было совершенно пусто. Стоило протянуть руку – и вот он, синтезатор, стоит себе в уголке комнаты. Сядь, коснись пальцами клавиш. Отключи мозг. Руки сами что-нибудь изобразят. Останется только запомнить и записать. Нет же. Не то что вставать, и на миллиметр сдвинуться не хотелось. - А где Сонька? – спросила Стася у своей соседки по комнате. Спросила только для того, чтобы что-нибудь спросить. - Она сегодня скрипит, - отозвалась соседка. – У них сейчас занятие в Камерном оркестре. - А-а, точно, - вспомнила Стася. – Что читаешь? - Музпсихологию. - А вот как ты думаешь… - начала Стася. Помолчала, подумала, стоит ли развивать волнующую ее тему. Соседка по комнате была классной девчонкой, даже скорее «своим парнем». И все-таки она не была человеком. Стоит ли грузить инопланетный мозг своими сугубо земными проблемами? Между тем соседка отложила планшет с конспектом лекции, развернулась на крутящемся кресле в сторону Стаси и внимательно посмотрела на нее своими фиолетовыми глазами. - Я тебя слушаю, - улыбнулась Рэйрра. – Я слышу, как тебя прямо распирает. Ты сразу начинаешь так громко и смешно сопеть! Рассказывай. Рэйрру на курсе любили. Она была первой и единственной эрэянкой в консерватории. В основном ксеносы учились на факультетах Этномузыкологии и Менеджмента музыкального искусства, поскольку у них на планетах были и свои учебные заведения. Рэйрра же была вокалисткой, как и Стася. - Ладно. Как ты думаешь, почему у меня до сих пор нет парня? – решительно спросила Стася. Рэйрра улыбнулась и пожала плечами. - Ты не смейся. Потому что я некрасивая? - Нет… Я думаю, потому что не пришло твое время. - Вот легко тебе рассуждать. Ты красивая. На человеческий взгляд – вообще нереально красивая… Стася, конечно, преувеличивала. Во внешности эрэйцев многое было вполне обычно на человеческий взгляд. Кроме разреза глаз (близкого к каплевидному), линии губ (прямой, почти без изгибов) и пропорций (более вытянутых и удлиненных, чем у человека). А еще эрэйцы были серебряными (1). Кожа и волосы у них отливали серебристым металлическим блеском. Хотя, как смутно помнила Стася из сложных объяснений Рэйрры, это был вовсе не металл. Иначе после прогулки под первой же грозой эрэянке пришлось бы очень несладко. Несколько упростив в уме объяснение подруги, Стася уяснила для себя, что, во-первых, металлический блеск придают кожным покровам мельчайшие частицы галенита, гематита и кварца, растворенные среди тканей. Во-вторых, такой зигзаг эволюции был вызван радиационной активностью Лиллы и необходимостью для живых организмов эти жесткие излучения отражать. Анатомия же и физиология эрэйцев недалеко ушли от человеческих. Как и чувство юмора и самоирония, которых Рэйрре было не занимать. - Прекрати! Красивая? Есть хорошая человеческая поговорка – не родись красивой… - А родись активной! - подхватила Стася. – Понимаешь, я узнала, что у Людмилы-виолончелистки есть парень. И у Аленки Злотовой с дирижерско-хорового. А Рэй Патиньо, который ударник, вообще каждое воскресенье покупает Фрейе и Георгине, соседкам своей Илины, билеты в кино на вечерний сеанс. И они освобождают ребятам комнату часа на три… И так большинство девчонок. У них есть собственная личная жизнь! - Постой, - прервала Стасю рассудительная инопланетянка. – Тебе нужен мужчина в качестве любимого или в качестве статусного аксессуара? Стася горько вздохнула: - Понимаешь, я бы, наверное, и от аксессуара не отказалась. Но почему-то я никак не могу ни в кого влюбиться. Мне парни кажутся то жалкими и смешными, то наглыми и противными. Я, наверное, больная на всю голову. Только подруги-соседки, Рэри и Сонечка, могли услышать подобные слова от Стаси Любимовой. Для всех однокурсников это была уверенная в себе, непрошибаемая и нагловатая девица, привыкшая всегда добиваться поставленных целей. Но даже они не подозревали, что эта Стася родилась у них на глазах, в год поступления на первый курс. До этого выпускной класс на Новом Петрограде заканчивала совсем другая девушка. Ботаник с двумя косичками. Высокая, угловатая и нескладная. Ее дразнили курицей, тюфяком и тормозухой. Когда Стася училась в младшей школе, у нее была хорошая подружка – Ирочка Плотникова. Но когда девочки перешли в среднюю, семья Ирочки переехала на другой материк. Стася так больше ни с кем и не подружилась. Класс у них был разбит на две соперничающие группировки, и спокойная, неамбициозная Стася ни в одну из них не вписалась. Когда Стася выходила из стен школы, действительность вовсе не превращалась в сказку. У Стаси, конечно, была жизнь и помимо школы. Она училась в музыкалке, играла на фортепиано и неплохо пела. Но там подружками наш гадкий утенок тоже не обзавелся, потому что отвык доверять людям и раскрываться навстречу кому-либо, наученный многочисленными «Отойди, страшная», «Тебя не звали, Курица», «Опять эта мымра подслушивает! Девочки, выйдем в коридор!» Зато у Стаси был еще и папа. Ну, мама-то у нее тоже, конечно, была, добрая и любимая. Но папа – совсем другая история! Он же такой герой и вообще молодец! Делом его жизни был небольшой тренировочный зал. Восточные единоборства уже не были так популярны непосредственно как «единоборства». Это поветрие сошло на нет еще в двадцать первом веке. Современное оружие, включая киборгов, давало людям куда большую уверенность в своей безопасности. А вот как область культуры, совершенствования духа и тела, самодисциплины – да, популярны, и еще как! Причем Стасин папа, Сергей Миронович Любимов, настаивал на том, что как бы ни продвинулась по пути духовного развития человеческая цивилизация («Как? да никак не продвинулась!» - восклицал он и добавлял пару крепких словечек, если не было женщин и детей поблизости), уметь защитить себя хотя бы на бытовом уровне, «от дурака», все равно надо. Особенно девушке. Так Стася оказалась на татами. Первый уровень она прошла легко и быстро. Сдала экзамен на «четвертый кю». Упорства и терпения ей было не занимать. Хотя до сих пор вспоминались и запястья, как браслетами, украшенные стойкими синяками. И неизбежные растяжения и ушибы. И собственное тяжелое хриплое дыхание после двадцати уширо укэми, а потом еще двадцати йоко укэми. Перейдя в среднюю группу, Стася несколько растеряла энтузиазм. Не то чтобы надоело. Просто музыка была интереснее и ближе. Сдав на «второй кю» и перейдя к старшим ученикам, она продолжала три раза в неделю заниматься. Папа был недоволен. Говорил, что она перестала расти и стараться. Стася отговаривалась тем, что заканчивает музыкалку и поступает на подготовительное отделение консерватории. Мама целиком была на стороне дочери и утверждала, что нечего растить из девочки бойца, а то все женихи разбегутся от страха. И вот, наконец, школа была закончена. Для выпускного Стася постаралась максимально преобразиться. Платье, макияж, прическа – все было вроде бы неплохо. Девчонки из класса, особенно Кристинка Баркашова, которая почему-то всю жизнь больше всех изводила бедную Стасю, смотрели на нее так неприязненно, что та сначала подумала – у нее что-то порвалось или лопнуло в наряде. Откровенничать на эту тему с одноклассницами было бесполезно. Стася набралась храбрости, подошла к одному из мальчиков, Алику Городову, и пригласила его на белый танец. Алик, почти такой же изгой в классе, только с мужской спецификой, с радостью согласился. Они протанцевали два танца, потом сели рядышком и разговорились о чем-то. Алик уверил Стасю, что она прекрасно выглядит, а Кристинка и ее вассалки просто завидуют. Девицы заметили счастливую парочку, и их настроение тут же упало ниже плинтуса. Видеть довольную и красивую Любимову было выше их сил. Тут же были призваны на помощь Палкин и Кубасов, два друга-обалдуя, образцы к народной поговорке «сила есть – ума не надо». Алика отозвали в уголок и пригрозили, что отметелят, если он еще раз приблизится к Курице. Алик порыпался немного, но в конце концов сдался, отошел в другой конец актового зала и больше к Стасе не подходил. Стася сначала хотела убежать домой, потом подумала, что такого удовольствия никому не доставит, и просто подошла к фуршетному столу, сделав вид, что ей захотелось сока с бутербродами. Алика она не осуждала. Вдруг рядом с ней обнаружился Кубасов. Он издевательски улыбался и держал в руках наполненный чем-то стакан. - Эй, Тормозуха, - сказал Кубасов, - Хочешь, я с тобой потанцую? Только сначала выпей вот это! – он протянул Стасе стакан. Стася знала, что в нем. Мальчишки скинулись на хакера. Он слегка взломал школьный искин. И на территорию школы попали несколько бутылок водки, замаскированных под минералку. Достали, подумала Стася. Что, опять промолчать? Нет! Из глубин загадочной Стасиной души поднималась неимоверная, дикая злость. Она не вскочила, не заорала, не выбила стакан из рук. Просто тихо сказала: - Отвали, дебил. Пей сам, тебе уже ничто не поможет. А если тронешь хоть пальцем меня или Городова… У моего папы столько знакомых в МВД… Они тебе живо организуют анальное проветривание. Хочешь попробовать? – Стася изобразила акулью улыбку и медленно, хищно откусила кусок бутерброда. Какое у нее было в этот момент лицо, она, естественно, не видела. Но как изменяется морда Кубасова, наблюдала с удовольствием. - Да ну тебя, дура, - Кубасов решил не связываться и отошел прочь. Стася весь оставшийся вечер просидела в уголке. А на все насмешливые взгляды так тяжело и мрачно смотрела в упор, что никто из недругов больше ни разу не подошел к ней и не сказал ни одной гадости. Придя домой, она, конечно, расплакалась и заявила родителям, что ни дня больше не останется на Новом Петрограде. Ей так хотелось новой жизни и новых людей вокруг, что она сумела убедить в этом родителей. Папа действительно поднял какие-то старые знакомства, и ее, уже зачисленную с неплохим баллом в Петроградскую консерваторию, перевели во Всегалактическую Консерваторию Лиры (2) в рамках какого-то загадочного «обмена». На Лире Стасю преподаватели какое-то время считали «блатной». Она в ответ так выстроила свое поведение с окружающими, что цепляться и обижать ее никто не рисковал – ни студенты, ни педагоги. Откуда что бралось! Так гадкий утенок медленно, но верно выдавливал из себя детские комплексы. И никто ни разу не назвал ее ни страшной, ни тормозной, ни угловатой дылдой. Все проблемы были в мозгах, а не во внешности или характере. Когда появились первые успехи и первые друзья, все действительно наладилось. Училась Стася хорошо и старательно. Преподавательница по вокалу Раиса Соломоновна Шихмонд не могла нарадоваться на свою студентку. Правда, была у Стаси и конкурентка – эрэянка Рэйрра. Но завидовать инопланетянке было глупо – слишком разная природа пения. Поэтому Стася, Рэйрра и третья девушка из их комнаты, скрипачка Сонечка Верещагина, просто дружили. Не случайно именно Стасе с Рэйррой, любимым ученицам, Раиса Соломоновна поручила подготовить номер для шефского концерта. По традиции, родившейся когда-то еще на Старой Земле, Консерватория Лиры вместе со Всегалактическим Домом Музыки шефствовала над Лирийской тренировочной базой космодесанта Федерации. Древние предания доносили до молодых поколений что-то о фронтовых бригадах и выездных концертах в воинских частях. Никто не докапывался до сути. Обе стороны были не против. Одним – положительный социальный имидж, другим – развлекаловка и отдых. Когда на Лиру прибывало молодое пополнение десантников, им, как правило, устраивали обзорную экскурсию и культурную программу. Сегодня это был концерт в Янтарном зале ВДМ. Целую неделю девчонки готовились. Рэйрра великодушно уступила Стасе вокальную партию, а сама согласилась на роль концертмейстера. Были подготовлены два старинных романса: «Вставай скорей» и «Она миленькая». - Курсанты – это молодые люди в возрасте примерно от двадцати до тридцати пяти лет, - объяснила Раиса Соломоновна. – Когда выйдут на сцену две стройные девушки в концертных платьях – это уже успех. А если они еще и споют про любовь… Пожилая преподавательница участвовала уже во многих концертах, и, видимо, знала, что говорит. Их номер был пятым по порядку. Почтенная публика была уже порядком «разогрета». Сначала хором студентов, исполнившим гимн Федерации и «Gaudeamus». Следующими выступили музыканты студенческой группы «Джаз-Бонд», названной в честь героя ретро-фильмов, очаровательного шпиона. Кстати, многие, кто в первый раз смотрел эти фильмы, бывали удивлены, что киборг Бонд назван в честь выдуманного человека. Затем добавили драйва авшуры со своим Народным оркестром. После них студенческий ансамбль «Фантом» показал отрывок из мюзикла «Остров сокровищ» - плясовую пиратскую «Пятнадцать человек на сундук мертвеца». Настала очередь романсов. На сцене обе артистки смотрелись действительно неплохо. Платиновая блондинка Рэйрра в белом, сидящая за белым роялем. И брюнетка Стася в черном. Девушки поманили к себе каждая по «шмелику», устроили их поудобнее и приготовились. «Шмелями» назывались портативные концертные микрофоны в виде маленьких пушистых шариков, которые свободно летали по залу. Достаточно было поманить ближайшего из них ладонью, чтобы он подлетел и приладился в удобное место по всем правилам распространения звука в помещении. Из рассказов преподавателей студенты знали, что когда-то давно «шмелей» не существовало. Надо было цеплять неудобный микрофон к себе на одежду или в виде гарнитуры на ухо. А потом еще прилаживать куда-то на себя поясной передатчик. А еще раньше микрофон просто таскали в руках. Или вообще – о ужас! – стояли рядом с ним, длинным, тяжелым и железным, не смея отойти ни на шаг в сторону! Артисткам приветственно поаплодировали и ожидающе замолкли. - Музыка Александровского, – сказал диктор за сценой, - Слова Муравьева-Апостола. «Вставай скорей!» (3) Зазвучало вступление. В нужный момент присоединилась вокалистка: - Вставай скорей! Уж солнце светит В твое открытое окно. Вставай скорей! Минуты эти С моей любовью заодно! Вставай скорей! Вставай скорей! Сначала все шло обычно. Потом в зале раздался одинокий смешок. Потом еще один. Скоро всплески хохота слышались то тут, то там. Подруги, не понимая в чем дело, мужественно продолжали выступление. Только на последнем куплете Стася поняла, что случилось. Они с Раисой Соломоновной не просчитали реакцию аудитории подобного пола и возраста. В компании молодых мужчин часто повторяемое слово «Вставай» ассоциировалось отнюдь не с солнышком. Стася стойко допела до конца. Бурные аплодисменты сопровождались отдельными приступами жеребячьего ржания. - Бис! – закричали из зала. - Мы уже! Все до одного! Давай, красотка! Еще! Стася мстительно прищурилась, махнула рукой диктору, встревоженно выглянувшему из-за кулис, мол, все в порядке. Полуобернулась к Рэйрре и негромко сказала: - Рэри, не надо «Она миленькая». Давай страницу четырнадцать. Булахов. Рэйрра кивнула и перелистала стоящий на пюпитре планшет до нужного листа. Прочитав название, эрэянка не удержалась от тихого прысканья в ладошку. Стася подманила улетевшего «шмелика» и объявила: - Булахов. Слова неизвестного автора. «Не хочу!» Аудитория опять всколыхнулась смехом. Стася запела: - Хочешь, что ли, моя радость, Хочешь, что ли, погулять, Распотешить свою младость, Чем ни есть пощеголять? Не хочу, не хочу, Ничего я не хочу! Не хочу, не хочу, Ничего я не хочу! Романс состоял из четырех куплетов. На каждом «Не хочу» зрители начинали ритмично аплодировать. Этого Стасе было недостаточно. На четвертом куплете, на предпоследнем «Не хочу» она взяла довольно красивую фермату на «фа» второй октавы и одновременно выставила в зал правую руку с интернациональным жестом. В смягченном варианте этот жест назывался «обломись». В более честном – «пошел…». Короткая пауза перешла в овации и крики «Браво!» Смешная выходка студентки понравилась молодым курсантам. Девушки церемонно поклонились и удалились за кулисы. Там на них яростно налетел куратор мероприятия, завуч Михаил Арнольдович. - Любимова! Ты что себе позволяешь! Хочешь к ректору на воспитательную беседу? – зашипел он вполголоса, боясь помешать дальнейшему ведению концерта. - Михаил Арнольдович, - вступилась за подругу Рэйрра. – Не ругайтесь. Публика довольна. Подшефные в восторге. Знаете, как Стася повысила наш авторитет? Вот увидите, на следующем концерте в зале и местечка свободного не будет, – эрэянка говорила не спеша, стараясь быть максимально убедительной. Завуч гневно зыркнул на обеих, поджал губы, но больше ничего не сказал, развернулся и ушел. - Как это у тебя ловко получилось! – удивилась Стася. – Я думала, часовая лекция нам обеспечена. А то и дисциплинарное взыскание! - А, ерунда, - отмахнулась Рэйрра. – Главное – правильно подобрать слова. А ты – молодец! И зал посмешила, и личностям этим показала, что в музыке главное! Девушки засмеялись. Стася знала, что Рэйрра предпочитает молчать и давать высказаться другим. Но уж если начнет говорить, то, как правило, с ней соглашаются. Или боятся спорить? Стася тут же отогнала от себя эту странную мысль. Вот, например, они с Сонечкой для Рэри просто подруги. Иногда спорят, иногда ругаются. И она совершенно нормально это воспринимает. Долой ксенофобию! Под этим девизом и закончился очередной день маленького бойцового лебедя.