Ледяное сердце

Утро в комнате 717 началось как обычно. С наведения красоты. Стася плескалась в душе, негромко напевая. Рэйрра терпеливо сидела на краю кровати, дожидаясь, пока Сонечка заплетет ей косу вокруг головы. Волосы у эрэянки были длинными и серебристо-белыми, искрящимися на свету. По мнению соседок, эрэйцы преступно пренебрегали таким даром природы. В самом деле, по рассказам Рэйрры выходило так. На Эрэо кто хотел - носил длинные волосы распущенными, как верх фантазии – собранными в конский хвост. Кто не хотел тратить драгоценное время на ерунду – стригся коротко. В равной степени первое и второе относилось к мужчинам и женщинам. Ну да, продвинутая высокодуховная раса, подхихикивала вредная Стаська. Но как это может помешать красивой прическе и одежде? Духовный мир не пострадает от удачно подобранного платья! «Наша одежда красива тем, что практична, удобна и подчеркивает достоинства фигуры! А макияжи, маникюры и прически - это для людей, у которых кожные покровы, а также кератиновые производные эпидермиса слабы и требуют яркой маскировки!» - с достоинством возражала Рэйрра. Но когда Сонечка Верещагина показала ей несколько вариантов плетения косичек – с подбором, обратные, из трех, четырех и пяти прядей, ажурные, асимметричные, «рыбий хвост», «корона»… Инопланетянка не могла устоять, и теперь каждое утро просила Сонечку побыть ее добровольным стилистом. Сонечка не возражала. Из всех троих она была самая мирная и покладистая. Вставала первой, помогала девчонкам выбрать костюм и прическу на день - это было актуально, поскольку небогатые студентки обширного гардероба не имели, но Соня могла подобрать какую-нибудь яркую деталь или новое сочетание привычных вещей. В ванную шла последней, а собой занималась исключительно сама, отвергая всякую помощь. Без всякого сомнения, вкус у нее был отменный. Именно Сонечка раскритиковала когда-то Стаськины примитивные косички и лично за руку отвела строптивую соседку в салон красоты, где ей соорудили нечто под названием «текстурированный катрен». Это было попадание «в десятку» – порывистая и озорная Стася преобразилась, как в сказке. Рэйрру и Стасю поражало лишь то, что при таких возможностях Сонечка предпочитала жить тихо и незаметно. В шумных студенческих компаниях отсиживалась в сторонке. В бурных молодежных диспутах обо всем на свете не участвовала. В амурных приключениях замечена не была. На расспросы подруг о личной жизни отмалчивалась или переводила разговор на другую тему. Если бы ей в соседки достались задавака Эдда Шуман или сплетница Маришка Многосмыслова – давно бы заклевали бедную молчунью. Хоть в этом отношении Сонечке повезло. Эрэянка была от природы легкой в общении и тактичной, а Стася и сама терпеть не могла, когда ей лезли в душу, и в других этого не одобряла. Наконец прическа Рэйрры была закончена, Стася вышла из ванной, вытирая мокрые волосы полотенцем, и Сонечка, окинув еще одним критическим взглядом творение рук своих, направилась по утренним делам. Просигналил видеофон. Стася дотянулась до панели стационарного терминала, установленного в каждой студенческой комнате, и приняла вызов. - Доброе утро, - несмело произнес появившийся в вирт-окне молодой человек лет немного постарше двадцати. – Стася, Рэри… А где Сонечка? - Привет, Роман. Ты немного промахнулся. Сонечка в душе. Перезвони через десять минут, - доброжелательно улыбаясь, информировала его Стася. - Хорошо, - послушно кивнул парень и отключился. Он звонил уже второй раз. Вчера ближе к вечеру, когда Сонечка задерживалась на индивидуальном занятии с преподавателем, он дозвонился сюда впервые. - Здравствуйте, - так же несмело произнес он тогда, увидев незнакомые лица и постаравшись заглянуть куда-то за пределы экрана, - это комната 717? - Да, - ответила Стася. – Вам кто нужен? - А Софья Верещагина здесь живет? Я тут узнавал по справочной… - парень испуганно моргнул и запнулся. – Я что, ошибся? - Здесь, здесь, - успокоила Стася. Она была, как и Рэйрра, заинтригована, но начать расспросы не позволяло воспитание. – Она на занятии. Что-нибудь ей передать? - Не надо, - почти испугался парень. – И вообще, не говорите, что я звонил. Пожалуйста! - А, простите, «я» - это кто? – теперь вопрос был уместен. - Я… Меня зовут Роман Чичерин, я… старый знакомый Сонечки. - А, так вы с Новой Москвы, наверное? – догадалась подруга скрипачки. - Да, - кивнул собеседник, нервно облизал губы и как-то кривовато улыбнулся. - Позвоните завтра утром, - сжалилась над ним Рэйрра. – Около половины восьмого, пока мы собираемся на завтрак. Точно застанете. - Спасибо, - выдохнул парень и отключился. - Нервный какой-то, - пожала плечом Стася. – И чего ему от Соньки надо? - Новая Москва, - задумчиво протянула Рэйрра. – Сонечкина планета. Помнишь, ты рассказывала мне, что у них там много странного и интересного. Например, заключение брака по сговору между родителями. Особенно в богатых семьях. - Есть такое, - кивнула Стася. – Вот чудные! Они там вообще смешные такие! Я летала с классом на экскурсию. Вроде бы в соседних системах живем – а как в разных галактиках! Говорят так забавно: «булошная», «дьверь», «дрожьжи», «бордюр»… - Да? А как надо? – удивилась Рэйрра. - Как-как! Поребрик! И вообще. Они там просто повернуты на старине. Своего президента величают императором. У нас на Питере клубы по интересам, а у них по сословиям. Есть дворянское собрание, купеческие гильдии. Фермеры у них – помещики, а солдаты срочной службы - рекруты. В общем, чудаки эти москвичи. Хотя… Зарабатывать на этом они тоже умеют. Туристическая индустрия на уровне, надо признать! Молодой человек оказался пунктуальным и на следующее утро перезвонил. Переговорил со Стасей и через пять минут перезвонил снова. - Опять не попал! – усмехнулась Стася. – Ну уж если тебе так невтерпеж, подожди. Она вот-вот выйдет. - Спасибо, девочки, - кивнул Роман, снова нервно облизывая губы. – Только… можно я вас попрошу. Когда Соня выйдет, оставьте нас вдвоем, пожалуйста. Всего на несколько минут. Я вас прошу! Это очень-очень важно! – парень, казалось, готов был выпрыгнуть из вирт-окна и ковриком расстелиться перед девушками. Лицо у него было такое несчастное и умоляющее, что Стася, переглянувшись с Рэйррой, ответила за обеих: - Хорошо, Роман. Говори, пожалуйста. Только у нас через полчаса завтрак в столовке. А мы еще не оделись. - Пять минут! – пообещал собеседник. – Ну максимум - десять! Тут послышался шелест отодвигаемой двери, и из ванной вышла Сонечка в коротком белом халатике с вышитой земляничкой на груди. В руках она держала несколько баночек и тюбиков с косметикой – крем, лосьон, пудра и прочая необходимая ерунда. Стася с Рэйррой встали. Они хотели обойти Сонечку и нырнуть в коридор, но пока что их фигуры полностью загораживали вирт-окно. - Сонь, - сказала, задорно улыбаясь, Стася. – А у нас тут сюрприз. Они сместились в сторону. - Здравствуй, Сонечка, - сказал Роман. – Вот я тебя и нашел! Громко стукнули об пол пластиковые упаковки. Соня застыла на месте, побелев, как простыня. - Сонечка, здравствуй, - повторил Роман, похоже, растерявшись не меньше нее. – Я хочу с тобой поговорить, выслушай! Соня сорвалась с места, кинулась в ванную и заблокировала за собой дверь. Сначала соседки услышали плеск воды, потом тихие всхлипы, которые этот шум вовсе не заглушал. Потом Соня перестала сдерживаться и … - Соня! Соня! – кричал ей вслед Роман. – Куда ты? Давай поговорим, Соня! Девочки, ну позовите же ее! Изумленные соседки не знали, что предпринять. - Пудреницу расколотила, - вымолвила, наконец, Стася, присаживаясь на корточки и подбирая осколки. – И что это было, Роман? - Я не знал, что она так… так отреагирует. Я хотел только все объяснить! - Знаете что, Роман, - сказала Рэйрра. – Кажется, вам тут не рады. Позвоните как-нибудь в другой раз. Бедный парень схватился за голову, потом несколько раз врезал себе кулаком по лбу, после чего отключил связь. Сдавленные всхлипывания в ванной не утихали. - Плачет, - констатировала Стася. – Прямо рыдает. Тошнит ее, что ли? Рэйрра прислушалась. - Нет, не тошнит. Просто ей плохо. Очень. - А что же делать? Соня! Сонька! Ты там как? Сонь, выйди, а? – Стася осторожно постучала в дверь. Дверь молчала. Подруги, растерянно переглядываясь, прошли в комнату и сели, готовые в любой момент нестись на помощь. Минут через десять дверь ванной открылась. Соня вышла оттуда заплаканная и несчастная. Но голос ее звучал довольно твердо, когда она заявила: - Больше никогда не говорите с ним. Меня не зовите. Номер внесите в черный список. Я его видеть не хочу. Никогда и ни за что! И не добавляя ни слова, принялась одеваться. Стася и Рэйрра послушно закивали, ожидая хоть каких-нибудь разъяснений, но разъяснений не последовало. Совсем недавно Роман Чичерин был любимым женихом Софьи Верещагиной. Это было в прошлой жизни, на Новой Москве. И об этом не знал никто на Лире, ни одна живая душа. Аристократическое семейство Верещагиных вело свою родословную с семнадцатого века. Старомосковские дворяне и в век космических технологий оставались верны себе. Сонечка Верещагина была самым счастливым ребенком на свете. У нее было все. Состоятельная любящая семья, дорогие игрушки, персональные занятия с учителями, красивые наряды. Позже, когда Сонечка подросла, игрушки стали более дорогими. Личный флайер, бриллиантовые украшения, персональный стилист и одежда из лучших коллекций модельеров планеты. Сонечка была популярной и довольной жизнью светской барышней. Но больше всех на свете игрушек, больше всех светских мероприятий Сонечка любила свою скрипку 1831 года работы Ивана Батова. У скрипки было имя – «Душенька». Больше скрипки Сонечка любила только маму. Никто из светских репортеров, регулярно поджидающих представителей семьи Верещагиных у подъезда их особняка, никто из аристократических друзей и гламурных сплетников не подозревал, что в благородном семействе далеко не все так гладко и красиво, как на глянцевых голографиях сетевых таблоидов. Мария Верещагина была второй женой Модеста Михайловича Верещагина, главы семейства и высокопоставленного чиновника Министерства иностранных дел. У него было двое детей от первого брака, Павел и Калерия. Оба очень похожие на отца – такие же высокие, чернобровые и черноволосые. Их мать, первая жена Модеста Верещагина, умерла больше двадцати лет назад. Сонечка была вылитая мать - такая же хрупкая, невысокая, с темно-рыжими волнистыми волосами и веселыми веснушками на курносом носу. И Соня, и ее мама прекрасно ладили со старшими детьми. Отец любил их всех одинаково. И все было бы просто прекрасно. Но на самом деле главой семейства был не он. Всем в доме заправляла его мать, Серафима Всеславовна Верещагина. У нее было свое представление об окружающем мире. Она обожала своих старших внуков. И терпеть не могла ни Марию, ни Соню, это, как она выражалась, «дитя мезальянса». В полной мере бедная Сонина мама познала смысл этого страшного слова – СВЕКРОВЬ. Скандалить и язвить в открытую Серафима Всеславовна не могла себе позволить – это был бы сущий моветон. Но вот тихо изводить ежедневными придирками (только добра желаючи!), игнорировать и не спрашивать ничьего мнения (когда это напрямую вас касается!), устанавливать в доме только свои непреложные правила (шаг влево – шаг вправо равносильны побегу!) – это было вполне в ее стиле. Пока Соня была маленькой, то просто ничего не замечала. Потом послушно выполняла все предписания и запреты, искренне веря, что бабушка лучше знает и плохого не посоветует. Потом вполне понятное подростковое желание свободы загоняла глубоко внутрь себя, опасаясь рассердить бабушку и тем самым навредить маме. Когда Сонечке исполнилось семнадцать лет, она влюбилась. Так сильно, что казалось - один раз и на всю жизнь. Роман Чичерин, студент мехмата МГУ, наследник состоятельной и не менее именитой фамилии, отвечал Соне взаимностью. Их семьи были тоже в прекрасных отношениях. Счастье было так возможно… Но Сонино счастье не вписывалось в картину мира Серафимы Всеславовны. Она уже давно запланировала брак Романа со старшей сестрой Сони Калерией. То, что Калерия была к Роме совершенно равнодушна, никого не волновало. Самое печальное состояло в том, что с этими планами была полностью согласна мать Романа, Стелла Людвиговна Чичерина. Вдвоем эти замечательные дамы быстро организовали наступательно-оборонительный союз. Дети тем временем совсем отбились от рук. Они регулярно появлялись вдвоем на светских мероприятиях, попадая под прицелы голокамер. На все уговоры и угрозы отвечали твердым «нет» и мечтали сбежать на другую планету как только Роман закончит университет. Одно маленькое досадное происшествие изменило их жизнь внезапно и бесповоротно. Соня только что закончила гимназию. Экзамены благополучно миновали, впереди маячили выпускной вечер и вручение аттестатов. Тихим и теплым июньским вечерком Соня сидела в кафе с подружкой Настей и обсуждала модные тренды летнего сезона. Потом Насте позвонили из дома и срочно велели возвращаться по какому-то неотложному делу. Девушки расплатились, Настя чмокнула Соню в щечку и убежала. Соня осталась допивать свой мокко. Ее столик располагался у самого окна, из которого прекрасно обозревалась тихая улочка в центре Москвы. Сновали туда-сюда прохожие, в открытые окна летел аромат цветущей сирени, медленно наливалось розовым цветом вечернее небо. Было уютно и хорошо. Соня не сразу заметила странную высокую фигуру на противоположной стороне улицы. Яркое короткое платье, высокие каблуки, сложная прическа – все это не очень вязалось с худой широкоплечей фигурой незнакомки. К тому же в руках она несла несколько картонных коробок, поставленных одна на другую. Они, несомненно, загораживали обзор. Тем не менее, эта угловатая жилистая женщина вполне бодро цокала высокими каблуками куда-то к своей цели. Вдруг мимо на малой высоте пронесся небольшой флайер, украшенный со всех сторон лазерной аэрографией. Насколько успела заметить Сонечка, это была реклама известного бренда одежды. Картинки ярко светились и сменяли друг друга в продуманном ведущими маркетологами ритме. Из динамиков машины неслась громкая веселая музычка. Флайер пронесся и скрылся вдали. А странная женщина отреагировала на его ближний пролет еще более странно. Она опустила руки, застыла столбом и даже не пыталась поднять рассыпавшиеся коробки. При этом ее странно покачивало из стороны в сторону, будто она вот-вот потеряет равновесие и рухнет на асфальт. И никто из редких прохожих на помощь странной тетке не спешил. Сердобольная Соня птичкой вылетела на улицу, подбежала к незнакомке и поддержала ее под руку. Женщина слепо смотрела перед собой стеклянными глазами. Ярко накрашенные губы и накладные ресницы делали ее лицо с резкими крупными чертами каким-то кукольным, неестественным. - Что с вами? – спросила девушка. – Вызвать «скорую»? Проводить вас до лавочки? До дома? Незнакомка странно посмотрела на Соню и сказала механическим голосом: - Сбой стабилизаторов вследствие резкого всплеска электромагнитной индукции. Произведена аварийная стабилизация системы. Выполняется задание доставки груза по адресу проживания. - Киборг? – удивилась Соня. Впрочем, чему удивляться? Киборг, наверное, Mary, выполняет поручение по хозяйству. Девушка посмотрела на лежащие коробки и прочитала адрес: Малая Ордынка, дом 18. - Так это же в двух шагах! Давай я тебя провожу! Тебя как зовут? - Меня зовут Мусик! – ответила киборг со странной блуждающей улыбкой, уже нормальным голосом, низким контральто с хрипотцой. Сонечка помогла ей взять в руки коробки, оказавшиеся довольно легкими и под локоток довела до дома 18. - Идем, - приглашающе кивнула Мусик. – Ты же не бросишь бедного Мусика? Между тем застыла столбом уже Соня, глядя на яркую вывеску «Матушки Крольчихи». Странно, всего месяц назад здесь была частная стоматологическая клиника. Съехали, что ли? Аренда в центре Москвы всегда была дорогой. Соня все же вошла внутрь, продолжая поддерживать киборгшу под локоть. Просторный холл встретил их прохладой, ароматом кофе, яркими голографиями на стенах и щебетом девушки-администратора. - Мусик! Ты все принес! Молодец, умница, и клиентку привел? Ах, простите, барышня. Здравствуйте, заходите, пожалуйста! Что желаете? Вам понравился наш Мусик? Он у нас та-акой шалун! Никого не пропустит, ни девочку, ни мальчика… Кх-кх… Барышня, вы меня слышите? Соня помотала головой, пытаясь привести мысли в порядок. В силу понятных особенностей воспитания о некоторых сторонах жизни она знала чисто умозрительно, не соприкасаясь нигде и никак. С Ромочкой у них было «в том самом смысле» все отлично, но то был жених. А это кто? Последние слова Соня произнесла вслух. - Это наш киборг, Ириен-33, трансвестит. Очень, очень хороший мальчик, - защебетала администратор с новой силой. – У него есть своя постоянная клиентура, хоть модель и устаревшая, но он такой умница, имитация личности с самообучением на очень высоком уровне. Вот, в аптеку ходил наш заказ получать. Соня попыталась представить себе клиентуру Мусика. Почему-то сразу пришел на ум директор гимназии, Фемистокл Алкидович, высокий и полный мужчина с брыластым лицом и голосом разозленного бульдога. Тем временем Мусик сгрузил коробки на кожаный диванчик и, озорно улыбаясь, подошел к Соне: - Ты такая милая! Пойдем со мной! – и протянул руку. Соня торопливо отступила и поспешила разъяснить ситуацию. Администратор заахала: - Боже мой, опять техобслуживание и тестирование заказывать! Он у нас старенький, от любого всплеска электромагнитного поля перезагружается! Но мы его все так любим, он так быстро окупает все затраты на техобслуживание! Спасибо вам, что не бросили бедняжку на улице! Хотите, мы вам сделаем скидку? Да что там скидку! Бесплатно целый час с Мусиком за счет заведения, а? Соня вежливо отказалась и собралась уходить. - Не уходи! – вдруг попросил Мусик, все так же игриво улыбаясь. – Я тебе сейчас… Киборг сорвался с места, быстрыми скачками, несмотря на каблуки, унесся по коридору налево, а через пару минут вернулся с букетом красных роз. - Это тебе, - улыбнулся он. – Ты добрая! Приходи еще! – Киборг чмокнул Сонечку в щеку. Странно, но она не испытала никакой брезгливости. Наоборот, взяла цветы и улыбнулась в ответ. К яркому целлофану обертки была предусмотрительно приколота визитка. Мусик и администраторша торжественно проводили Сонечку до остановки аэротакси, посадили в машину и помахали вслед. А на противоположной стороне Малой Ордынки, в том самом кафе, за другим столиком у другого окна сидела немолодая, но ухоженная женщина с видеофоном последней модели в руках. И старательно голографировала Сонечку с цветами на фоне «Матушки Крольчихи» и киборга-трансвестита. Это была Стелла Людвиговна Чичерина, мать Романа. Утром бабушка Серафима Всеславовна, вооруженная полной информацией о похождениях внучки, нашла в комнате Сони визитку «Матушки Крольчихи». Потом грянул скандал. Отец был в гневе. Его, несомненно, снабдили такой же достоверной информацией, и слушать никаких объяснений он не стал. Потом Сонечка имела длинную беседу со Стеллой Людвиговной. Вернее, Сонечка стояла и слушала, пламенея щеками и роняя слезы, а холеная дама говорила и говорила, не давая вставить ни слова. В конце концов она от имени Романа объявила Соне, что та опозорила и свою, и их семью, и между ними все кончено. Потом Соня попыталась связаться с Романом. Его видеофон не отвечал. Она поджидала его у подъезда. Безуспешно. Она звонила его друзьям. Они говорили, что он срочно куда-то уехал и ничего добавить не могли. Через день на ее личную почту пришло короткое письмо, состоящее из одного слова: «Прощай!» На выпускной Сонечка не пошла. Аттестат ей доставили курьером на дом. А вскоре после этого они с мамой полетели на Лиру. Оставаться на Новой Москве семья (отец и бабушка, они и есть семья!) гулящей дочери не разрешила. Видеопрезентация Сонечки была направлена не в московскую консерваторию, а на далекую планету. Через неделю пришел положительный ответ и приглашение на очный тур. Так они, все трое, каждая по-своему, оказались на Лире, в общежитии, в комнате 717. То, что они оказались соседками, вышло совершенно случайно. Соня успешно прошла второй тур и должна была переселяться из гостиницы для абитуриентов в студенческое общежитие. Вокалисты, теоретики, композиторы и еще несколько факультетов уже большей частью заселились. Инструментальщики были одними из последних. Соня провожала маму в космопорт, поэтому опоздала на распределение комнат. Техническая служба общежития работала круглосуточно. Днем там дежурили ответственные сотрудники и представители студентов, ночью можно было оставить заявку киборгу или автомату. Когда Сонечка робко постучалась в двери просторного оперзала, на месте дежурного сидела Эдда Шуман, тоже недавняя абитуриентка и староста первокурсников-струнников. Кто ее выбрал старостой, Соня не знала. Вполне возможно, что она сама себя выбрала. Все знали, что тетя Эдды – знаменитая Брунгильда Вагнер, первая скрипка Большого симфонического оркестра ВДМ. Поэтому понтов и самомнения у Эдды было с избытком. - А, Верещагина явилась! – с порога начала наезжать Эдда. – Где была? Комнаты на нашем этаже кончились. Придется тебя к кому-нибудь подселять. К себе, извини, я тебя не подселю, мне такого счастья не надо. Сонечка привычно покраснела и сжалась. Она теперь ежеминутно ждала от окружающих только ударов и оскорблений. И противостоять им у нее не было никаких сил. Сердце и душа ныли одной сплошной раной, и сохранять на лице равнодушную маску – вот был предел ее возможностей на сегодняшний день. И то не всегда получалось. Вот как сейчас, когда так грустно и тяжело было после расставания с мамой. Рядом, у того же стола стояли инопланетянка-эрэянка и незнакомая высокая девчонка с двумя черными косичками. Тоже пришли по своим делам, подумала Сонечка. Черноволосая тут же гневно сверкнула глазами на Эдду и довольно резко сказала: - Эй, полегче. Кого из себя строишь, вахтера с одноименным синдромом? Ты чего тут расчирикалась? Тебе задали вопрос, решай его. А не можешь - сдай полномочия и иди отдыхать! - Ты.. ты… - не поверила своим ушам Эдда. – Ты откуда такая умная? Из какой черной дыры выскочила? - Я – Стася Питерская. Запомни! – со значением сказала брюнетка. – Петроград – культурная столица сектора С-122. Усекла? - Уголовница какая-то, - пробормотала Эдда, тем не менее, не собираясь сдаваться. – Сейчас ты у меня получишь талоны на питание, ага… Стася открыла рот, чтобы продолжить словесную баталию, но эрэянка успела раньше. - Послушай, - сказала она Эдде мелодичным серебристым голосом. – Ты ведешь себя как грройра. Это очень плохо. Не будь грройрой. Неизвестно, в чем было дело, в голосе эрэянки, звучном и очень, очень убедительном. Или в блеске холодных фиолетовых глаз, так и пронзающих насквозь. Или в простом нежелании провоцировать межпланетный конфликт, но Эдда тут же сдулась и проворчала, листая интерактивную схему в вирт-окне: - Не знаю. Сейчас посмотрю, куда пристроить это недоразумение. - А что такое грройра? – спросила тем временем петроградка у эрэянки. - Это… - та слегка задумалась, подбирая подходящее слово. – Можно сказать так – пятнистая эрэйская гиена. - Я так и подумала, - кивнула брюнетка и обе они требовательно уставились на Эдду. Та листала и хмурилась, а потом все-таки выдавила: - Ну, не знаю. Комната 346. Правда, четырехместная… И с южной стороны. Жарковато там бывает под вечер. Тут обе девушки, не сговариваясь, повернулись к Соне и сказали почти синхронно: - Хочешь, селись ко мне! У меня в комнате есть место! Все трое посмотрели друг на друга и рассмеялись. Тут же выяснилось, что эрэянке Рэйрре по регламенту полагалась отдельная просторная комната. И она шла сюда, в техслужбу, именно затем, чтобы попросить подселить к ней кого-нибудь, так как быть все время одной ей не нравилось. Общительные эрэйцы любили веселую компанию. В конце концов, было выработано решение поселиться всем втроем. О чем никто из них ни разу не пожалел. Рэйрра и Стася старались опекать тихую замкнутую соседку и никому не давать ее в обиду. Несмотря на это, постоянная сдержанная грусть так и плескалась в Сонечкиных зеленых глазах. Только со скрипкой в руках Сонечка полностью преображалась. Ее Душенька была размером 7/8, «для недомерков». Стандартная взрослая скрипка была для Сонечкиной руки слишком тяжелой. И однокурсницы сначала посмеивались над мелкотравчатой скрипачкой. Но позже, составив представление о талантах и возможностях друг друга, зауважали, понимая, что многим из них ох как далеко до хрупкой москвички. Соня играла на скрипке увлеченно и самозабвенно. При этом еще и красиво. Ко второму курсу у нее почти сложилась собственная манера игры * - изящный наклон скрипки, свободно опущенный правый локоть, прямая осанка. Слегка отстраненная улыбка. Ни согнутой спины, ни резких «нырков» вперед головой и всем корпусом на особо драматичных местах скрипичных произведений. Сонечка стояла прямо и красиво, только руки ее порхали, виртуозно выводя мелодии, трели и арпеджио. Лишь в глазах светилось ее отношение к исполняемой музыке и к любимой скрипке. Со временем грусти в ее глазах становилось меньше, а радости и уверенности в себе все больше. И тут этот неожиданный звонок снова все перевернул…