Ледяное сердце

Роджер Сакаи сидел в позе лотоса в своей каюте, на широкой капитанской кровати, и пытался воспарить бессмертным духом над бренной поверхностью чужой планеты, а особенно над своим бренным телом. Телу было не очень хорошо. Легкая лихорадка, головокружение, перевязанная рука… Не то чтобы болит, но ноет, вся онемела и мешает сконцентрироваться на высоком и прекрасном. И надо же было случиться такой досадной неприятности — в конце двадцать второго века словить устаревший, можно сказать, антикварный огнестрел! Из какой-то допотопной М16, которой двести лет в обед! С другой стороны, если бы в самый опасный момент капитан Сакаи не заметил краем глаза какое-то движение справа и не отпрыгнул бы рефлекторно влево, то вражеский выстрел поразил бы его не в правое предплечье, а, в самом лучшем случае, прямо в поясницу. Это ли не настоящее везение? Как потом выяснилось, из кустов всего-навсего выглянул серый фронтирский шакал. Умные твари давно поняли: если где-то в прерии люди начинают палить друг в друга, можно ожидать много вкусной еды. «Будучи смертельно раненым, самурай должен спокойно испустить дух, подчиняясь неизбежному…» — некстати вспомнился бывшему пирату тезис из кодекса Бусидо. И ранение-то вовсе не смертельное, но самовнушение не помогает. Неподходящий день для духовных практик. Еще раз тщетно попытавшись хоть на волосок приблизиться к просветлению, Роджер плюнул на эту затею и подумал, что он и так не вправе жаловаться на судьбу. Не иначе как добрый ангел, посланный, конечно же, любимой супругой (а то кем же еще?), уберег его вчера от серьезной неприятности. А может быть, и от смерти… Пилот «Сигурэ» уже несколько раз медленно, слегка пошатываясь и опираясь иногда рукой о стену, прошел по коридору мимо капитанской каюты, не решаясь постучать и прямо спросить у кэпа о его самочувствии. Винни ни за что бы не признался ни себе, ни окружающим, что он отчасти чувствует себя виноватым. Если бы у него спросили, как ты, Винсент Черноу, допустил, что твой капитан ранен, а ты и царапинки не получил, пилот бы страшно возмутился. Во-первых, возразил бы он, царапин, конечно не было, а вот нешуточный удар по башке во время драки все-таки был. Во-вторых, кэп сам полез на рожон, когда он, Винни, пытался его отговорить. И, в-третьих, чего еще ожидать, когда вся жизнь пошла наперекосяк? Когда буквально за какой-то месяц тебе на голову сваливаются женатый капитан, его неповторимая супруга, да еще и инопланетная собака теперь шныряет по кораблю, где хочет? С другой стороны, пилот прекрасно понимал, что только отпетая мозгоедка могла так легко и непринужденно влиться в их, мягко говоря, нестандартное общество. Кстати, того же мнения придерживалась и Джилл. Винни выяснил это, когда неосторожно разоткровенничался с мисс Отверткой на животрепещущую тему. В конце разговора он убедился в том, что механик «Сигурэ» вообще не утруждает себя тем, чтобы приспосабливаться к новым обстоятельствам жизни. Наоборот, ему начало казаться, что сама жизнь подстраивается под романтичную неунывающую блондинку. Что касается Фрэнка, то он вообще не заморачивался подобной ерундой. Ему было достаточно того, что Полина безоговорочно признает его виртуальную гениальность и больше не собирается делать ему никаких прививок. Еще раз продефилировав по коридору, Винни удалился в свою каюту, так и не решившись навестить раненого командира. Формально он тоже был на больничном. Как-никак, сотрясение мозга ему все же диагностировали. Вполне можно тихо посидеть в каюте. На «Сигурэ» воцарилась тишина, продлившаяся, впрочем, совсем недолго. Теперь к дверям капитанской каюты не спеша направлялась Полина с подносом в руках. По распорядку дня обед у экипажа намечался через полчаса, но сначала требовалось накормить больных, приговоренных к постельному режиму. Стукнув носком туфли в дверь, медсестра «Сигурэ» дождалась разрешения войти, плавно покачивая всем, чем можно, донесла поднос до стола, сгрузила и присела на краешек кровати. — Как себя чувствует мой капитан? Может быть, я покормлю его с ложечки? Как маленького? М-м? Полина потянулась, выгнула спину, как кошка, и уставилась на Роджера преданными глазами. — Издеваешься? — не купился на уловки супруг. — Не-а. Жалею тебя, бестолочь моя ненаглядная. Ну какой же ты все-таки… самурай. Роджер хотел что-то сказать, но жена пересела поближе и перебила его: — Я знаю, что ты уже никогда не изменишься. И я не хочу, чтобы ты менялся. Сакаи дотянулся здоровой рукой до Полининых волос и медленно провел ладонью по задорным каштановым локонам. Она пересела еще немного поближе. Любящий супруг совершил маневр одной верхней конечностью, который с натяжкой можно было назвать объятием, и предложил: — Знаешь что, коибито? И правда, покорми-ка меня сама… Сегодня было уже можно шутить, поддразнивать друг друга, да и вообще просто нормально разговаривать. Все слезы, страхи и волнения прошли еще вчера, когда капитан Сакаи вернулся с очередной операции в почти бездыханном виде. Они оказались на Фронтире, конечно же, по долгу службы. Во время патрулирования своего участка сектора «Сигурэ» получил приказ присоединиться к масштабной операции по ликвидации очага нестабильности на единственном материке планеты. Фронтир в этой части галактики считался своеобразным воплощением Дикого Запада. Цивилизация и закон существовали лишь в некоторых крупных городах. Вокруг них простирались обширные пустынные земли, называемые по старой традиции прериями. И там правили бал несколько «картелей» — крупных криминальных группировок. Одна занималась нелегальной добычей полезных ископаемых, другая контрабандой всего, чего угодно душе покупателей, третья выращивала на экспорт весьма специфические растения. Причем на фоне довольно слабой власти работа вахтовым методом на гангстерских плантациях, где довольно неплохо платили, или поход на нелегальную барахолку, где товаров было больше, чем в городском супермаркете, не воспринималась местными жителями как что-либо предосудительное. Да, незаконно. Да, нельзя. Но жить-то хочется получше, чем честный и бедный сосед по лестничной клетке. Хрупкое равновесие вынужденно поддерживалось всеми сторонами процесса. У Федерации пока не доходили руки до отдаленного уголка цивилизации, а благородные разбойники понимали, что лучше не перегибать палку и не будить лихо, пока оно тихо. Так продолжалось довольно долго. Пока не начались трения уже между самими картелями. И тут пошла борьба не на жизнь, а на смерть. Настоящая война, которая со временем лишь разгоралась все сильнее. Особенно разошлись так называемые «ковбои» — те самые, что крышевали добычу редких металлов. Картель был весьма своеобразный. Один из его основателей в свое время вывез со Старой Земли целый армейский склад с устаревшим, но вполне годным к применению вооружением, и подборку лучших фильмов-вестернов всех времен и народов. Особым шиком у «ковбоев» считалось владение старинным огнестрельным оружием и скачки на астрогиппусах, местных непарнокопытных. И вот, когда одиночные столкновения картелей переросли в локальные бои с многочисленными жертвами, захватами заложников и беспорядками на улицах городов, решено было покончить с этим вселенским безобразием. К полицейской операции привлекли почти все патрульные полицейские катера в секторе. Космокопов даже был готов поддержать высадившийся на Фронтир федеральный десант. Сакаи, как обычно, оказался в самой гуще событий. Они вдвоем с Винни отправились на переговоры с забаррикадировавшимся в полуразрушенном доме главарем «ковбоев». Компанию главарю составляли пара десятков рабочих с соседней шахты и несколько ящиков взрывчатки. Фрэнка привлекли к координационной группе, а Полина присоединилась к развернувшемуся недалеко от места основного действия полевому госпиталю. Для Джилл дела сразу не нашлось, но механик находилась от штаба на расстоянии вытянутой руки и в полной готовности к работе, если вдруг понадобится помощь по технической части. Винни был против. Он считал операцию плохо подготовленной и утверждал, что они с кэпом просто добровольно суют голову в осиное гнездо, но, когда Роджер невозмутимо предложил ему возвращаться в штаб, рассердился на капитана не на шутку и пообещал, когда все закончится, посчитаться с ним по-свойски. Роджер лишь хлопнул пилота по плечу и заявил, что никогда в нем не сомневался. Прокололись не по-детски копы, мониторившие окрестности. Группа «ковбоев», улизнувших от прочесывающих местность патрулей, залегла в засаде недалеко от последнего пристанища своего главаря. Их было не меньше дюжины. Тем временем Сакаи успел произвести на главного «ковбоя» вполне положительное впечатление. Почуяв в противнике не психопата, а убежденного в своей правоте «джентльмена удачи», придерживающегося своеобразного кодекса чести, Роджер к месту ввернул несколько цитат из Сунь-цзы и Ямамото Цунэтомо, и через час главарь уже был вполне готов сдаться на весьма приемлемых условиях. И тут вмешались те самые неучтенные бандиты. Первый выстрел повлек за собой следующие, причем со всех трех сторон. Несколько заложников выскочили через выбитое окно на волю. Полицейские кинулись их прикрывать. «Ковбои» ответили огнем из своего допотопного, но от этого не менее смертельного оружия. Главарь из своего укрытия начал палить по своим и по чужим. Бандиты, расстреляв боезапас и поняв, что отступать некуда, кинулись в рукопашную. Роджер тем временем успел пробраться в дом и застал главаря медитирующим над кнопкой пульта, активирующего заряд. Словно герой из плохого боевика, бывший пират решил продолжить свою самурайскую тактику и предложил честный поединок. Главарь согласился и проиграл. Когда полицейский отряд уже разобрался с остатками банды, из дверей вышел Сакаи, торжественно ведя перед собой предводителя «ковбоев» в силовых наручниках. В горячке боя капитан «Сигурэ» почти не чувствовал боли от ранения, которое и правда было не очень серьезным. Но кровь продолжала вытекать из раны, медленно, но непрерывно. Сдав товарищам обезвреженного главаря, Роджер прислонился к стеночке и тихонько сполз на землю. Тут и подоспел Винни, слегка потрепанный и пошатывающийся. Одной рукой он держался за голову, об которую кто-то из «ковбоев» чуть не сломал приклад своей винтовки. Пилот самолично взвалил капитана на плечо и донес сначала до санитарного катера, а потом и до самого госпиталя. Полина, увидев эту картину, сперва смертельно побледнела, потом дрожащим голосом позвала доктора. Пожилой врач, невозмутимый как скала, мигом просек ситуацию и четким командным голосом начал отдавать распоряжения, не давая времени отвлечься от медицинского процесса ни на секунду. Полина почти сразу же включилась в работу, хотя руки у нее все же слегка дрожали. Когда выяснилось, что самое большее, что грозит раненым членам экипажа — это неделя постельного режима и амбулаторное лечение, ее вроде бы отпустило. От пребывания в медотсеке раненые герои единодушно отказались. Это светлое и идеально чистое помещение вызывало у них рефлекторное желание куда-нибудь спрятаться, как у летучих мышей, которые с приходом утра забиваются в трещины скал или под своды пещер. Поэтому пилот с капитаном просто разбрелись по своим каютам. Поздно вечером, оставшись вдвоем с мужем в каюте, Полина все-таки не смогла сдержаться. Уложила Роджера в постель, укрыла одеялом, а потом разрыдалась, уткнувшись ему в колени. Он что-то говорил ей, виновато улыбался и терпеливо ждал, пока она успокоится. — Ты же все понимаешь, — сказал он, когда всхлипывания утихли. — И знаешь, что по-другому уже не будет. Ты и сама такая же, правда? — Такая же идиотка, — подтвердила Полина, вытирая хлюпающий нос. — В отсутствие мужа-самурая, — наставительно сказал супруг, — его жена обязана была в случае нападения врагов защищать дом, а то и целое поместье. И я уверен, ты бы справилась лучше многих. Кстати, где твой кайкэн? Тебе подарил его на свадьбу один из моих двоюродных дядей, помнишь? — Лежит нераспакованным в своей коробке, — пробурчала Полина. — Между банкой подарочных съедобных водорослей и набором посуды для чайной церемонии. И когда мы только доберемся до этих завалов? Я уж не говорю о том, чтобы их как-то использовать… Она легко вздохнула, и муж понял, что его маленькая, но стойкая букэ-но-онна окончательно взяла себя в руки. — Как там Винни? Как команда? — поинтересовался он, вспомнив о капитанском долге. — Винни вполне неплохо. Он неубиваем, как новобобруйская бытовая техника. Я была у него час назад. Джилл и Фрэнк наведываются по очереди, и в случае форс-мажора уже подняли бы тревогу. А полчаса назад я сама лично слышала, как наш больной потребовал себе чаю с бергамотом, и Фрэнк с такой скоростью унесся на камбуз, будто за ним снова гонится мафия. Тебя они решили пока не беспокоить. Спать Полина отправилась в соседнюю каюту, боясь ночью случайно задеть раненую руку Роджера. И все равно в эту ночь они были ближе друг к другу, чем во все предыдущие. На следующий день больные честно болели, а здоровые за ними преданно ухаживали. Полицейское начальство определило для «Сигурэ» отпуск в две недели. Предполагалось, что в первые несколько дней Роджера и Винни будет навещать полицейский врач, затем они поступят под наблюдение корабельной медсестры. Но как только пилоту будет разрешено сесть за штурвал, экипаж решил покинуть Фронтир и отдохнуть как следует. Что делать на этом огрызке цивилизации? Даже инфранет работает с перебоями, а отлетишь от города на пять миль — и вообще первозданная тишина в эфире. С утра Полина перевязала Роджеру руку, вколола очередную дозу анальгетиков, регенерантов и антисептиков, потом выдержала небольшое сражение по впихиванию в строптивого пилота дозы нейропротектора, после чего они с Джилл быстро приготовили незамысловатый завтрак. День тянулся непривычно тихо и спокойно, что в конце концов начало действовать команде на нервы. Неугомонный пилот отоспался на сутки вперед, и его деятельная натура требовала чем-либо ее занять. Чувствовать себя больным он категорически отказывался. Голова не болит — и ладно. А что иногда слегка кружится, да редкие звездочки мелькают перед глазами — это такая ерунда, о которой и думать не стоит. Роджер сначала тоже хотел хоть пару дней спокойно отлежаться в постели, но болеть оказалось так скучно! Наконец, слегка уязвленный тем, что вот уже почти сутки команда прекрасно обходится без своего капитана, о чем красноречиво напоминал молчащий на прикроватной тумбочке комм, Сакаи привычно протянул руку к плечу — погладить ежика. Но Петрович тоже отсутствовал. В последнее время он иногда убегал в кают-компанию на оранжевый плед поиграть с собакой. Леда уже выздоравливала и не лежала на месте целыми днями: то крутилась возле Полины, то медленно и осторожно изучала корабль. — Пр-редатели, — ревниво пробормотал капитан, сжал ни в чем неповинный прибор в кулаке и погрозил им куда-то во фронтирские прерии за стеклом иллюминатора. — Ну я сейчас задам работу вашим ленивым мозгам! И, возвысив голос, объявил в динамик: — Общий сбор в кают-компании чрез двадцать минут! Комм отозвался разноголосыми выражениями готовности выполнить приказ, что не могло не радовать. В кают-компанию Роджер вошел позже всех. На него тут же уставились шесть пар глаз, включая корабельных питомцев. Команда искренне рада была видеть капитана целым, невредимым и относительно вменяемым. Как только он осторожно опустился в самое удобное кресло, Петрович тут же подобрался поближе, вскарабкался на колени и преданно уставился в глаза хозяину. — Пр-редатель, — ласково повторил Роджер, сажая ежика на плечо и почесывая ему пузо. — Ах, капитан! — вздохнула Джилл. — Можно я вас сголографирую и размещу на своей страничке в сети? Я назову свой пост «Мой капитан — романтический герой». Эта интересная бледность и перевязанная рука… На фоне строгого полицейского мундира… Подписчики будут в восторге! Роджера передернуло. Понимая, что это со стороны романтичной блондинки не пустая угроза, он поспешил переключить ее мозги на более актуальную задачу: — Нет, Джилл. Ты, как и все остальные сейчас, понадобишься для другого. Постарайся применить весь свой аналитический ум. — Насчет аналитического я попросил бы! — ревниво воззвал Фрэнк. — Мы, доблестные рыцари сети, как никто склонны к анализу. И синтезу. И вообще! — И вообще, давайте ближе к делу. Надеюсь, вы не забыли о моем поручении, данном еще на Ксеноне. Вы должны были во время патрулирования по сектору изучить как можно больше информации по Эрэо. Хочу узнать о результатах. Что вы успели узнать? Перед отлетом с Ксенона Фрэнк и Джилл действительно пополнили корабельную библио- и видеотеку, причем при каждой подвернувшейся возможности внимательно просматривали новости и статьи периодических изданий. Иногда к ним присоединялась и Полина. — Конечно, капитан, — гордо объявил навигатор, выступая на передний план. — Спросите меня о чем угодно. Об истории планеты, о вступлении в Федерацию, о политике, искусстве, кулинарии или моде. У меня есть ссылки на любые интересующие вас темы. — Ну, кулинария и мода нам точно не нужны. Начни с вводной части. Представь, что перед тобой профан, который в первый раз в жизни слышит об Эрэо. Аудитория у твоих ног. — Приступаю. Итак, — начал Фрэнк, драматически возвысил голос. — Эрэо, вторая планета Лиллы, или Гаммы Тифона. Землеподобная, с кислородной атмосферой. Масса — одна целая и четыре десятых единицы. Период обращения вокруг своей оси — двадцать семь часов. Период обращения вокруг звезды — триста восемьдесят пять суток. Наклон оси — сорок один градус. Отсюда ярко выражены четыре климатических сезона. Населена разумной гуманоидной расой. Воодушевленный собственной речью хакер легко пробежался пальцами по клавиатуре. В вирт-окне над навигаторским пультом одна яркая картинка быстро сменялась другой. — О! А девочка-то ничего так. Не рядовая, — заметил Винни, рассматривая голографический портрет типичной эрэянки. — Вот только холодная какая-то. И глаза ледяные. — Красивая раса, — подтвердила Полина. — Это женщина-легионик, насколько я понимаю. — Не забегаем вперед! — ревниво оборвал ее Фрэнк. — Итак, продолжаю. На планете существуют два крупных материка, разделенные между собой довольно узким океанским проливом. Через пролив сооружен мост — смотрите, чудо технической мысли! Таким образом, населенная часть Эрэо составляет единое освоенное пространство. Технический уровень цивилизации довольно высок. Вирт-окно продемонстрировало еще несколько изображений: жилые и технические сооружения, дороги, города и поселки общим планом. — Ах! — всплеснула руками Джилл. — Я сразу вспомнила одну книжку, которую читала в детстве. Один старый земной писатель-фантаст. Как его… Не помню. Он придумал такой красивый и изящный инопланетный мир! Как похоже! Хрустальные башни, серебристые купола, тонкие и прямые ниточки дорог, ажурные мосты… И были они смуглые и золотоглазые…* — Среброкожие с глазами как разноцветные фары, — поправил реалист Винни. — Ну это же совершенно неважно, — отмахнулась Джилл, мечтательно закатывая глаза. — Ну и кто тут говорил об аналитическом уме? — саркастически вопросил навигатор. — Идем дальше. Форма государственного правления — нечто вроде конституционной монархии. Переводчики признаются, что точного аналога в интерлингве просто нет, ни для их государства, ни для многого другого. Ближе всего они к понятию «протекторат» — вроде и республика, но глава государства выбирается пожизненно. Или вот еще одна проблема перевода. Издавна планету населяют два клана. Одни обитают на Желтом материке и больше склонны к технике и точным наукам. Другие — на Зеленом материке. Это натуры творческие и артистичные. Классификация весьма условная, так как оба материка вполне способны обеспечить себя всем необходимым. Когда-то воевали, потом поняли, что слишком зависят друг от друга, и утихомирились, предпочитая направлять свою энергию в мирное русло. Укрепившиеся в человеческих переводах термины имеют корни из земных древних языков. Технари — это легионики, а артисты — гелионики. Ну типа человек-звезда и человек-крепость. — Или еще можно сказать — физики и лирики, — добавила Джилл. — Внешне это разделение почти не проявляется, — продолжал Фрэнк. — Ну разве что в особенностях речи, манерах, привычках. Или вот такой твердый холодный взгляд, как у той красотки — тоже признак существа с математическим складом ума. Но если в технической семье родится ребенок с артистическими наклонностями, то, когда повзрослеет, может спокойно переехать на Зеленый материк, если там ему будет интереснее жить. — Что еще из основополагающего? Особенности характера, склонности? — спросил Роджер. Все эти сведения были, конечно, очень интересными и нужными. В конце концов, хочешь понять, с кем имеешь дело — начни с самого начала. — Эрэйцы очень ценят знания и умения каждого индивидуума. Для них богатство, внешность, статус не имеют такого значения, как у нас, у людей. А связано это с преодолением так называемого Второго кризиса. — Второго? — переспросил Винни. — А сколько их было? — Всего два и было. Первый — это та самая война материков. Второй кризис наступил после крупной техногенной катастрофы планетарного масштаба. Около трехсот лет назад цивилизация эрэйцев находилась на уровне никак не ниже теперешнего. Техническое оснащение достигло таких высот, что рядовой эрэец почти не работал. Повсеместная роботизация. С одной стороны, это можно назвать торжеством теории конвергенции в действии… — Ба! Слова-то мы какие знаем! — подколол распевшегося соловьем навигатора ехидный пилот. — Сиди и молча внимай, смертный! — небрежно бросил Фрэнк. — Ты больше двух слогов зараз и произнести неспособен! — Да я… — завелся с пол-оборота Винни. — Мальчики, — мягко, но настойчиво, вклинилась Полина. — Не надо волноваться. Некоторым я это запрещаю как медсестра, — она подмигнула пилоту. — А некоторым не советую отвлекаться от лекции. Мы очень внимательно слушаем! Роджер про себя в который раз поразился тому, как его восхитительная супруга несколькими негромкими словами разрядила обстановку и позволила ему, капитану, не применять административные меры воздействия к двум ершистым приятелям. — Так вот, — продолжил навигатор. — Технические достижения, с одной стороны, во многом сгладили социальные противоречия и стабилизировали общество, но с другой стороны превратили человека… хуманса… черт, как их назвать? Превратили обычного эрэйца в придаток к кнопке гаджета. Гуманоиды Эрэо разучились делать элементарные вещи. Еще протектор Рэнн в своей тронной речи произнес фразу, ставшую затем настоящим пророчеством: «Сейчас среди нас есть единицы тех, кто может своими руками создать простую гайку. Через тридцать, сорок, пятьдесят лет, когда их не станет, среди нас останутся единицы тех, кто может вкрутить простую гайку. Еще через поколение не останется и их». И первая же техногенная катастрофа такого масштаба, уничтожившая несколько электростанций и линий связи, лишила жителей планеты малейшей надежды на нормальную жизнь. Вот представьте себе. Большой город, в котором разом отрубилось все электричество. Ничего нет — ни водопровода, ни транспорта, ни производства, ни медицины. Коллапс. В некоторых местах начались беспорядки. К жертвам катастроф прибавились жертвы хаоса… — И что? — взволнованно перебила Полина. — Им удалось преодолеть этот кризис? — Ну, судя по сегодняшнему состоянию планеты, вполне удалось. Но это было нелегко. Им пришлось практически всему учиться заново. Многое делать своими руками. В отдаленных районах вплоть до заготовки дров и добычи питьевой воды примитивными насосами из природных источников. С тех пор каждый ребенок на Эрэо ежегодно во время школьных каникул проводит не меньше месяца в специальных детских лагерях, где нет никаких приборов и роботов. И каждый приобретает хотя бы минимальный набор навыков и умений, которые должен пронести через всю жизнь. Только после пятнадцати лет эрэйцы допускают своих детей ко всем благам цивилизации в полной мере. — Весьма полезный обычай, — заметил Роджер. — У земных аристократов, например, в старой Англии, в закрытых школах тоже были довольно суровые условия быта. И в старинной японской системе воспитания есть похожие элементы. — Так, объявляю перерыв! — провозгласила Полина. — Кто первый на осмотр и перевязку? — Пропускаю вперед, — Сакаи широким жестом указал пилоту в спину уходящей в медотсек жены. Винни нахмурился, но подчинился. — Через полчаса продолжим, — добавил капитан. — Мы ведь пока еще так и не добрались до главного!