Легенда о Рю Книга первая 乌 «Тьма» Глава шестая «Мосты сжигаются»
Ичиро приехал утром следующего дня. Вид его был, мягко говоря, не очень приветливый, Рю он встретил прохладно. На ночь глядя выезжать духи только знают, куда, да ещё и на неделю раньше — после такого радости много не останется. За полтора часа нахождения в лагере Ичиро не обмолвился с парнем ни словом. На прощание с Рю пришли все его друзья. И лишь, когда сатомобиль выехал за ворота лагеря, Рю наконец попытался заговорить с воспитателем. — Ичиро… Ты же не считаешь, что это из-за меня тот мальчик голову разбил? — А с чего бы мне так не думать? Я слышал только одну версию произошедшего — ты толкнул его, он упал, теперь в больнице. Всё! — Да не толкал я никого! Я не знаю, для чего Хиро так сказал! — Ладно, — вздохнул мужчина. — Пускай это останется на совести настоящего виновника. Всю оставшуюся дорогу парень молчал, его не покидало предчувствие, будто что-то за время его отсутствия было безвозвратно потеряно. Рю, проходя по коридору, замечал на себе множество полных любопытства взглядов отчего-то коротко подстриженных голов, словно весь приют разом решил вступить в ряды Воздушных аколитов. Зайдя в комнату, юнец увидел Кайто, сидевшего за столом, уткнувшись в него подбородком. Хоть маг воды и ожидал встретить своего соседа в том же виде, что и остальных сирот, он всё равно очень удивился, увидев его побритым почти налысо. Даже у Вана волосы были длиннее. Заметив мага воды, парень оживился, но тут же быстро поник. — Ну, привет… — Рю, видя, что его соседу трудно подобрать подходящие слова, начал первым. — И… Тебе тоже… — Что нового произошло, пока меня не было? Тут прямо оживление такое, я со времён пожара ничего подобного не замечал. Что-то случилось? — Ничего, — маг огня виновато опустил глаза, будто коря себя за что-то. — «Ничего»? А почему тогда… — Ничего хорошего, — тот перебил своего соседа и снова замолчал. — В смысле? Кайто, говори развёрнутее, пожалуйста, я не понимаю, что ты имеешь ввиду. Кстати, а где Бо? На кровати у него один матрас почему-то… Неужто забрали? — Нет его… — Это я понял. Так кто его забрал? — Да его вообще нет! Понять, что ли не можешь?! — парень всхлипнул. — Он… Он… Умер… От услышанного у Рю подкосились ноги. — Как… Как умер? — Это всё из-за меня, это я взял его на ту стройплощадку, будь она неладна! — Кайто уткнулся в подушку, тихо скуля. Рю уже очень давно не видел его таким. Да, парень был агрессивным, но кто вёл бы себя на его месте по-другому? Ведь он, прикоснувшись однажды к теплу семейного очага, обжёгся, вновь утерял, и теперь уже навсегда, то ощущение, будто кто-то нуждался в нём… — Кайто… Что там… Произошло? — Он… На него… Стена… Это я… Из-за меня… Как ни пытался юнец успокоить своего соседа, тот не слушал или даже не пытался его слушать. — Проветривание! Марш на улицу! — в комнату бесцеремонно ворвалась Линг. — Кайто, хватит реветь словно девчонка, не маленький уже! Думаешь, всем остальным весело?***
Прошло два недели. Рю всё ещё не мог смириться с тем, что Бо больше нет. Иногда, напрягая память, парень прокручивал в своей голове те обрывки воспоминаний, где он мог видеть своего брата, и невольно сравнивал его с Бо. Они оба были непоседами, могли подраться, если того требовали обстоятельства, но никогда не начинали первыми. Возможно, именно из-за этого сходства, Рю относился к Бо не как к потенциальному врагу, а как к другу, был готов прийти на помощь в нужный момент и, вообще, на всё, что потребовалось бы. Но теперь его не стало… На душе было ужасно тоскливо, и ничего не могло перебить это неприятное ощущение. Особенно сильно оно сказывалось на Кайто. Он всё больше походил на загнанного в угол зверька, которому не хватало сил и смелости, чтобы ощетиниться на охотников, вздрагивал от каждого шороха, а при любом упоминании погибшего мальчика старался улизнуть из-под чужих взглядов, даже во время проверок. Каждые два-три дня в приют заваливалась очередная делегация из по меньшей мере десятка чиновников со всевозможных комитетов, советов, собраний и обществ обеспечения благополучия детей, присваивавших всё хорошее себе, что для этого делалось в городе, а плохое — остальным. Линг и сама была не прочь спрятать Кайто куда-нибудь подальше, однако необходимость предъявления поимённых списков сирот вместе с самими сиротами всё портила, и женщина уже наизусть знала, что парень был «каким-то бледным», «исхудавшим», «вялым», «сонным», «грустным», «больным, «отсталым» и ещё много каким, а количество слов в описании его понурого обстриженного вида только увеличивалось, всё сильнее загоняя подростка внутрь себя. Смеркалось. Сегодня дежурным на ночь оставался Гу, однако не было похоже, что его не устраивал такой расклад дел, как это всегда случалось. Ичиро вышел на крыльцо приюта, когда часы уже показали девять вечера. Сегодня он снова задержался, чтобы помочь Фэнну вынести из учебной мастерской складировавшуюся там не первый год старую мебель. Мнения его никто не спрашивал, однако в силу привычки он не мог просто взять и отказаться. После отъезда и затем спокойного возвращения заметно ожившего Рю из «Сейзы», он мог позволить себе немного расслабиться и никуда не спешить. Собственных дел стало заметно меньше, а возможности поразмять давно не державшие ничего тяжелее карандаша руки вряд ли стоило избегать. Проскользнув по грунтовой дороге мимо невысоких зарослей тонких деревьев, мужчина вышел к ровным рядами одинаковых квадратных деревянных домов с одинаковыми треугольными крышами, со всех сторон обступивших походившую на сельскую улицу. Её наполняла тишина и темнота, иногда рассеивавшиеся светом фонарей на столбах или лаем собак, стороживших своих хозяев и их дворы. Дом, в котором последние пять лет жил Ичиро, от остальных отличался лишь белым оттенком стен первого этажа и выцветшим от времени зелёным чердаком. Медленно и аккуратно повернув ключ в замке, он столь же осторожно открыл входную дверь, чтобы та не заскрипела. Воспитатель бесшумно прошёл через веранду на кухню, пару минут провёл там, и затем отправился через маленькую гостиную в свою спальную, одну из двух. Вторую занимала бабушка Сяо, как ласково звали соседи хозяйку дома, она уже давно спала. Раскрыв одну створку высокого узкого шкафа, Ичиро достал стопку ровно сложенной одежды, положил её на постель и полез дальше в глубину полки на уровне глаз. В руках у него оказалось нечто большое, прямоугольное и увесистое, накрытое полотенцем. Вернувшись обратно на веранду, мужчина медленно поставил предмет на большой круглый стол. Под плотной тканью скрывалась массивная пишущая машинка, испещрённая мелкими металлическими квадратиками с выпуклыми очертаниями двух с половиной тысяч иероглифов. Вставив в неё бумагу, воспитатель начал неспешно набирать текст, выщёлкивая нужные символы с помощью ручки как у радиотелеграфа. На отшлифованную деревянную поверхность время от времени ложились отпечатанные листы. В жестяном чайнике на плите вскипела вода, листья лениво плавали в чашке, то опускаясь, то поднимаясь, и оставляли за собой бледно-зелёные следы. По металлической крыше забарабанил сильный дождь. Погрузившись с головой в работу, Ичиро перестал что-либо замечать вокруг, и потому далеко не сразу его слух стал цеплять лёгкий звон стекла. Он не был похож ни на один другой звук. Откинувшись на стул, воспитатель замер и почти перестал дышать, чтобы свести к минимуму любой шум. Звон повторился. Спустя пару минут он раздался вновь, но звучал уже иначе. Кто-то будто бы стучался в окна гостиной. Однако на улице никого не было. Мужчина ещё некоторое время вглядывался в темноту, затем вернулся на веранду и продолжил печатать лист. Закончив, немаг вытащил его из машинки, и собрался положить в стопку к остальным, когда обнаружил, что на столе было пусто. В этот же момент за спиной послышался тихий шелест бумаги. Медленно обернувшись, Ичиро увидел мужчину, сидевшего в кресле в дальнем конце комнаты. С его тёмного плаща капала вода, в руках лежали все труды воспитателя за последний час, а от его позы веяло такой невозмутимостью, словно всё именно так и должно было быть. — Кто Вы такой? — ровным негромким голосом произнёс Ичиро, чтобы не разбудить хозяйку дома. — Неужели лучше тебя никого не нашлось? — ответил человек, не отрывая взгляда от иероглифов. — Плохи, видимо, у вас дела. — Я ещё раз спрашиваю: кто Вы такой? — немаг резко подошёл и потянулся за бумагами, однако собеседник тут же отвёл руку с ними. — У меня тысяча имён, но я не хочу даже тратить время на то, чтобы придумать для тебя тысяча первое. — В таком случае придётся потратить время на объяснения полиции, — Ичиро подошёл к стоявшей у двери на улицу тумбе и снял трубку с телефона. — Я бы, конечно, мог перерезать провода, шедшие к дому твоей милой старушки, однако к чему все эти усложнения, если я буду уже очень далеко отсюда к тому моменту, как тебя начнут отчитывать за ложный вызов? — незнакомец будто каждый раз находился на шаг впереди воспитателя. — Кстати, как там твой подопечный поживает? Хотя зачем вообще спрашиваю, ты же мне и так всё подробно о нём расписал! Немаг терпеть не мог ехидства в свой адрес, и поэтому, резко обернувшись, бросился на мужчину. Он целился в ближайшее к себе левое предплечье и плечо, в несколько конкретных точек. Ичиро подозревал, что противник сразу разгадает его замысел, и потому мог надеяться только на внезапность своей атаки. Однако вместо этого ему самому пришлось уворачиваться от точно таких же ударов человека. — Меня даже нож в руке удивляет больше, чем этот приём! — подначивал он и без того закипавшего воспитателя. — Вы там у Гуна вообще чему учитесь? Немаг не пытался одолеть незнакомца, намного превосходившего его в мастерстве рукопашного боя, он стремился выхватить важные бумаги из чужих лап. И ему почти удалось это сделать, когда вдруг раздался лёгкий скрежет, и правая рука Ичиро оказалась плотно примотана плоскими металлическими лентами к руке мужчины. Они скрывались в прорезях окрашенного в чёрный цвет нарукавника. — Видал, какие штуки у буджинвунов появились? — усмехнулся противник, уловив растерянный взгляд воспитателя. — Скоро всё Третье отделение в таких щеголять будет! Положение стремительно превратилось в безвыходное. Даже с двумя свободными руками воспитатель не смог и пальцем коснуться этого надоедливого болтуна, а теперь и пытаться уже не имело никакого смысла. Никакого ответа Ичиро придумать не успел, потому что телефон неожиданно зазвонил. Он бездумно уставился на него. — На твоём месте я бы ответил. Даже мне в третьем часу никто не звонит, — не изменял себе незнакомец. Металлическая хватка ослабла, и воспитатель второй раз за ночь поднял трубку. — «Ичиро, слава Духам! Ичиро, тут такое, такое происходит! — сквозь треск динамика слышался перепуганный голос задыхавшегося от паники Рю. — Гу! Гу сейчас всех тут поубивает. Этот алкаш… Беги сюда! Пожалуйста, скорее! Кайто!» Звук прервался столь же резко, как и влетел в ухо. Немага накрыло ужасное чувство тревоги. Он не знал, как поступить. Две ситуации требовали его присутствия. Смертельная опасность и служебный долг. Маленькая мечтательная часть его разума желала разорваться надвое, чтобы никого не подвести, и необходимость выбора причиняла ей ужасные страдания. — Ему явно нужна твоя помощь… — человек мог лишь догадываться, кто именно звонил Ичиро, однако эти слова для воспитателя звучали по-своему. — Да чтобы Духи тебя пожрали! — тот сквозь зубы бросил в его сторону проклятие и выскочил на улицу. Он бежал по пропитанной водой земле, сходу перепрыгивая лужи, в которых отражался серебристый диск луны, вдыхал и выдыхал наполненный влагой воздух. Он бежал изо всех сил, стараясь не думать о том, кого оставил у себя дома наедине со всеми документами. Рю просил его помощи. Рю был важнее любых бумажек. Без Рю ни одна бумажка не имела бы никакого смысла. Ему только надо было успеть. Ичиро даже не запомнил, как преодолел всю дорогу до здания приюта, в голове остался только миг, когда он дёргал дверную ручку. Со второго этажа доносились звуки борьбы, и мужчина, ни секунды не размышляя, побежал наверх. Воспитатель преодолел половину лестницы, перескакивая через ступени, и только затем поднял взгляд. В вестибюле не было света, но привыкшие к темноте глаза без труда разобрали две фигуры, заставившие Ичиро замереть на месте и потерять на миг дар речи. — Рю… — непроизвольно вырвалось у него.***
— Как же приятно стало возвращаться обратно в кровать! — маг воды, сняв одежду, растянулся в своей расправленной постели, вытянув до упора длинные ноги. — Этими бестолковыми чиновниками я, конечно, сыт по горло, даже не представляю, как вы их месяц уже почти терпите, однако жить стало действительно лучше. Правда, вполовину нашими же стараниями, но так ведь ещё приятнее. — Да. Лучше, — немногословность Кайто была одной из перемен в его поведении, к которой Рю никак не мог привыкнуть, особенно к до неловкого длинным паузам перед ответом. Парень ещё минуту пролежал, глядя в потолок, а затем вдруг вскочил, воскликнув: — Точно, свет! Я всё время забываю, что нас теперь двое всего. Его сосед накрылся с головой и усиленно заскрипел свежим накрахмаленным пододеяльником, стараясь заглушить голос подростка. Подойдя к выключателю, тот задумался, обернулся и внимательно посмотрел на светильники под потолком. — Мне кажется, или кто-то за сегодня успел лампочку поменять? Вот в том, который прямо над нами? Маг огня промолчал. — Я имею ввиду, что теперь всё выглядит как-то иначе немного. Другого цвета. Простыня прямо белая-белая, даже чуток голубая, а до этого желтизной отдавала, будто грязная, даже если чистая. Кайто медленно высунул наружу лысую голову, медленно взглянул на свет, а затем на Рю. — А, может, ты наконец-то помылся? — Очень смешно, — привычное кислое выражение лица мага воды скрылось в темноте, чтобы в следующее мгновение вернуться обратно, только теперь уже с округлившимися от удивления глазами. — Ты пошутил… Кайто, ты… Пошутил! Да, не слишком остроумно, хотя это и не важно вовсе! Ты даже не представляешь, как я этому рад! В это сложно поверить, конечно, но… Я соскучился по тебе. По старому тебе. — Эй, Кайто! Ой, — в комнату неожиданно залетел Шуан и чуть было не уткнулся в грудь Рю. — А почему тебя до сих пор не подстригли? Кайто, слушай, если всё-таки надумаешь, ну, насчёт Гу… Ты знаешь, куда идти. Юнец ещё раз взглянул на причёску Рю и ушёл, что-то бормоча себе под нос и иногда оглядываясь. Маг огня долго смотрел на своего соседа, всё никак не ложившегося в кровать, а затем выдал краткое и безжизненное «Отстань». Подросток, покривив рот, выключил наконец свет. Однако так сразу заснуть у него не получилось. Через некоторое время до него начали доноситься какие-то приглушённые звуки громкой болтовни большого числа людей. Это могло означать только одно — в маленькой столовой напротив выхода на лестницу со второго этажа снова собрались совсем не для обучения сирот основам приготовления пищи. Парень вздохнул и положил подушку себе на голову, закрывая уши. Шум практически исчез, и он остался наедине с собственными мыслями, в которых то и дело мелькала Рина, Тонг, «Сейза» и всё-всё, что случилось с подростком за прошедшие четыре недели. Он так и не понял, удалось ли ему заснуть, когда внезапный жуткий грохот заставил его вскочить, едва не свалившись с постели. В кромешной темноте ничего не было видно даже отвыкшими от света глазами, только капли дождя изредка стучали о жестяной подоконник. Рю поднялся и начал медленно, практически на ощупь пробираться к выходу из комнаты. Пальцы ног вдруг коснулись чего-то тяжёлого, шершавого и плоского. Сирота признал в этом предмете тканевую обложку толстого тома. Нащупав на стене у двери выключатель, он щёлкнул им и зажмурился от яркой вспышки шариков из матового стекла. Медленно приоткрыв один глаз, юнец понял, что произошло кое-что похуже свалившейся с полки книги. — И года не продержалась… — недовольно ворчал подросток, поднимая с пола раскрытые учебники, рассказы и справочники с измятыми страницами и складывая на другой от них стороне крышки комода щепки и острые треснувшие обломки деревянных досок. Закончив с уборкой, сирота выдохнул, усевшись на голый матрас кровати Бо, уставившись на сложенную им стопку и кучу. Неожиданные пробуждения ему никогда не нравились, после них парень всегда плохо соображал, а голова чувствовала себя весьма дурно. Только сейчас юнец заметил, что постель Кайто была пуста. Чуть привстав, маг воды до тянулся правой рукой до ручки двери и, слегка её приоткрыв, прислушался. Учебная столовая продолжала шуметь, очередная попойка и не думала заканчиваться. Подросток улёгся обратно в постель и снова закрылся подушкой. Теперь не помогала и она, чем дальше в ночь, тем громче голосили напившиеся. Несколько минут поворотов вокруг своей оси ясно дали понять, что сама собой эта проблема решиться не могла. Поправив задравшуюся майку и надев лёгкие летние ботинки, Рю вышел в коридор. Комнату и столовую разделяло четыре двери, из которых две были распахнуты настежь, а третья только чуть прикрыта. Часов на своём пути юнец не встретил, но представшая перед ним картина празднества, разгар которого уже прошёл, позволила предположить, что с его начала прошло по меньшей мере пара часов. — О, какие люди! — радостно завопил Шуан, обернувшись на скрип открывшейся двери. — Заходи, не стесняйся! Два стола привычно были приставлены друг к другу короткими сторонами и даже по меркам приюта ломились от всего, чем их заставили. Таким количеством спиртного можно было споить целый отряд солдат, а сидели в столовой всего лишь трое парней, младший воспитатель, тоже вчерашний подросток и дежурный собственной персоной. — Эй! — воскликнул Гу, поднимаясь с дивана, на котором лежал, среди всех присутствовавших он больше других был навеселе. — Этому не наливать! Он ни фэня не вложил в этот… В это всё. Рю пустым взглядом посмотрел на трясшийся палец трясшейся руки, указавший сперва на него, а затем на содержимое стола. — Да ладно, чего ты, пусть угощается! — медленно возразил ему Шуан слегка заплетавшимся языком. — Ну, хорошо… — воспитатель дёрнул головой, соглашаясь. — А вы, собственно, по какому поводу здесь собрались? — Что значит «по какому»? — немага искренне обидели слова парня. — День рождения у меня! Тридцать лет, между прочим! Он вдруг хлопнул себя по колену, рассмеялся и снова принялся что-то коряво изображать пальцами. — Вот столько всего выпил… И уже вусмерть пьяный… — голова на миг опять рухнула вниз. — Четвёртый десяток пошёл… Старею… Пальцы не врали, влил в себя Гу порядочно. — Поздравляю, конечно, и уважаю ваше право на собрания, — Рю обвёл взглядом всю столовую. — Но и вы, пожалуйста, тоже уважайте право остальных на сон в этот поздний час. — А мы и не шумим! Мы тихо себя ведём! — мужчина развёл руками, затем на миг задумался и продолжил. — Каюсь, немного пели. Но негромко, не горланили! Маг воды закатил глаза. Так он едва ли мог добиться чего-нибудь от напившегося воспитателя. Нужно было найти более действенный аргумент. — А что скажет Линг? У неё и без вас столько забот с этими всеми проверками… — Не смей говорить о проверках! — по голосу Гу сразу стало ясно, что юнец задел его за живое. — Как они меня достали! Все эти жлобы… Каждый день почти приходят! А я ношусь как ужаленный! «Там прикрути, тут оторви, здесь отмой и покрась»… А потом ещё танец дракона спляши! Ни на секунду не присесть, не передохнуть! И всё равно им не нравится ничего! Раньше их почти не видно было, а теперь… Почему они вообще к нам приходят? — Потому что Бо умер, — раздался вдруг детский голос. Младший брат Шуана был ещё слишком мал, чтобы пить наравне со всеми, поэтому время от времени набивал себе полный рот еды. Кайто, до этого сидевший на стуле со стороны окна, уставившись в пол, после этих слов вдруг поднял глаза и заёрзал на одном месте. — Да, умер… — пробурчал полусонный Фэнну, тоже молчавший весь разговор. — А почему? — Стеной придавило, — сказал мальчик удивительно обыденным тоном. Именинник несколько секунд молчал. Внезапно выражение его лица переменилось, оно выпрямилось, а взгляд будто прояснился. — Ты! — зашипел Гу, указывая пальцем на мага огня. — Что я? — вздрогнул тот, ощутив враждебность в этом одном единственном слове. — Это из-за тебя всё сейчас так! Это ты потащил Бо к тому дому! — Гу, Кайто не виноват, — Рю встал на защиту соседа по комнате. — Молчать! Воспитатель заткнул одного парня и вперил свой взор в другого. Маг огня занервничал, а мужчина продолжал смотреть ему прямо в глаза, пока неожиданно не вскочил с насиженного места в направлении Кайто. — А ну-ка сюда иди! — рявкнул он, когда юнец вслед за ним слез со стула и попятился прочь от него. — Пару ласковых скажу! Подросток припустил мимо окон и свернул за угол стола, оказавшись за спиной Рю, преградившего путь Гу. — Дай пройти, — махнул тот рукой, словно пытаясь сдуть сироту как мешавшую соринку. — Отстань от Кайто, — спокойным голосом произнёс маг воды. — Ты чего это мне тут указываешь? — удивлённо произнёс мужчина и ткнул себя пальцем в грудь — Это не ты воспитатель, а я! И Фэн. Но я главнее! Дай пройти! — Гу, хватит, — парень пытался сделать свой голос твёрже. — Лучше приляг отдохнуть. Завтра утром поговоришь. Воспитатель не нашёл, что ответить, только хмыкнул и уже собрался было уходить обратно на диван, как вдруг развернулся, схватил Рю за грудки и начал выталкивать в коридор, чтобы добраться до Кайто. Ухватившись правой рукой за дверной косяк, маг воды изо всех сил пытался удержаться за него. Гу был сильнее, но спиртное не давало ему напасть в полную силу и выдавить подростка из проёма. Внезапно он откинул голову назад и попытался ударить ею сироту. Только вместо носа лоб врезался в нижнюю губу и подбородок. От неожиданности тот разжал пальцы и рухнул на холодный линолеум. Воспитатель тоже отшатнулся, закряхтев от боли, однако быстро опомнился, снова вцепился в майку парня и с размаху саданул по скуле. Юнец ладонью упирался в лицо противника и ногой в грудь, но сил оттолкнуть его ему не хватало. В какой-то момент Гу вдруг навалился сироту так, что тот на миг начал задыхаться, а затем отпрянул, издав нечленораздельные звуки. Ему на спину вдруг запрыгнул Кайто и, обхватив одной рукой шею, другой неистово колотил мужчину по голове. Достать его немаг никак не мог, и только вертелся из стороны в сторону. Рю должен был позвать на помощь хоть кого-нибудь, пока всё не стало ещё хуже. Телефон находился на первом этаже, в самом дальнем кабинете, после входа в который в коридор отрывался промерзавшим каждую зиму тупиком, заваленным сломанными стульями, разобранными кроватями и стопками потрёпанных учебников. Парень перевернулся на живот и начал подниматься, когда сзади послышался сдавленный стон его соседа. Воспитатель на скорости впечатал подростка в стену так, что с неё посыпались мелкие крошки штукатурки и выцветшей зелёной краски. Маг воды, опасаясь, что он окажется следующим в очереди, выполз на тёмную лестницу, распахнув дверь так сильно, что та едва не отскочила обратно в него, и припустил во весь дух. Под ногами замелькал полированный бетон. Перемахнув несколько последних ступеней, юнец бросился в коридор. Без света он казался ещё длиннее обычного, и в его конце пробираться пришлось уже почти на ощупь. Отыскав нужную ручку, Рю немедленно её повернул. Раздался щелчок, однако дверь не открылась. В этот момент сироту объял настоящий ужас. Дверь была заперта. От длинной узкой тумбочки, на которой стоял спасительный аппарат, его отделял всего каких-то пара метров. В голове беспорядочно роились мысли, но ни одна из них не предлагала способов преодолеть неожиданно возникшее препятствие. В книгах и фильмах бравые полицейские одним ударом ноги вышибали любые замки, вот только у парня на такое не хватило бы никаких сил. И тут он вспомнил, что с этой дверью всегда были проблемы, она всё время открывалась с трудом. Секундная растерянность прошла, и юнец сперва потянул ручку на себя до нового щелчка, а затем вновь повернул. Яркий свет ударил по глазам, едва включилась лампочка под потолком, и сразу же потускнел. Пальцы дрожали от напряжения и с трудом попадали в прорези на круглом диске. Нужно было молиться всем возможным Духам, чтобы Ичиро снял трубку. — Проснись, проснись, проснись! — судорожно бормотал подросток в микрофон. Секунды тянулись неимоверно долго, и он мог поклясться, что прошло несколько минут, прежде чем на том конце провода в одноэтажном доме на краю пустыря человек добрался до источника звонка. Говорил Рю сбивчиво, быстро, боясь упустить каждую секунду. Этажом выше выл Кайто. Чуть не уронив трубку, юнец бросился к лестнице, но тут же развернулся, едва не поскользнувшись, и побежал ко входной двери, чтобы отпереть засов. Наверх сирота просто летел. На миг его взгляд выцепил, как уже покрасневший и с подтекавшей кровью нос мага огня снова резко ударился о пол. Гу повалил парня на живот и, держа за голову, бил ею по кафелю. Рю всем своим весом навалился на мужчину и толкнул его изо всех сил. Воспитатель оторопел, однако юнец и сообразить ничего не успел, как в скулу ударил кулак, мгновения назад крепко державший длинные чёрные копны соседа. — Получай, шпала! — неразборчиво прорычал Гу вперемешку с отборными ругательствами, когда в живот подростка влетело его колено. Тот согнулся от боли, но всё равно попытался ударить противника правой рукой наотмашь. И тут же за это поплатился. Пол ушёл из-под ног, затылок стукнулся о деревянные перила, а перед глазами замелькала зелень стен и рябь металлических прутьев ограждения. — Я сейчас тебе покажу, что здесь раньше делали с теми, кто поднимал руку на воспитателя! — с каждым словом в голосе мужчины всё явственнее ощущалась жгучая детская обида маленького человека, наделённого безграничной в собственных глазах властью С каждым словом разум Рю мутнел всё сильнее. Распластавшись на промежуточной площадке лестницы, парень безучастно уставился вверх на испещрённый трещинками посеревший потолок. В ушах стоял звон. Звон этот заглушал всё, даже собственные мысли в голове. Взамен он пробуждал очень давнее и очень страшное ощущение. Перед глазами заметалась тень, они начали слезиться от едкого дыма. — Простите меня, простите! — доносились до Рю истошные вопли отца, хватавшегося то за его правую руку, то гладившего по голове бездыханное тело матери, лежавшей на руке левой. — Духов ради, простите! Норен Хаяши слабел с каждой секундой. Он не сумел защитить свою семью, он испугался своей силы и не нашёл в себе мужества её применить. Слабость духа убила Акему. Но Рю ещё дышал. Мужчина ощущал, как бешено колотилось сердце в груди ребёнка. Не всё было потеряно. Собрав остаток всего, что держало его в сознании, Норен окровавленными пальцами убрал прямую прядь каштановых волос и прильнул к уху сына. — Рю… Ты… Маг крови… Голова мужчины рухнула на пол. Вдох, выдох и тишина… Гробовая тишина. Тишина наполняла и коридоры приюта. В голове подростка всё плыло. Он почти ничего не видел, не слышал и не чувствовал. Только мысли сменяли друг друга, сталкивались, путались, слипались в один большой ком. «Магия крови — это единственный подвид магии воды Ты слышал это, Кайто? Всего один! А как же лёд? Считается, что она подвластна только самым опытным магам Если это та же вода, чего там тогда сложного? И только в полнолуние А её того, на себе применять можно? Жертвы часто описывали свои ощущения как „пугающие и болезненные“ Эх, вот был бы я магом крови, из комнаты Мейли не вылезал! Стараниями Катары запрещена на землях всех четырёх народов Катамаран Катара, дочь Хакоды Какие всё-таки бестолковые у вас в Племенах Воды имена дают! Наказания от пожизненного заключения до смертной казни Ничего себе! С этого бы и начинал!» Рука воспитателя снова схватила сироту за майку и начала поднимать с холодной плитки. Парень никак не реагировал. Мужчина замахнулся и почти попал по юнцу, но вдруг дёрнулся и замер, сам не зная, отчего. А Рю знал. Его правая рука вжималась в грудь воспитателя. Под бурой полосатой тканью рубашки билось сердце. Билось оно неровно, словно его сдавливали тисками. Конечности почти не слушались Гу, но он не падал, удерживавшись на ногах неведомой силой. Подросток поднял взгляд, глаза его были налиты кровью, а лицо исказилось гримасой злобы и ненависти. Он отвёл руку назад, тело подалось вслед за ней, а затем полетело вверх по лестнице до самой стены, когда Рю изо всех сил выбросил руку вперёд. Кирпичная перегородка выдержала и этот удар. Ладонь парня и всё вплоть до локтя и выше горело изнутри, по спине бежали мурашки, а макушка ощущала странное тепло, будто нагретая лучами солнца. «Солнцем» глубокой ночи была полная луна. Её свет пробивался сквозь набранный из разноцветных стёкол большой витраж, за которым скрывалось окно. Он ласкал плечи с выпиравшими ключицами, тёмные отросшие волосы с неизменно торчавшим хохолком, дрожавшую от напряжения правую руку, на которой вздулись вены. Луна питала силу Рю, а сила питала эмоции. Воспитатель, почувствовав, что снова мог двигаться, с большим трудом начал подниматься. Однако удар носком ботинка по животу вернул его обратно на пол. Пальцы юнца впились в плечо противника и одним движением перевернули его на спину. Колени упёрлись в грудь, а кулак начал беспорядочно сыпать ударами по лицу Гу, то плашмя, то костяшками, и на каждый удар Рю рычал всё громче, а бил всё сильнее. Мужчина пытался дотянуться до подростка, но тело всё ещё немело после столкновения со стеной. В какой-то момент ему почти удалось вцепиться в щеку парня, однако вся рука вдруг рухнула обратно на пол. — Я тебе сейчас все пальцы выверну наизнанку! — прошипел сирота, вдавливая конечность в кафель, теперь уже не касаясь её ладонью. — Рю… — тихий голос за спиной заставил его вздрогнуть После этого оклика подросток словно очнулся и обернулся, глядя на Ичиро испуганными глазами. Тот был напуган не меньше и молчал. На юнца таращились вообще все, он устроил расправу прямо посреди тех, кто выбежал посмотреть на драку. И все молчали. В коридоре воцарилась абсолютная тишина, слышалось только потрескивание лампочек в светильниках да скулёж Кайто, уползшего в пылу чужой борьбы в свою комнату. — Держи мага крови! — вдруг завопил Фэнну, показывая на парня пальцем. В этот момент всё и вся разом пришло в движение. Фэнну полез ловить Рю, Гу наконец изловчился и ударил подростка прямо в глаз, а Ичиро бросился на его защиту. Отшатнувшийся юнец упал на спину, тут же вскочил и попятился назад как таракан. — Не трогай его! — два воспитателя сцепились в схватке, пока третий вновь начал пытаться встать на ноги, дабы добраться до сироты. Ичиро не мог одновременно удержать двоих, и потому нарочно споткнулся о Гу, чтобы, падая, заодно свалить с ног и его приятеля. Рю же безуспешно ломился к себе, теряя драгоценные секунды. Он не знал, что Кайто держал её изнутри, боясь снова попасть под горячую руку. Воспитатель с разбитым лицом мог настигнуть мага воды в любой момент, поэтому он подбежал к соседней комнате, где никто пока не прятался, и уже сам подпёр створку креслом так, чтобы её нельзя было открыть снаружи. В коридоре стоял гул, в котором смешалась пьяная брань и детские возгласы. Кто-то подскочил к двери и начал неистово в неё барабанить. Голос Шуана ломался и звучал неприятно, но ещё хуже ушам становилось, когда он начинал смеяться. Младший брат вторил ему, восторженно пища от радости. Для них это было всего лишь продолжение застолья, уникальное и удивительное развлечение. Весь приют желал посмотреть, чего такого натворил Рю, желал подразнить и потыкать палкой, и от последнего их отделяло только отсутствие этой самой палки под рукой. — «Рю, это Ичиро, — послышался утопавший в гоготе и ругани, дрожавший от напряжения, но всё ещё спокойный голос единственного в тот момент друга поблизости. — Пожалуйста, не бойся. Всё будет хорошо, я не дам тебя в обиду никому из этих людей». — Что я натворил… Кто я, нет, что я такое? — громко бормотал подросток, спрашивая не то у воспитателя, не то у самого себя. — «Я… Я обещаю, что мы со всем разберёмся. Только прошу, не делай никаких глупостей. Я попробую успокоить… Ну, ты понял». — «Кого это ты там успокаивать собрался, а? — в разговор влез Фэнну. — Вешать его надо!» — «Ты свихнулся? Да он же ребёнок ещё!» — «Он и убить может! Ты на Гу посмотри, живого места нет!» — «Только попробуй пальцем его тронуть!» — в голосе Ичиро чувствовалась вся серьёзность намерений защищать юнца. — «Ла-а-адно, пускай живёт твой страусожеребёнок, — протяжно ответил парень, в котором затем неожиданно проснулась самая настоящая животная ненависть. — Но вот рука у него явно лишняя!» Сам Рю в этот момент был ни жив, ни мёртв, меньше всего в тот момент ему хотелось попасть в руки людей, внезапно оказавшихся готовыми растерзать его прямо на месте. А Фэнну всё не унимался, предлагая всё новые и новые способы покалечить и без того покалеченного сироту «в назидание». До парня то и дело доносились улюлюканья Шуана и Тао, упражнявшихся в воображаемой жестокости. Они оба были далеки от осознания всей серьёзности происходящего и собственных слов, один из-за малого возраста, другой из-за опьянения, но от каждого слова у мага воды кровь стыла в жилах. Рука ныла так, будто Рю одной правой тягал тяжести в половину своего веса. Вдруг за дверью послышался разъярённый рёв. Юнец прямо ощутил, как тяжёлая туша Гу, которого подначивал его приятель, навалилась на Ичиро, пытаясь отпихнуть мужчину от входа в комнату. В какой-то момент раздался глухой звук, и кто-то рухнул на пол. В следующую секунду дверь задрожала от града ударов по ней. — «Открывай! Некому тебя теперь отмазывать! Открывай по-хорошему, иначе живым точно не уйдёшь!» — из Фэнну вышел бы отличный солдат, не окажись в нём такой кровожадности, которая, вероятно, и стала причиной замены воинской повинности на гражданскую. Кресло не могло долго удерживать ломившихся в комнату воспитателей, и Рю стоило придумать способ выбраться из неё. Когда-то в ней было целых два окна, но ближайшее к коридору заложили кирпичом задолго до появления парня в приюте. Оно нечасто открывалось, и потому его створки распахивались с большим трудом и скрипом, который только сильнее дразнил Гу и Фэнну, чьи голоса стали ещё громче и грознее. Перегнувшись через край, маг воды сразу понял, что падать было слишком высоко. Немного ниже на стене находился широкий с виду кирпичный карниз, накрытый сверху мокрыми ещё длинными стальными полосами. По нему можно было перебраться на лестницу от входа в коридор второго этажа до самой земли. Сев на край подоконника и свесив ноги, юнец осторожно сползал вниз, пока носки его ботинок не коснулись поблёскивавшего в лунном свете металла. Рю просчитался, по карнизу пройти было возможно, лишь плотно прижавшись к шершавой стене. Медленно совершая маленькие приставные шажки, сирота двинулся в сторону спасительной лестницы. С каждым разом он становился всё увереннее, а шаги — всё шире. За две минуты подросток прошёл почти весь путь, перила уже оказались на расстоянии вытянутой руки, когда раздался скрежет плохо прибитой жестянки. Из-под правой ноги неожиданно ушла опора, парень потерял равновесие и начал падать вниз вслед за железкой. В последний момент он ухватился за прутья ограды, издав сдавленный крик. Юнец изо всех сил сжимал кисть в кулак, чувствуя, как медленно разжимались его пальцы, а единственная рука словно грозилась оторваться, не выдержав веса тела. Сироте нужно было во что бы то ни стало взобраться на площадку. Рю вскинул вверх деревянную левую конечность. Она безжизненно болталась, удерживаемая в одном и том же положении внутренними пружинками. Внутри каждого фрагмента плескалась вода, изредка напоминавшая о себе бульканьем. Парень запрокинул голову назад и посмотрел на круглую как фарфоровое блюдце луну. Минуту назад он был готов проклинать тот миг, когда она возникла на горизонте, однако теперь все его надежды были только на неё. — Помоги… — произнёс подросток, стиснув зубы. Он уставился на протез. Вода всегда была внутри него, и была там неспроста. Сирота читал, слышал, помнил и просто откуда-то знал, что жили на свете такие маги, которые подчиняли себе стихию силой то ли разума, то ли обрубленной конечности. Они тратили на это много времени, постоянно совершенствовали свои техники и добивались уникального и непревзойдённого мастерства. А Рю всего лишь надо было заставить зашевелиться несколько металлических ампул с жидкостью. Парень глубоко вдохнул и закрыл глаза, стараясь мысленно ощутить всё то, что осталось от живой левой руки. Он задышал сильнее, чаще, злее, сердясь на самого себя, и эту злость пытался выбросить кулаком не существовавшей конечности, чтобы нащупать её ударом ту воду, что скрывалась внутри красного дерева. Голова начала кружиться, но юнец не останавливался. Сила полной луны раскрыла перед ним кровь внутри тела, значит и обычную воду юнец мог и должен был покорить. На его лбу выступил пот, сознание всё сильнее погружалось во мглу, но вместе с тем в нём стали проявляться смутные очертания маленьких капель и шариков покрупнее. С последним выдохом Рю представил, что толкнул их вверх, и вдруг почувствовал, как натянулись ремни, державшие протез на его плече. И в этот самый миг он сжал мысленный кулак. Боль в правой руке ослабела, и подросток рискнул открыть глаза. Деревянная кисть крепко держалась за тот же прут, что и живая. Подросток облегчённо выдохнул, и затем медленно перебрался на другую сторону площадки и начал раскачиваться вперёд и назад. Делал он это до тех пор, пока не смог зацепиться ногой за наклонную балку лестницы. — Вот ты где! — в окне неожиданно возник Фэнну. — Сбежать вздумал? От нас не уйдёшь! До этого момента Рю не задумывался о том, что он будет делать дальше, но теперь счёт пошёл на секунды. Юнец поднялся на ноги с внешней стороны спуска, перелез через перила и спустился по лестнице. На земле он вдруг растерялся, не зная, в какую сторону было лучше бежать, однако выскочивший из-за угла Гу подсказал единственно верный путь — через скрытую в кустах дыру в сетчатом заборе. Искать помощи или убежища у жителей окрестных домов глубокой ночью было бессмысленно, оставалось только уходить в сторону поросшего высокой травой луга позади здания приюта. Луна ярко освещала округу, и парню не надо было пробираться на ощупь. Однако с первым же шагом в заросли он по щиколотку провалился в воду. После дождя вся местность превратилась в одно большое болото. Один воспитатель шёл по пятам, до подростка доносились крики второго, сирота перескакивал с одной кочки на другую, постоянно соскальзывая и с трудом удерживая равновесие. За спиной шуршала осока, под ногами плескалась вода, а брань Гу неумолимо приближалась, подстёгивая Рю, который всё меньше глядел под ноги. И именно в этот момент у него на пути возникла торчавшая из травы коряга. Зацепившись за неё, юнец растянулся прямо в большой луже. Он вскочил почти сразу, отплёвываясь от затхлой воды и стирая с лица приставшую грязь и зелень, а затем замер и прислушался. Парня окружали только сверчки и редкие лягушки. Воспитателей не было ни видно, ни слышно. Вот только он очень сильно ошибался. Неожиданный толчок в спину сбил его с ног, и подросток снова угодил в самую тину. Сирота пытался встать, но шершавая кисть, вдруг охватившая шею сзади, крепко удерживала его голову под водой. — Это тебе за разбитый нос, — злобно рычал Гу, подняв голову юнца, а затем продолжил топить его. — А ещё за Мейли! И… И за всё «хорошее»! Рю шарил левой рукой везде, куда мог дотянуться, пытался нащупать ею опору или что-то твёрдое, что-то мягкое, что угодно, лишь бы выбраться из смертельной ловушки, но хватка становилась только крепче. — Гу-у-у, да брось ты это дело, не пристало магу воды в луже тонуть! Фэнну звучал как-то совсем иначе. В каждом слове воспитателя чувствовалось его ощущение самого себя хозяином положения. Посреди луга с травой в человеческий рост парня стесняли лишь рамки рассудка. И с этим рассудком явно было что-то не так. — Прояви хоть каплю милосердия, на нашем дорогом Рю жизнь и без того вдоволь отыгралась. Неожиданное напускное благородие сбило с толку Гу, но своего подельника он послушал. — Ты, наверное, даже не представляешь, как сильно у меня чешутся руки свернуть тебе шею, — Фэнну наклонился к сироте, жадно вдыхавшему воздух. — Да вот незадача: нельзя. Нет такой случайности, которой это можно было бы объяснить. — Ты больной! Тебя лечить надо! — А тебя — в тюрьме сгноить. Понимаешь ли, Рю, мир считает таких как ты гораздо опаснее таких как я. По мне всего лишь лечебница плачет, а по тебе… — воспитатель так сильно приблизился к Рю, что тот ощутил его дыхание на своей щеке. — Люди будут требовать твоей смерти. И даже сотни и тысячи твоих Ичиро тебя от этой участи не спасут. — Чего ты от меня хочешь?! — вкрадчивый голос, почти сходивший на шёпот, пугал и сводил сироту с ума. — Я? — удивлённо спросил парень, распрямившись. — Мне от тебя ничего не надо, я законопослушный гражданин! Мой долг — передать тебя в руки полиции, но… Рю до этого момента казалось, что такое случалось только в книгах. Фэнну говорил так, будто собирался предложить магу воды какую-то криминальную авантюру. И он готовился сразу же сказать своё твёрдое «нет». — Но я не могу оставить тебя во всеоружии. Гу, — воспитатель обратился к мужчине. — Сломай ему руку. — Чего? — тот ещё не проявлял признаков сумасшествия, и потому спешил исполнять волю приятеля. — Зачем мне это делать? Фэнну, вытянувший руку Рю вбок и положивший её ладонью на ближайшую кочку, поднял вопросительный взгляд. — Минуту назад ты пытался его утопить, а теперь тебя смущают мои слова? — Фэн, я уже не настолько пьян, чтобы не задумываться о последствиях своих поступков. — Тогда задумайся о том, что случится в ту секунду, когда он на ноги встанет! — парень вдруг повысил голос. — Оглянуться не успеешь, как через половину этого болота полетишь, а из меня журавлика бумажного сложит! Последние слова Фэнну сопроводил нервным смешком, а затем и бестолковой улыбкой. Ему явно понравилось, как это расписало его больное воображение. — Сам делай, если так сильно надо! — С радостью, — протяжно ответил приятель Гу, оскалив зубы, и всучил ему запястье Рю. Сирота не на шутку перепугался и задёргался, пытаясь вырваться из лап мужчины. Он попытался громко закричать в надежде привлечь хоть чьё-то внимание, но Гу тут же снова опустил его голову под воду. — Близко не суйся! — только и успел услышать юнец. Руку пронзила острейшая боль. Подросток инстинктивно глубоко вдохнул и тут же начал захлёбываться. Воспитатель сперва не обратил на это внимания, однако затем увидел, как зашевелилась сломанная рука. Он ничего не успел сообразить, потому что в следующее мгновение его неожиданно отбросило назад взявшейся из ниоткуда волной. Фэнну вскрикнул, когда над ним просвистела длинная тонкая ледяная пика, в его голосе смешался испуг и удивление. Гу моргнул всего лишь один раз, но этого оказалось достаточно, чтобы внезапно обнаружить вторую такую же в животе своего приятеля. Чуть выше в тело вонзилась третья, вонзилась прямо у него на глазах. Теперь взгляд Фэнну был полон ужаса. Мужчина повернулся туда, куда тот был направлен и вдруг сам уже ощутил, как по спине пробежал холодок. Рю стоял во весь рост, сломанная рука двигалась как целая, оставаясь при этом неестественно выгнутой, а из глаз бил яркий белый свет. Ещё одно копьё изо льда воткнулось прямо в шею Фэнну, и тут же начало краснеть. Парень пошатнулся и рухнул замертво. Гу не был человеком большого ума, но до него сразу всё дошло. Голова додумалась броситься в ноги к Аватару, однако тело уже бросилось наутёк. Мужчина не успел сделать и нескольких шагов, когда его накрыла масса воды, поднятой вмиг с земли. Он пытался выбраться, но жидкость давила со всех сторон так, что любое движение требовало больших усилий. Запасы воздуха стремительно подходили к концу, борьба за жизнь становилась всё ожесточённее, тина лезла в уши, в глаза, нос и рот, однако уже совсем скоро Гу перестал дёргаться. Вода с шумом обрушилась во все стороны, и юнец, с трудом удержавшись на ногах, упал на спину без сознания. Осока, до этого колыхавшаяся на ветру, вдруг замерла, и на лугу стало очень тихо. Казалось, вместе с ней остановилось и само время. В траве мелькнуло едва видимое свечение. Заросли беззвучно раздвинула длинная конечность, покрытая чёрно-белой грубой кожей, и столь же беззвучно скользнула в воду. На остывавшие тела легла блёклая тень, сквозь которую просвечивала луна. Крупное и высокое существо передвигалось на четырёх лапах, его голова почти полностью была утоплена в туловище, а на нём самом то и дело вспыхивали синеватые огоньки. Гу смотрел на него безжизненным взглядом зелёных глаз. Воспитатель часто рассказывал, что на луг сиротам запрещали выходить из-за того, что его считали своим домом духи, и что в первые месяцы после открытия приюта они даже утащили одного из его знакомых, которого после долго искали, но так и не нашли. Мужчине, впрочем, никто не верил, считая, что у тринадцатилетнего Гу просто разыгралось воображение, а Линг, работавшая здесь с первого дня, на все расспросы всегда давала один и тот же сухой ответ про скрывавшиеся в зарослях топи. Они оба оказались правы, однако воспитатель уже ничего не мог никому рассказать. Дух остановился возле Рю, плававшего на поверхности лужи лицом вверх. Он неспешно и внимательно изучал юнца с прерывистым дыханием и сломанной точным ударом ноги рукой, огоньки на чёрной коже мерцали сильнее прежнего. Из тени длинных передних конечностей показались две поменьше, похожие на обычные человеческие, только пластичнее. Они мягко обвили тело и подняли его из воды. Он застонал от боли, но в сознание не пришёл. Существо, не издав за всё время ни единого звука, бесшумно двинулось с подростком на руках всё дальше в глубины зарослей, согреваемых теплом полной луны.