Легенда о Рю Книга первая 乌 «Тьма» Глава тринадцатая «Один-один»
Лес мелькал за окном, на скорости в семьдесят миль в час сливаясь в единую тёмно-зелёную массу. Время от времени она неожиданно обрывалась, открывая взору бескрайние поля или сверкающую водную гладь какой-нибудь реки. Поезд проносился мимо сельских красот, разменивая телеграфные столбы так же быстро, как и особо любвеобильные особы своих воздыхателей. Чуть менее двух десятков человек наслаждались всеми преимуществами обслуживания, положенного пассажирам купейного вагона. Многие или спали, или читали, коротая время, ведь путь предстоял неблизкий, а мчаться быстрее положенного позволительно было лишь поездам, приписанным к известному в очень широких кругах Третьему отделению Республиканской канцелярии. Именно её агентов в простонародье звали «буджинвунами». Для этих «особых лиц» писан был лишь один закон: «Что не запрещено, то разрешено». Разгонять свои многотонные машины до сотни и выше — в том числе. — Что-то ты зачастил в Таку. Третий раз за последние полгода, — задумчиво произнёс мужчина лет восьмидесяти, изучая длинную и неимоверно скучную статью какого-то известного экономиста. — Сначала Мао от дел отрывал, теперь вот, за меня взялся. — Я никого ни от чего не отрывал. Это было её личное желание. — Пускай. Но на будущее: я крайне редко бываю свободен. Сегодня тебе просто повезло. — Это очень важно, — ответил его юный собеседник, по привычке скупо жестикулируя. — И не в самом Таку-то дело. Мне просто необходимо твоё присутствие. — Ладно, важно так важно. Только читать не мешай. Парень устало вздохнул и облокотился на маленький столик, положив левую руку, сокрытую в белой тканевой перчатке, под подбородок. Он не спал уже вторые сутки. И ещё столько же наверняка не сможет. Слишком много в его жизни вновь резко переменилось. Хаятэ… Его больше нет. Совсем. Старший сам не свой. Не ест, не пьёт. До сих пор ни слова не проронил. А раньше, бывало, без умолку болтал. Но не одни мысли об умершем ребёнке занимали его воспалённое сознание. И едва ли они хоть на треть являлись причиной нынешнего потерянного состояния, что Рю так тщательно скрывал от окружающих. Торможение и остановка поезда выдернула парня из полусонного состояния. Первые пару секунд он никак не мог сообразить, куда же вдруг ломанулась вся толпа за стенками купе, но потом, вняв ей, тоже подорвался с бордового велюрового сидения, растормошил Золта, чересчур увлёкшегося чтением, и вместе они влились в людской поток, рвавшийся наружу. Привокзальная площадь, за шестьдесят пять лет существования так и не получившая нормального названия, была привычно полна народу: тут кольцевались сразу три маршрута сатотролла и столько же — трамвая, транзитом шёл четвёртый, десятки городских и междугородних сатобусов наводняли стоянки по обеим сторонам большого асфальтированного пространства, в центре которого сиротливо и отчуждённо стоял на бетонной скале бронзовый исследователь-первопроходец со свитой из семи запылённых клумб. Воздвигнутый в день пятидесятилетия возрождённого города, он стал одним из многочисленных его символов наряду с Чёрным и Белым драконом и двуглавой сопкой Двух Братьев. — Кто это? — кивнул Золт сторону статуи, пока маг воды высматривал нужный им маршрут общественного транспорта. — Что-то нигде не вижу ни одной надписи. — Курьёз на курьёзе, — Рю вкратце рассказал историю этого памятника. — В итоге возник растиражированный миф, будто он и основал этот древний город несколько сотен лет назад, назвав собственным именем. Вот только ничего он не основывал и даже в окрестностях здесь никогда не бывал, а название поселению выбирали совсем другие люди. — Вот это да, — спросил старик, пару раз обойдя изваяние. — Куда ни сунься, что ни спроси — всё знаешь. Очень похвально. — А с чего бы мне это не знать? Я ведь отсюда родом. — Вот как, — задумался собеседник. — Кажется, я догадываюсь, почему мы здесь. Родителей навещаешь? — Ну, — парень помрачнел и быстро отвернулся. — Можно и так сказать. Два трамвайных вагона чёрного цвета, сцепленных в поезд, мчались по широкому зелёному бульвару на запад, в сторону реки. А затем неожиданно свернули влево и резво начали взбираться на высокий холм, по которому пролегала одна из трёх главных улиц города. Замерев на самом его гребне, они распахнули две пары своих узких ширмовых дверей с узкими вертикальными окошками и высыпали десятки спешивших на работу людей прямо на середину проезжей части, к великому неудовольствию водителей сатомобилей. Далее предстояло пройти пешком немногим более половины мили, буквально десять-пятнадцать минут спокойным прогулочным шагом. И вот взору открылся маленький двухэтажный кирпичный дом с оштукатуренным фасадом светло-жёлтого и белого цветов с заросшим бурьяном двором и цветущим полувысохшим прудом возле северной стены у подножия склона. Рю в который раз ощутил, как у него сжалось сердце. Непросто было находиться там, куда он вновь и вновь возвращался в своих кошмарах. Тех самых, что и три года назад, только ещё более страшных и ещё менее отличимых от реальности. И не было от них спасения: пока он не сможет понять, разгадать, уловить их тайный смысл — они будут преследовать его до скончания времён. Входная дверь изобиловала остатками всевозможных бумажных полицейских пломб, заменённых в какой-то давний момент на парочку более надёжных свинцовых с символикой Третьего отделения… Вот только даже они, по-видимому, проглядели момент, когда насквозь проржавевшие петли деревянной дворовой двери на первый этаж здания лопнули, и теперь любой знавший человек мог преспокойно её открыть. К счастью, лишних людей среди этих знавших не было. По-юношески резвый летний ветер, ворвавшийся в проём, поднял с пола клубы трёхмесячной пыли и разнёс их по всему помещению. Они оседали везде: на деревянной полу, стенах, оклеенных желтоватыми бумажными обоями с розовыми цветами, на наростах другой пыли. И на двух неожиданных гостях этого опустевшего семейного гнезда тоже. Золт поморщился, шмыгнул носом и, достав из кармана брюк большой серый платок, вышел обратно на улицу — ещё не хватало ему тут расчихаться на ровном месте. Его спутник прошёл вглубь помещения. Света в здании, разумеется, не было. Но Рю это совершенно не интересовало, он вновь оказался дома, и ничего другого парню не было нужно. Справа располагалась комната, некогда являвшей собой детскую. Она и сейчас ей осталась, но обживать её больше некому. Парень хорошо помнил, какой красивый вид на бульвар открывался из её окон. Он прошёл дальше по коридору. Деревянный пол поскрипывал даже под самым лёгким шагом. В самом конце правой стены была дверь с художественно неровными стёклами. Сквозь них кухня выглядела ещё печальнее обычного. Свернув влево, парень остановил свой взгляд на распахнутых двойных дверях в столовую, пустую и полутёмную, а затем быстрым шагом вышел в переднюю к лестнице на второй этаж. Лучик света узкой полосой лежал на толстом выцветшем ковре. Ставни на окнах были закрыты настежь, тоже опечатаны, большой витраж входной двери, набранный такими же мелкими прямоугольными стёклышками также был заколочен досками — от случайных и неслучайных хулиганов. Добротные каменные ступени на тонких чугунных балках вели выше, к небольшой библиотеке и родительской спальне. Дверь была тихонько распахнулась. Привычные окна с вездесущим витражом вверху дополнялись выходом на длинный узкий деревянный балкончик с красивыми решётчатыми квадратными перилами. На нём так приятно было сидеть летом, нежась под жарким солнцем и попивая прохладный персиковый сок… Когда Золт, пересилив и преодолев все пылевые невзгоды, наконец добрался до этой комнаты, Рю там уже не было. Тот ушёл чуть дальше, до дальней правой стены, пройдя в последнее помещение покинутого дома. Рабочий кабинет его отца. Под единственным окном стоял потрёпанный временем стол с резными ножками и массой разномастных ящичков. А прямо напротив, на приятных на ощупь деревянных панелях, разместилась вертикальная картина. Холодные мрачные воды океана контрастировали с кристально белыми снегами Северного полюса. Маленький кусочек родины, вернуться на которую Розра Хаяши отчего-то совсем не стремился. Когда прошлой зимой шесть рукопожатий криминальной среды привели его сына к таинственному мастеру магии крови, тот и подумать не мог, как много всего он не знал о жизни самого родного человека на свете. Тарлок. Нет, это не имя мастера. Это настоящее имя отца. Но и мастеру было о чём поведать. О нём самом, о его прошлом, об их прошлом. Старом. И новом тоже. Мастера тоже когда-то звали иначе. Ноатак. Многое они прошли вместе с тех пор, как оборвался их видимый след. Подумать только, какая хитроумная комбинация и череда неслучайных событий этому предшествовала! Такое, пожалуй, действительно было под силу только тому самому гениальному стратегу, почти установившему единоличную власть в Объединённой Республике Наций. А именно: сымитировать собственную смерть! Возможно, лишь стараниями старшего брата не покончив с собой по-настоящему! Отправиться с ним в мир Духов на поиски полумифической Матери Лиц, в стремлении обрести новую личность, свободную от тяжкого прошлого родословной! При этом успевая вести подробнейшие дневники о прошлом, настоящем и полном надежд будущем! Чтобы потом отдать их на хранение последнему живому родственнику, в последний момент передумавшему расставаться с увлекательными воспоминаниями о былых приключениях! И вот, после всего этого, на пороге очередного прибежища Ноатака вдруг возникает его племянник, которого он видел лишь на фотокарточках и который скончался в больнице после покушения на его отца ещё семь лет назад! С благой вестью, что, скорее всего, младший племянник тоже где-то вполне жив-здоров и тоже потенциальный дневной маг крови! Чудеса, да и только! Впрочем, как бы то ни было, теперь Рю знал о своём отце всё. Знал, на что тот пошёл, лишь бы только сбросить мрачное бремя потомка легендарного Якона. И после такого совсем не стоило задерживать «дружеский» визит господину Акагава с целью выразить глубочайшую благодарность его сыну, так удачно обронившему свой бумажник. Посмотреть им обоим в глаза, и, не найдя в них и капли сожаления, прикончить всё это поганое семейство. За отца, за мать. И за Хаятэ… Убить их всех! До единого! — Хейсе, — мага воды неожиданно окликнул Золт. — С тобой всё в порядке? С кем это ты тут драться собрался? Спокойный размеренный голос старика унял гнев, накрывший его подопечного с головой. Рю вздрогнул. Эта внезапная вспышка ярости показалась ему слишком странной, словно навеянной откуда-то извне. Однако прежде, чем он успел что-либо сообразить, немаг продолжил: — Меч-то свой убери. А то ещё ненароком попадёшь по чему-нибудь. Или кому-нибудь. Мне вот помирать пока совсем не хочется. Действительно, протез сжимал рукоять раскрытого клинка. Как парень мог этого не заметить? Юнец заметался по комнате, словно пытаясь найти ответы на сотни вопросов, вмиг забивших его голову. — Эй, ты чего? Хейсе? Что происходит? — мужчина был крайне удивлён столь сильной растерянности прежде холодного и расчётливого подростка. — Да что с тобой не так? — Всё! Всё со мной не так! — вскричал сирота, продолжая носиться туда-сюда. — Сядь! Тот вдруг остановился, застигнутый врасплох этим возгласом. — Сядь, кому сказал! — повторно рявкнул Золт, будто приказывая. — И объясни, чего ты мечешься как угорелый? Хотя, знаешь что? Идём-ка на улицу. Душно тут. Дышать совсем нечем. Хейсе, молча повиновавшись, вышел в коридор, продолжая время от времени дёргать поникшей головой. — Ты так из-за Хаятэ переживаешь? — Давай, ещё напомни, как этот выродок забил его до смерти! Мне и без этого сейчас хуже некуда! — на счастье Рю, улица в этот знойный полдень пустовала, и едва ли кто слышал его неистовый крик, от которого задрожали стёкла в окнах. — Тогда… Если не он, то… Что? Я… Я не понимаю. Парень тяжко вздохнул. Держать всё в себе он уже не мог, да и вряд ли хотел. В одиночку ему точно не справиться ни со своей тяжкой ношей, ни с грядущим возмездием. — Ты вот спрашивал, навещаю ли я сейчас своих родителей. Нет. Никого я не навещаю. Некого мне навещать! Восемь лет назад прямо из своего дома ночью был похищен Розра Хаяши, известный журналист, вместе со своей женой и старшим сыном. Того звали Рю, ему только-только пошёл двенадцатый год. Их последним пристанищем стал какой-то заброшенный склад на городской окраине. Отца просто зарезали. Взрыв гранаты стоил жизни матери, а ребёнок, к руке которого эту смертоносную банку и привязали, выжил лишь чудом. Но, поверь, уж лучше бы нет! Выжил, чтобы страдать! И морально, и физически. Круглый сирота. Инвалид однорукий. Так и гнил бы дальше в своём приюте, не открыв в себе дар магии крови. — Крови? — переспросил Золт в недоумении. — Крови! Потому что Рю Розра Хаяши — это Я! Я! Это мои родители были! Это я остался без левой руки! Это я теперь вынужден ходить с этой никчёмной жестянкой! Я! Парень закрыл лицо ладонями и, облокотившись на кирпичную стену, неожиданно всхлипнул. Старик же молчал. Просто не знал, как отреагировать на это спонтанное признание подростка, о котором он прежде не знал ничего, кроме странного прозвища. — Мне… Очень жаль, что… Так получилось… Ты уж прости, я несколько погорячился. — Был бы ты ещё хоть в чём-то виноват. Улица, и до этого будучи непривычно тихой, замолкла окончательно. Лишь ветер иногда посвистывал в щелях запертых ставень. — Золт, — немного успокоившись, произнёс юнец. — Я попросил тебя поехать со мной потому, что мне нужен твой совет. Я никому из «Пурпурных Драконов» не доверяю больше, чем тебе, и никто из них и близко по опыту рядом с тобой не стоит. И свою последнюю тайну я доверяю только тебе. — Хорошо. Я внимательно тебя слушаю. — Помнишь, чем закончилось то расследование гибели моего отца? Восемь лет назад? — Восемь? Нет. Не помню. Вообще ничего раньше последней пятилетки. Рассказывал же, как мне кто-то очень сильно по голове заехал? Кто-то, кажись, по имени Шин? — Да. Рассказывал… — Так чем же? Нашли виновника? — Ха! Конечно же нет! «Никто ничего не видел, никто ничего не слышал»! Ни одного свидетеля. Во-об-ще. Ну и, наша бравая полиция, как полагается в таких грязных делах, прекратило следствие. «За неимением улик», — парень зачем-то поднял с земли маленький сучок, сбитый порывом ветра прямо ему под ноги. — Полагаю, теперь ты хочешь лично заняться поиском убийцы, взяв меня с собой в качестве помощника? — Нет. Искать никого не надо. Уже нашёл. Охэ Акагава. — Тот, что Сато? — немаг чувствовал здесь какой-то подвох. — Ты уверен? С каких пор ты вообще заделался детективом, в одиночку раскрывающим старые дела? — Кое-кто подсказал. А уж он-то точно знает. — Ладно, допустим, что всё тобой сказанное — чистейшей воды правда. Каковы твои дальнейшие действия? — А сам как думаешь? — эти слова Рю произнёс единовременно с треском ломающейся ветки в его металлической руке.***
«Аллювий — есть осадочные отложения рыхлых горных пород в руслах рек, на поймах и старицах. В горных реках аллювий грубообломочный — валуны, галька, гравий, крупнозернистые пески. В равнинных — чаще всего пески разной крупности, а в старицах…» Да какая разница, что там в этих старицах? Что илы, что глины — про это одинаково неинтересно читать! Хирохито, удобно устроившийся на кровати, отложил в сторону новенький учебник географии и громко картинно вздохнул. Скука смертельная это, а не предмет. Слишком много сложных непонятных слов на страницу текста. Здесь вообще есть что-то про страноведение? Нет? Нет?! Почему? Не может же тут в самом деле быть одна нудятина? «Углублённый курс физической географии для учащихся десятого класса», — гласила титульная страница. — Читаешь? — голос матери, неожиданно вошедшей в комнату, прервал внутренний монолог подростка. — Нет. Не могу больше. И так уже в сон клонит. А я ведь говорил, не будет от этих занятий никакого толку! Вот почему меня никто никогда не слушает? — Да слушают, Хиро, ещё как, — Асами встала у дальнего от кровати окна. — Но ты пойми, преподаватели не из-за вредности столько задают на лето. — В таком-то количестве? Они просто издеваются! — Ладно-ладно, не сердись. Вот, — женщина протянул сыну бумажный полтинник. — как закончишь, можешь купить себе что-нибудь. — Ты решила от меня откупиться? Я всё ещё не желаю сидеть за этими учебниками вне учёбы! — Хиро, ну, хватит, прошу. Принуждать я тебя точно не хочу. Это точно не понравится ни, мне, ни тебе. — Если я сейчас это доучу, то смогу затем заняться своими делами? — Да, большего от тебя сегодня не требую, лето всё-таки. Только, пожалуйста, поаккуратнее будь. А то оно нынче совсем уж какое-то травмоопасное. — Так я же дома буду сидеть. — Ну, как оказалось, даже это совсем ничего не гарантирует, — Асами легонько потрепала сына по голове. — Главное, держись подальше от тумбочек. А я скоро вернусь. Постараюсь что-нибудь вкусное для тебя отыскать. Будешь учить? Парень утвердительно кивнул. Однако, едва в передней щёлкнул дверной замок, театр одного актёра тут же прекратился. «Не в этот раз, — сказал сам себе парень, слезая с кровати. — У меня есть масса других, гораздо более интересных вещей!» Нет, Хирохито ещё никогда так не ошибался. Суббота. Позднее утро. Новостных радиопередач нет. Развлекательных, ну, тех, что не для увеселения старшего поколения глупыми шутками — тоже. Даже радио молчало совсем. Рисование… Всё криво и косо! Попытки что-нибудь написать… Без слёз не взглянуть! Конструктор, наконец… Скучно! — Да как так-то? — тяжкие вздохи раздавались то в зале, то в передней, то ещё где-нибудь. Но в определённый момент вместо восклицания со второго этажа донёсся сильный грохот, будто что-то тяжёлое упало на деревянный пол. А спустя пару секунд — приглушённое «Ай». — Хонг, вот куда ты дел тот длинный ковёр? — негромко сетовал подросток, распластавшийся на лакированном паркете — И зачем? Что с ним не так было? Теперь тут в носках хоть фигурным катанием занимайся! А ты, Хиро, тоже горазд: всё норовишь затылком к чему-нибудь приложиться. Разве одного шрама мало? Монолог завершил очередной, уже фирменный вздох. Подыматься парень, впрочем, совсем не спешил. Было бы зачем. Так и лежал, разглядывая узоры на обоях. — Эх… Что же делать? Не дро… — тут юнец спохватился, словно кто-то мог его услышать и доложить родителям, как их сынишка коротает время. — Не другими же делами мне заниматься? Да и это… Тоже скучно. Широкие, в меру крутые деревянные ступени уходили под дом на глубину полноценного этажа, опускаясь в небольшое помещение, отделанное деревянными панелями. Было сухо, тихо и темно. Парень отыскал маленький выключатель и, великодушно даровав этим катакомбам электрический свет, осмотрел их. Здесь находился стеллаж, полный всякого инструмента, и обычно складировали пустовавшие в промежутках между поездками чемоданы. Единственная дверь вела в другую комнату с окном под самым потолком. — А-а-апчхи! — раздалось в полутьме. — А тут пыльно. Шмыгнув носом, юнец огляделся. Второе помещение был небольшим, заставлено разнообразными крупными вещами и старой или ненужной мебелью. Лишние рамы железных кроватей для прислуги, стулья… Была даже детская кроватка, которая прежде стояла в комнате няни, когда маленький Хиро боялся засыпать в своей большой тёмной комнате. Но внимание подростка привлекли старые коробки, стоявшие у стены напротив каких-то больших забытый картин. Он вспомнил, что те были доверху заполнены старыми книжками, газетами, альбомы с фотографиями. — И все под грудой непонятных журналов, — констатировал парень. — Вот это да! Какая стопка! С меня ростом почти! Вот их-то к чему хранить? Да ещё и в таком количестве? А альбомы как из-под них доставать? Ладно, попробуем вот как… Придерживая одной рукой бумажную башню, маг земли предельно аккуратно извлёк из её основания первую заветную коробку, достал один из альбомов с архивными фотокарточками и, усевшись здесь же, начал пристально их изучать. — Ой, вы только взгляните на это милое личико! Кто бы мог подумать, что ты вырастешь таким… Менее милым. Вернее, совсем не милым, — несколько расстроенно произнёс подросток, глядя на двухлетнего себя. — Что же с тобой стряслось, Хирохито Акагава-Сато? В кого ты такой угрюмый и вечно недовольный пошёл? Ни в мать, ни в отца, а в проезжего молодца… Увлёкшись разглядыванием порядком запылившихся альбомов, сын Асами не заметил, как лишённая равновесия стопка угрожающе нависла над ним. Ещё немного, и… Что-то тяжёлое крепко стукнуло мага земли по голове, а затем засыпало «бесполезной макулатурой». — Походу… там были не только… журналы. Ай… — тихо произнёс парень, потирая ушибленный затылок. — «Истории Ба Синг Се»? Ну-ну. По размерам сопоставимы с местом действия. Не книга, а кирпич какой-то. Отложив в сторону увесистый том в элегантной обложке, юнец интереса ради принялся разбирать журнальные залежи. Не особо, правда, надеясь что-нибудь в них найти. Расписание телепередач, экономический еженедельник, куча дурацкой желтухи… Кто вообще её читает? Скукота смертельная, одним словом. — О, «Популярная механика», обожаю, — усмехнулся маг земли, вертя в руках потрёпанный журнал. — Ой, а это что такое? Сатомобиль сто двадцать четвёртой модели. Я, конечно, не эксперт, оставлю данный титул Кеничи, но, кажется, это что-то старое. Очень старое, древнее даже. А какого года вообще сей выпуск? У-у-у, тогда всё понятно. Ладно, машины — это неинтересно. Что по аэропланам? Ах да, не было же их тогда. Итак, «Механика», ты попытался меня заинтересовать, но у тебя ничего не вышло. Отправляйся-ка обратно в свой небоскрёб целлюлозный. Едва разобравшись с журналами, Хирохито приметил невзрачную папку, кем-то небрежно закинутую в самый дальний угол подвального помещения. Старая, потрёпанная, в грубой обложке из посеревшего от времени картона. В центре — большие, плохо пропечатанные, но превосходно выдавленные надписи «Дело №» и «Дата», да выведенные выцветшими синими чернилами иероглифы «сто девяносто восемь» и «пятое октября». Парень повертел её в руках, рассмотрел в профиль, в анфас, но ничего занятного не нашёл. Что ж, выбора нет, придётся её открыть. — А-а-ай! — испуганно вскрикнул подросток от неожиданного звонка в дверь, чуть не выронив из рук таинственную папку. — Да чего они так быстро-то? В магазинах же по выходным толпы народа в мильных очередях стоят! И сами почему дверь не откроют? Есть же ключи! Вскочив обратно на первый этаж и упрятав в укромное место странную находку с невиданной доселе прытью, Хирохито ринулся в переднюю под непрекращающиеся трели электрического звонка. И тут до него дошло, что звонивший находился не на пороге, а у самых-самых ворот. — Кто там? — осторожно спросил парень, сняв отдельную телефонную трубку. — «Добрый день, стажёр полиции Рен, — послышался оттуда незнакомый голос. — С кем имею честь говорить?» — Хирохито. А родителей нет дома… — «Но мы с моим коллегой не к господину Акагаве и госпоже Сато, мы хотели бы обратиться непосредственно к их сыну. Хирохито Акагава-Сато, это Вы?» — Это… я, — юнец, немного подумав, всё же не решился по-глупому отпираться. — А что Вы от меня хотите? — «Ваш хороший знакомый и друг, капитан Фунг, наш временный начальник, хотел с Вами встретиться для какого-то важного разговора. Сам, к сожалению, приехать не смог, не хватало времени. Поэтому попросил привезти Вас к нему». — А о чём разговор-то? — «Не могу знать, Хирохито, нам лишь было приказано доставить Вас в Департамент». — Хорошо, разговор так разговор. Но я сперва хотел бы увидеть ваши удостоверения. Ну, на всякий случай. Вы же не против? — «Да, без проблем, это Ваше неотъемлемое право. Только одна незадача — ворота заперты…» — Не беспокойтесь, я сейчас подойду, — ответил маг земли, вернув трубку с характерным щелчком на настенный держатель. — «Капитан Фунг», значит… Только недавно лейтенантом был, а теперь целый капитан! Вы меня за кого держите-то, умники? Не выбрасывая из головы сомнений, парень, тем не менее, всё же быстро переоделся, обулся и, на всякий случай заперев получше входную дверь, поспешил к выезду из поместья. За воротами его уже ожидали две совершенно незнакомые фигуры в полицейской форме с сатомобилем неприметного серого цвета позади. — Стажёр Рен, добрый день ещё раз, — поздоровался рослый юнец в полицейской форме, приставив к голове левую руку. — Син, честь правой отдают, — тихонько шепнул его напарник. — Запомни уже в конце концов. — Ой, точно, правой. Всё, запомнил. Правой. Не левой, — новичок тут же поспешил исправиться. Хирохито смерил двоицу подозрительным взглядом через решётку ворот. — Позвольте теперь взглянуть на Ваше удостоверение, — сказал парень Рену, повернувшись затем ко второму. — И Ваше тоже. — Да, разумеется. — «Син Канто Рен. Стажёр. Полиция Республиканского города», — произнёс юнец нарочито медленно и чётко. — И «Яо Шао Май». Чувствуются огненные корни. — Верно, у меня отец в Стране Огня родился, — напарник подивился проницательности подростка. — А ты много знаешь. — Три года там прожил, чего бы не знать-то? Хорошо, у меня теперь есть представление о том, кто вы такие. Но, прежде чем выйти за ворота и сесть в машину, хотелось бы услышать всё то, что Вы мне сказали, стажёр Рен, от лейтенанта Фунга лично, — маг земли особенно акцентировал внимание на знании и последнем слове. — Так а как, если он занят? — У вас в машине радиосвязь есть? Есть. Вот пусть через неё мне всё и передаст, раз уж весь такой занятой. — Рация — это не телефон! Нельзя так просто кого-то по ней вызвать! — Да мне всё равно! — Хирохито вдруг повысил голос, возмущённо скрестив руки на груди. — Это вы в первую очередь должны быть заинтересованы в том, чтобы меня к нему доставить! А у меня есть все основания не верить ни единому вашему слову! Вдруг вы меня обманываете? Вдруг и не полицейские вовсе? Я хочу слышать Кая Фунга! И точка! Первым сдался Яо, отправившийся, судя по вздоху, на собственную погибель с целью связаться с офицером. — Как минимум, стоило уж запомнить, наконец, какой именно рукой честь отдают, — юнец между делом отвесил едкий комментарий. — Меня в детстве родители переучивали с левой руки на правую. Плохо получилось. Так и путает голова периодически одно с другим… — Сочувствую… — ответил маг земли гораздо тише и искренне, заметив, как расстроился парень. Кажется, Син был прав. Несколько минут потребовалось, чтобы выяснить, где сейчас находился полицейский, и ещё столь же, чтобы всё-таки услышать в динамике его не слишком довольный голос, произнёсший слово в слово всё ранее услышанное Хирохито. Напряжённо выдохнув, он протиснулся прямо между прутьев ворот, дабы не утруждать себя их открыванием, огляделся вокруг и, убедившись, что не заметил ничьих случайных глаз, сам сел в служебный сатомобиль. В самом сердце пятимиллионного мегаполиса высилось очень необычное здание о восьмидесяти семи этажах. Одни весьма остроумно окрестили его «теплицей», другие, всё так же метко — «свечкой». Но не только схожестью с невзрачной фермерской постройкой был известен этот небоскрёб. Самое высокое сооружение на континенте словно выросло из старого полицейского управления, оставив его фасад совершенно нетронутым. Едва у без пяти минут памятника архитектуры, с таким трудом восстановленного после нападения Кувиры, появилась слишком массивная даже для капитального ремонта строительная техника, местные жители взбунтовались. А как только о столь грандиозных планах реконструкции стало известно прессе, те запротестовали ещё сильнее. Однако время шло, здание росло, жалобы всё так же сыпались, почти, правда, не доходя до адресата в лице верхушки администрации муниципалитета. Но в определённый момент всё стихло. Когда спустя каких-то пять лет небоскрёб достиг проектной высоты, люди вдруг поняли, что не так уж плохо он и выглядел. Да, сильно выделяется из своего кирпично-бетонного окружения, но зато заметно оживлял городскую панораму. «Департамент чрезвычайных ситуаций», — так гласила большая гранитная плита перед главным входом. Это учреждение объединило под своим огромным высоченным острым шпилем три основные службы: полицейскую, пожарную и медицинскую, дабы упростить их взаимодействие и расширить возможности оного. В старой части же здания расположился музей истории Республиканского города с немалым количеством экспозиций. Хирохито уже минут тридцать ёрзал на стуле в гордом одиночестве в одном из многочисленных кабинетов Департамента. Небольшая комнатка была сплошь и рядом заставлена запечатанными коробками с символикой полиции. Три целиком застеклённых стены не давали ни единого шанса сохранить хоть чуток личного пространства, и даже та из них, что прямо напротив двери, совершенно глухая, никак этому не способствовала. Маг земли скучающе зевнул. Сколько ему ещё нужно было здесь штаны просиживать? И на каком основании? Он уже скоро наизусть выучит каждую из этих газетных статей, что бережливо собирал не слишком добрый дядя-полицейский последние двадцать лет. И всё о себе любимом, между прочим. Вот тут маг воздуха, ещё стажёр, только-только постигавший премудрости несения службы, в одиночку обезвредил опаснейшего беглеца-наёмника, которого, правда, сам же до этого и упустил. А здесь новоявленный лейтенант красовался на фоне найденных «Сато Молний», за каждый из которых некий таинственный покупатель был готов заплатить триадам не одну сотню тысяч. — О, а вот и наш шпион! — Что? Какой «шпион»? — подросток вздрогнул, неожиданно услышав знакомый голос. — Которому везде мерещится обман и подлог. Вырвал меня прямиком с совещания только ради того, чтобы я как воробей-попугай тебе ещё раз всё повторил! Тебе, Хирохито, в буджинвуны идти надо с такой подозрительностью. — А откуда мне было знать, что те двое действительно от Вас? — оправдывался юнец. — Ещё и капитаном назвали, хотя Вы только… А, точно… — Да, теперь уже капитан. В другой отдел вот перевели, — полицейский окинул взглядом гору коробок. — И стажёров двух ещё в придачу дали. А теперь ближе к делу. Кай уставился на подростка, тот уставился на него в ответ. Прошли несколько секунд странного томительного молчания. — Скажи, Хирохито, — заговорил наконец мужчина. — Ты знаешь, о чём я с тобой хочу побеседовать? Парень немного побегал глазами по кабинету, раздумывая и вспоминая, а затем отрицательно помотал головой. — Сегодня шестнадцатое июля, суббота, верно? — Верно… — А неделю назад было? — Девятое? — маг земли пытался разгадать замысел полицейского. — Верно! Хороший был день? — А это… К чему? — Просто спрашиваю. Ну так, хороший? — Не особо… — парень нехотя вспомнил своё первое и единственное «свидание». — «Не особо» было утром, днём или вечером? — Что Вы от меня хотите? — Так люди делами не интересуются! — Да, пожалуй, ты прав. Нам обоим станет гораздо проще, если я буду говорить прямо. В воздухе вновь повисла тишина. Кай выжидал, изучая реакцию юнца. — Итак, расскажи, пожалуйста, что ты делал утром десятого июля? — Я… Я гулял. У дома Кеничи Накано. Наверное, Вы его знаете. — Во сколько ты там гулял? — С девяти до двенадцати. Сделал один большой круг. — И где же именно ты был в половину одиннадцатого? — К тому моменту я дошёл до залива. — «До залива», значит? — До залива, — повторил ещё раз маг земли. — Или Вы считаете, что я вру? — Заметь, это не я сказал. Да, считаю. Основания для этого есть довольно веские. И едва ли тебе это понравится, — полицейский открыл верхний ящик стола и достал оттуда новенькую белоснежную папку. — Десятого июля этого года в первой половине одиннадцатого утра один пенсионер, возвращавшийся с пешей прогулки, услышал непонятные крики и грохот ломающихся кирпичей из проулка между домами под номерами шесть и восемь по улице Корэнори. Подойдя ближе, мужчина увидел, как трое подростков устроили драку, причём один к тому моменту уже лежал чуть ли не замертво, а второго избивал ногами третий. Избивал, между прочим, остервенело, едва ли не рыча от ненависти. Очевидец, по причине преклонного возраста, рисковать собственным здоровьем не рискнул, решив вместо этого запомнить как можно больше из внешности главного драчуна, дабы облегчить затем работу полиции, куда незамедлительно и сообщил о произошедшем. — Изволите повесить это дело на меня? — процедил подросток, изо всех сил стараясь не выдать себя собственной же жуткой паникой. — Почему же сразу повесить? — усмехнулся маг воздуха в ответ. — Ты просто послушай, что этот дедок нам рассказал. Нападавший — невысокий худощавый подросток с тёмно-русыми волосами, обритыми на висках и затылке. Носит очки, возле левого глаза то ли шрам, то ли ещё какое-то безобразие. Знаешь, кого-то мне это напоминает. Уж не… — Я этого не делал! Драться с кем-то, да ещё и в количестве двух штук сразу — не, я хоть и злой и вредный в последнее время, но определённо не конфликтный. Если не провоцировать, конечно. Но, честно говоря, Вы только не смейтесь, пожалуйста, я… Я и драться-то не умею. Не с кем было. — То есть, это был не ты? — Не я. — Вот прямо точно не ты? — Точно. — Точно-точно? — всё не унимался капитан. — Да! Точнее не бывает! — Ладно, тогда иди, — Кай неожиданно «сдался», чуть приподняв обе руки. — То есть, вот так просто отпускаете? — недоверчиво спросил парень. — Ну, ты ведь и вправду не при делах? — Получается, что да. — Вот и иди. Хотя, постой, хочу, чтобы ты запомнил одну вещь, — маг воздуха обошёл стол и вплотную приблизился к подростку. — Если следствие в конце концов выйдет на тебя, помощи от меня не жди. Рисковать собственной репутацией ради одного зазнавшегося сыночка богатеньких родителей я не стану. Уяснил? Сын Асами, уже собравшийся было уходить, остановился в дверях и, бросив хмурый взгляд, сел обратно на стул. — Значит, это всё-таки был ты. — Этого я не говорил! — перебил Хирохито мужчину. — Чего Вам от меня надо? Платят мало, что ли? В ближайшие минут пять парень был вынужден слушать никак не прекращающийся смех полицейского, не имея возможности даже выяснить, отчего именно тот смеётся: от недалёкости этого ребёнка, усевшегося перед ним, или от того, что его жалованье действительно настолько маленькое. — «Мало платят»! У меня просто слов нет, ха-ха-ха! Ты хоть подумай, кому это говоришь! Кто из нас может всю свою сознательную жизнь провести на без пяти минут личном острове, плюя в потолок и лишь изредка показывая пару приёмов подрастающим магам воздуха? Что за глупость ты сейчас сморозил-то? Самому не смешно? Мне от тебя не нужно ни-че-гошеньки, — капитан, наконец успокоившись, утёр выступившие слёзы. — Ну, а если серьёзно, я хочу просто хочу знать, что у вас там действительно произошло. Каковы были причины, и как вы трое вообще столкнулись. — Я что, по-вашему, настолько наивен? Сейчас выложу тут всё, а Вы раз — и достанете диктофон, на котором записано каждое моё слово. Не дождётесь! — маг земли, как он подумал, разгадал замысел Кая, и потому смотрел на него с победным видом. — Ну, никакого диктофона у меня тут нет, да и не было никогда, — тот немного потупил взгляд, посмотрев затем украдкой на старую фотографию в деревянной рамке, на которой был запечатлён болезненного вида мальчуган лет трёх, в равной степени похожего и на Юто, и на него самого. — Честно говоря, мне просто не верится, что такой хороший парень как Хирохито Акагава-Сато мог жестоко избить… Ребёнка. Двух даже… Эти мальчишки, близнецы, никогда не видели своих родителей, почти всю свою жизнь провели в приюте, как… Как и я. Им весной только-только исполнилось тринадцать, столько всего впереди ещё. Чем они тебе не угодили? За что ты их так? Ты ведь понимаешь, что магией воздуха без должного обучения никак не защититься? — На жалость давите? — «хороший парень» был непреклонен. — Подраться и без всякой магии можно. Уж Вам ли этого не знать. — Да причём тут жалость-то? Ты просто пойми, нанесённых тобой ударов достаточно, чтобы уехать сам знаешь куда, пускай и ненадолго, — мужчина открыл папку с материалами дела и принялся разбирать бумаги. — Подожди-ка… — Восемь лет, — маг воздуха неожиданно изменился в лице. — И это в лучшем случае. А так — все десять, из десяти возможных. Ты… Ты ведь не просто избил одного из них? Подросток хотел было поинтересоваться, к чему именно клонил полицейский, как вдруг в кабинет ворвался отец Кеничи и, с трудом переводя дух, крикнул: — Кай, дом пятьдесят по улице Хаттори в Старой Деревне буквально пять минут назад грохнул на всю округу так, что окна повыбивало! Поместье Сато полыхает! Лишь после этого Джин Фэн заметил бывшего друга своего сына, испуганно таращившегося прямо на него, и, не сдержав вырвавшейся брани вытарвщившись в ответ, добавил: — А ты что тут делаешь?!***
Люксовый «Феникс» величественно и стремительно пронёсся через широкий бульвар, обрамлённый на всём своём протяжении двумя рядами стройных высоких можжевеловых деревьев, свернул под низкую тёмную чугунную арку со светлыми колоннами, лихо взобрался на склон по узкой извилистой улочке и наконец въехал на обширную территорию поместья Сато через высокие кованые ворота и мягко остановился возле входа в шикарный особняк, чьи оштукатуренные стены сверкали на солнце ярким белым цветом. Просторное семейное гнездо бывшего советника Объединённой Республики Наций за без малого пятьдесят лет не претерпело практически никаких изменений, получив лишь одну единственную пристройку в виде большого двухместного гаража в том же стиле. — Мы дома! — раздался в передней приятный голос Асами. — Хиро! Хиро? — Хирохито дома нет, — донёсся со второго этажа ответ Охэ. — Гляжу, ты уже вернулся. И явно не слишком озабочен отсутствием сына. — Вообще-то я думал, что он с тобой. Не слишком ли невежливо сразу меня незнамо в чём обвинять? — мужчина медленно спустился по лестнице. — Хоть бы поздоровался кто. — Доброго дня, господин Акагава. С Вашего позволения я уйду на кухню раскладывать продукты. Где-то через час, думаю, подам обед, — Хонг, ожидая очередные выяснения отношений между супругами, подхватил стоявшие на полу тканевые сумки и уже был готов отправиться прочь из комнаты. — Что желаете? — Попроси-ка Рёри приготовить его фирменный лапшичный суп с яйцом, он просто бесподобен. — Будет сделано. Поднявшись по широкой мраморной лестнице, Асами для достоверности вновь окликнула сына, но ответа всё так же не получила. На кровати в его спальне кроме учебника никого и ничего не было. Кресло тоже пустовало. Даже пол, как ни странно, оказался свободным. — Мог бы и записку оставить, в конце концов, — разочарованно произнесла вернувшаяся в столовую женщина, поняв, что сын, видимо, убежал гулять. — Хоть бы предупредил кого. Со своим-то талантом ввязываться в проблемы… — Не бойтесь, Хирохито всегда сообщает, когда надолго уходит, — дворецкий попытался успокоить родителей. — Возможно, это что-то очень срочное, и ждать попросту не было времени. Наверняка он скоро вернётся. И объяснит, что же именно случилось, конечно. Не прошло и двадцати минут, как в передней зазвенел звонок, возвещавший о ком-то у ворот. Неужели Хирохито вернулся? Нет, это был не он. Некий Тойо Токо, утверждавший, что у него была назначена встреча с господином Акагавой для обсуждения какого-то жутко конфиденциального вопроса. Хонг справедливо заметил, что о личных посетителях на дому его всенепременно предупреждали, и сегодня точно никого здесь не ожидали. Молодой человек в ответ пожаловался, что всё никак не мог застать своего начальника на рабочем месте, на звонки тоже никто не отвечал, и это была буквально последняя его возможность с ним поговорить. Однако господин Акагава, по заявлению дворецкого, сейчас разбирал какие-то бумаги у себя в кабинете и совершенно не желал, чтобы его кто-то беспокоил. Служащий «Индустрий Будущего», понимая, что так с ним и не сможет увидеться, попросил хотя бы просто передать ему пакет с документами. Ничего объяснять не требовалось, только отдать, упомянув, от кого они были. Мужчина согласился и отправился на улицу. А на кухне тем временем кипела работа. И не только она: в большой высокой кастрюле, сверкавшей начищенными медными боками, бурлила вода, порой грозясь подбросить вверх тонкую штампованную крышку. Ей вторило наполнение стоявшего на соседней конфорке сотейника. Рёри вертелся на кухне подобно волчку, успевая одновременно крошить острым ножом зелень, разделывать тушку упитанной арктической курицы, вытягивать состряпанную тут же лапшу и проверять готовность варившихся в сотейнике куриных яиц. От настоящего шарового волчка в такие моменты его отличало разве что нежелание спонтанно становиться на голову, ведь он был всего лишь отменным поваром, а не акробатом. — Рёри, — парень вдруг услышал, как в помещение распахнулась дверь. — А ты случайно знаешь, куда запропастился Хонг? — Кто-то позвонил от ворот, госпожа Сато, — тут же сходу выпалил он, не отрываясь от готовки. — Хонг долго говорил, спрашивал, что-то пытался объяснить, однако в итоге всё-таки вышел на улицу. С того момента прошло уже минут десять, но он ещё не вернулся. Кажется, этот разговор какими-то образом касался господина Акагавы… — Хорошо, спасибо, — женщина оставила повара наедине со своей стихией. Одной её части очень хотелось поинтересоваться у парня, как же это ему удалось услышать с кухни, со всех сторон окружённой толстыми глухими кирпичными стенами, как дворецкий разговаривал по телефону с таинственной личностью, но другая всё же убедила не уличать Рёри в подслушивании, вместо этого приберечь его вредную привычку, чтобы в скором времени извлечь из неё выгоду для самой себя. Раздумывая, она поднялась обратно на второй этаж и замерла на распутье между дверями в спальню и рабочий кабинет Охэ. Её муж определённо снова что-то замышлял, ведь по пустякам он на личный приём к себе домой никого не пускал. За зашторенными шторками с витражом размеренно стучала печатная машинка. Хозяин особняка был поглощён работой, правля и редактируя свои очередные предложения по увеличению прибыли корпорации путём рационализации производства и расширения ассортимента выпускаемой продукции, особенно делая упор на красивые безделушки для богатых приверженцев марки «Сато». Его не отвлёк даже звон разбитого стекла входной двери, донёсшийся снизу. Нет, он, конечно, услышал шум и услышал отчётливо, но в его планы в первую очередь входило допечатывание очередного предложения, ведь никакой самый страшный невообразимый грохот не имел права отрывать мужчину от работы. Щёлкнув напоследок клавишами точки и пробела, Охэ столь же непринуждённо потянулся к стоявшему у дальнего правого угла стола телефону, снял трубку и, едва начав набор номера полиции на диске, вдруг замер. Динамик не шумел, не гудел и не потрескивал. Он молчал. Предательски молчал. И вот это действительно был повод для беспокойства. — Госпожа Сато, моё почтение, — послышался приглушённый голос незнакомца, чьи слова Охэ не мог разобрать. Асами пристально вглядывалась в черты лица странноватого юнца в сером невзрачном плаще, стоявшего коридоре у подножия мраморных ступеней, тот отвечал ей тем же, и женщине стоило больших усилий сохранить самообладание, когда она смотрела на окружавших его двоих спутников, чьи лица были не столь дружелюбны. В них кроме угрожающего вида одновременно читалось и лёгкое любопытство. — Кто вы такие? — только два человека в помещении ощущали, как легко подрагивал её голос. — И по какому праву вы вламываетесь в чужой дом? — Поверьте, в данный момент никакие имена не имеют значения, — серые глаза впивались в собеседницу с потусторонней нечеловеческой силой, словно сковывая и не давая ей пошевелиться. — Я могу назвать своё, но какой от него будет смысл, если мои слова гарантированно окажутся ложью? До этого я ещё дойду. Вы не беспокойтесь, мы по делу. К господину Акагава. Сам господин Акагава, бесшумно выбравшись из кабинета, вжался в стену, услышав про себя. Асами заметив его боковым зрением, сразу поняла, что ничего он на самом деле не замышлял и никого не приглашал. Это тоже был сплошной обман. Хонг точно бы их не пропустил по своей воле, ни за какие деньги, обещания и угрозы, даже не зная наверняка, кто они и чего хотят. — Где дворецкий? Что вы с ним сделали? — голос женщины звучал громко, смело и грозно, в нём целиком утонул едва слышимый щелчок отворившейся двери в спальню. У Охэ каждая секунда была на счету. Асами тянула время. Тянула ради него, хотя ей совсем ничего не стоило спуститься к бандитам, ведя его за собой за заломленную ручку. Дальний от двери край светло-голубого парчового подзорами оказался небрежно отстёгнут от эбеновой рамы и брошен тут же под рукой. Мягкий узорный ковёр, на котором стояла массивная кровать с тяжёлым балдахином и спинкой, вытянувшейся едва ли не до самого и без того высокого потолка, под ней был как всегда пыльным, как бы сильно ни старались горничные на протяжении многих лет. Мужчина судорожно шарил в тёмном и тесном пространстве несколько секунд и наконец нащупал то, что искал. Но вытащить это оказалось гораздо сложнее, чем найти. Пышный ворс трудно было прижать или придавить, и небольшой резной ящичек из красного дерева в любом положении цеплялся краем за балку кровати, намертво застревая. Ухватившись за него покрепче, маг воды изо всех сил потянул его на себя. Негромкий, но жутко неприятный скрежет — и одна из немногих возможностей уравнять шансы семейства Акагава-Сато в назревавшей борьбе была извлечена. На запылённой крышке ящика зияли продольные борозды содранного лака. Маг воды на миг расстроился, что ему пришлось столь неаккуратно обойтись с такой изящной вещицей, однако быстро собрался и незаметно вышел в коридор к жене. — Я слышал, вы желаете меня видеть? — нарочито вежливо произнёс Охэ, придав себе вид статного аристократа лицом и заведённой за спину левой рукой. — Вы как всегда проницательны, господин Акагава, — ответил ему сероглазый юнец, тщательно изучая каждый кусочек его самого. — Я бы хотел поговорить. Желательно, с глазу на глаз. — Боюсь, поговорить Вам сегодня удастся лишь с нарядом полиции, которая уже в очень скором времени окажется здесь, — продолжил мужчина, мысленно отметив, что парень этот и в обычной жизни произвёл бы на него необычайно беспокойное впечатление. — Думаю, стоило изначально выбрать несколько более миролюбивую тактику. — Что же это за телефон у Вас такой, что с перебитым кабелем работает? — кажется, обман не удался. — Что-то Вы темните. Боитесь. Я чувствую это. Жестом левой руки, спрятанной в простую кожаную перчатку, главарь таинственной банды приказал одному из сообщнику действовать. Тот ехидно улыбнулся и начал подниматься по мраморной лестнице, бряцая антикварными металлическими катушками с выгравированным орнаментом на колпаках. Однако потолки в доме были высокими, ступеней оказалось много, и ему, видимо, быстро этот подъём надоел. Остановившись на середине, парень пустил в ход металлический трос. Но тот, едва достигнув цели, вдруг затрещал, мага металла ударило мощным электрическим зарядом, и он кубарем скатился вниз к ногам своих приятелей. На руке Асами сверкала блестящим красным корпусом электрическая перчатка последней модели. Её противники переглянулись, и только сероглазый юнец оставался непоколебим. — Хорошо, — безучастно произнёс он. — Будем по-плохому. Правая рука вытянулась в направлении супружеской четы. Оба неожиданно напряглась так сильно, словно их свело в ужасной судороге. Женщина вдруг вспомнила давно забытое чувство. Минуло уже без малого тридцать лет, но тот страх и боль ощущались неимоверно ясно. Юнец и сам изнывал от боли, сосуды на руке расширились, по всей конечности растекалось неприятное покалывание, на лбу выступил пот. Ему не удавалось быстро лишить своих жертв сознания, и эти безуспешные попытки только причиняли им ещё большую боль. Вложив всю имевшуюся волю в свою хватку, он сдавил шейные артерии так сильно, будто должен был задушить этих двух голыми руками. Лишь когда раздался глухие звуки удара о паркет, парень тяжело выдохнул. — В подвал его, — едва слышно скомандовал маг крови. — Потом обыскать весь дом. Всех запереть где-нибудь. Мы тут не одни. — А нельзя было сразу так сделать? Вот эти твои приёмчики использовать? — произнёс Кейнан, потирая ушибленные места. — Но ведь нужно же было за пальбу по бизону тебя проучить, — ответил сирота, даже не взглянув на него. — Идём со мной, Рико. Глава семейства очнулся от забытья, когда кто-то брызнул на него ледяной водой. Он обнаружил себя прикованным стальной лентой к металлической раме одной из кровати для прислуги, стоявшей в подвальной кладовой за ненадобностью. Асами нигде не было — Что вам от нас надо? Зачем вы сюда пришли? — Охэ ощущал уже не столько ярость и гнев, сколько самый настоящий ужас от осознания собственной беспомощности перед таинственным юнцом. — К сожалению, госпожа Сато здесь не более, чем жертва обстоятельств, — подросток вплотную приблизился к пленнику. — Я ведь по твою душу пришёл, Охэ, чтобы ты ответил за все свои деяния. — Да кто ты вообще такой? Думаешь, останется безнаказанным вот это всё, что ты здесь устроил?! Мужчина тут же получил необычайно болезненный удар левой рукой по лицу. Парень схватил его за воротник и, несколько раз ударив об стену, раздражённо выкрикнул: — Хочешь знать, кто я такой?! Резонный вопрос, который ты наконец додумался задать. Если хочешь, я всё тебе расскажу. Мне это вспоминать, конечно, очень неприятно, так что время от времени придётся вымещать гнев на главного виновника всех моих несчастий. Устраивает? Нет? Да мне плевать! Из разбитого в ту же секунду носа брызнула алая кровь. — Ой, поранился? Ничего, жить будешь. Может быть, — Хейсе всё больше и больше походил на безумца. — Ладно, начнём, пока ты ещё дышишь. Знаешь такого человечка как Розру Хаяши? Журналюгу, оппозиционера и бузотёра? Его, кстати, «грозой нелегальных богачей» величали ещё. Не слышал? Прямо ни разу? Ответ неверный, вот тебе кулак, получи и распишись! Не вспоминается ничего? Может, помочь? Или сам? Ох, какой молодец, всегда бы так. Едем дальше. Розра был человеком упрямым, копал под всех и вся, отбиваясь удостоверением репортёра и скандируя двадцать девятую статью Конституции Объединённой Республики Наций. Последнее, правда, было совершенно бесполезным занятием, но тебе ли этого не знать. Все, в общем-то, жили счастливо, пока однажды лучший журналист широко известной «Новой Волны» на обратил свой взор на «Индустрии Будущего». О, это был самый лакомый кусочек для таких, как он. Неповоротливая транснациональная махина и сейчас привлекает многих охотников до чёрных бухгалтерий, взяточников и прочего лоббистского сброда. Однако столь большой куш ещё никому не удавалось сорвать, ведь каждый счастливчик получал персональное предложение, от которого никто не имел права отказаться. А вот Розра посмел. И даже не один раз, продолжая подкапываться под твою корпорацию всё глубже и глубже. Что случилось потом, знают все: семья Хаяши совершенно случайно самоподорвалась на гранате в каком-то заброшенном не то цехе, не то складе, уголовное дело почти сразу сдулось, а потенциально самое громкое журналистское расследование того года так и не увидело свет. Но, скажу по секрету, это был далеко не конец, лишь самое-самое начало. Заинтригован, да? Эй, ты что, спишь? Парень со всей силы вмазал кулаком по ненавистной физиономии, затем ещё раз, на что поникший Охэ болезненно захрипел. — Ой, чего это на меня нашло? Я же только похлопать тебя по щеке хотел, чтобы не заснул. А то замёрзнешь небось. Кстати, как тебе история? Я хороший рассказчик? — Ты… Ты так и не ответил… На вопрос… — с трудом произнёс маг воды. — Кто ты такой? — Слушай, а ты ведь прав! — на этот раз юнец не тронул мужчину. — Я действительно ни слова о себе ещё не сказал. Вот спорим, что, заказывая Розру у какого-то Риды, ты даже подумать не мог, что спустя восемь лет к тебе домой вломится его сын, чтобы заказать тебя у самого себя? Да-да, по глазам вижу, что не ожидал. Я — Рю, мать твою, Хаяши! — Рю Х-хаяши? Тот… Тот мальчик? — Тот самый! Вот, что ты со мной сделал! — подросток резким движением сорвал окровавленную перчатку и задрал левый рукав, обнажив свой металлический протез. — Полюбуйся! И это наименьшее, что я потерял! Ты отнял у меня семью, дом, надежды и мечтания! Хейсе неожиданно выдернул из-за пояса эбонитово-чёрную рукоять меча, за мгновение материализовав клинок, занёс его над головой мага воды и, зарычав словно дракон, в ярости ударил лезвием. Охэ, за эту секунду только и успевший зажмуриться, испуганно вскрикнул и затих. Он боялся пошевелиться, не понимая, жив ли он, мёртв ли. Лишь спустя, казалось, вечность, мужчина открыл глаза. Но всё было в порядке. Только разрубленная стальная полоска, лежавшая на половых досках, больше не сковывала его руки. — Думал, я так просто с тобой разберусь? Думал, легко отмучаешься и на тот свет, в мир теней? Нет-нет-нет-нет-нет, меня такой расклад не устраивает. Но до этого мы ещё дойдём. А пока что, — юнец взял с полки стоявшего неподалёку стеллажа охапку писчих листов и его собственную, Охэ, авторучку, покрытую небесно-голубой эмалью с позолотой. — Пиши давай. Что, когда и как делал, чтобы оказаться в этой ситуации. И только попробуй солгать. На твою беду я знаю слишком много. — Но ведь не на полу же я… — в голень мужчине тут же болезненно прилетела невысокая деревянная табуретка, которую раньше приставлял к умывальнику в ванной его сын, когда был маленьким. — Пиши! Иероглиф за иероглифом, столбец за столбцом, на бумагу ложилась аккуратная сетка символов, и Хейсе в мельчайших подробностях узнавал, как Розра Хаяши шаг за шагом приближался к самой прогнившей части «Индустрий Будущего», приближался, как он думал, к большому и длительному судебному разбирательству, а на деле — к роковой ночи с тринадцатого на четырнадцатое мая, когда весь Таку всколыхнуло известие о гибели прославленного журналиста, а недомолвки и странности в расследовании этого случая породили множество слухов, от правдивых и реалистичных, до совершенно фантастичных. Очень много и очень детально, со всех сторон листов, еле уместилось. — Зачем тебе вся эта писанина? — тихим голосом спросил мужчина, отдавая бумаги. — Чтобы вся страна узнала, каким на самом деле паршивцем был Охэ Акагава. — Но кто в это поверит? Кто угодно мог это написать, кто угодно мог придумать всё, что там написано. Можно, конечно, устроить экспертизу подчерка, только стоит она кучу денег, а ещё можно легко подделать каждый символ этого «чистосердечного признания». Хейсе, до этого бегло изучавший текст, поднял взгляд. — Ты к чему клонишь? — Без моей личной именной печати эта кипа бумажек будет просто кипой бумажек. Аэропланы из них можно делать да печку растапливать. Больше ничего. Парень внимательно посмотрел в глаза Охэ, былой страх и испуг в них угасали с каждым словом, замещаясь хитростью. — Где она лежит? — В моём кабинет, где-то в столе. Там много ящичков. Кажется, самый левый верхний. Или третий. А, может быть, в одном из, которые под столешницей? Знаешь, я постоянно забываю, куда её складываю. А она ведь маленькая такая, незаметная. Особенно под кучей всяких мелких листиков. Можешь поискать. Не знаю, правда, управишься ли за полчаса, или и за час ничего найдёшь… — Сам мне её достанешь! — рявкнул юнец, понимая, что он хорошо так просчитался, упустив из виду эту дурацкую печать, и, не спуская глаз с ухмыльнувшегося украдкой пленника, громко позвал Рико, мага огня из «Пурпурных Драконов», с которым за прошедшие три года успел хорошо подружиться. Вместе они, крепка удерживая мужчину за руки, повели его к лестнице на первый этаж. Охэ, скользнув взглядом по стоявшему у двери кухни магу металла, указал на второй. Мужчина явно что-то замышлял, и стоило быть начеку. Первым по ступеням поднялся Рико. Дальше ему следовало свернуть вправо, но парень и шагу ступить не успел, как под левое нижнее ребро ему с десяток раз стремительно вонзилось что-то холодное. В памяти как-то само собой всплыло давние предсказание одной гадалки, ещё в детстве предвещавшая ему погибель от серебра, предопределив таким образом его предпочтение золоту в бытность форточником. Кажется, ей следовало уточнить, что погибель должен был нести заточенный магией металла столовый нож, а не всевозможные побрякушки искусной работы и высокой цены. Хонг, придя в себя за зарослями кустарника сбоку от выложенной брусчаткой дорогой к особняку, удалось ускользнуть от не самого внимательного взгляда сторожившего его молодого человека, проник внутрь через заднюю дверь в столовой, но, удостоверившись, что по лестнице незаметно не подняться, с помощью магии земли забрался обратно в дом через окно в конце коридора и затаился там. Едва выйдя за ворота, он вдруг получил удар крепкой деревянной дубинкой по животу, а затем, согнувшись от боли — по спине и голове. Перед глазами всё до сих пор плыло, пускай уже и не так сильно. Если эти негодяи пришли именно к главе семейства, то вероятность того, что одним из их интересов в какой-то момент станет кабинет, хранилище главных тайн и ценностей господина Акагавы, была крайне высока. И он оказался совершенно прав. Толкнув со всей силы мага огня вниз по лестнице, дворецкий сбил умирающим телом второго злоумышленника и с толку, и с ног. Охэ, вопреки его расчётам, оказался более проворен для своих лет и не только не покатился кубарем по лестнице, но и вырвался и ослабевшей хватки и сам бросился вниз, явно собираясь бежать за помощью. Хейсе не просто упустил инициативу, он ещё и оказался в меньшинстве. А уроженец Заофу уже приготовился метнуть своё скромное смертоносное оружие, обагрённое кровью противника. Однако не смог. Полный решимости, ему не хватало сил. Сил преодолеть. Преодолеть нечто, сковавшее его движения. Маг крови дрожал от перенапряжения, больших усилий стоило удержать на месте двух взрослых мужчин крепче него самого. Он не видел, что в этот момент делал Охэ позади него, но вот дворецкий потихоньку ускользал из-под его контроля. Протез, управляемый магией воды, пришёл в движение и потянулся к висевшей на поясе с левой стороны кристаллической рукояти, взял её и, вложив в правую руку, забрал обратно, теперь уже с раскрытым усилием мысли клинком. Сосредоточившись на человеке перед собой, Хейсе как можно сильнее оттолкнул его вверх, крепче сжал меч и мгновенно обернувшись, полоснул столь ненавистную ему личность по спине. Охэ, издав визг, в котором смешался испуг и жгучая боль, замертво упал плашмя подле поверженного минутой ранее мага огня, едва не задев выскочившего на лестницу Кея. Парень ринулся вперёд, в него тут же полетел нож, но тёмное лезвие молниеносно разрубило его пополам. Маг металла выпустил тросы из обоих катушек, которые, вместо того, чтобы обездвижить дворецкого, обвились вокруг его горла и, ужасно неприятно врезаясь в кожу, оторвали ноги юнца от пола. Магия Хонга была сильнее, каким бы талантливым Кейнан себя ни считал. У него выдался миг подумать над этим, когда мужчина швырнул его через перила вниз, туда, где он стоял минуту назад. А дымившийся клинок уже рассекал воздух, приближая неминуемый удар. Его ничто не могло отразить, на всём белом свете не существовало такого щита, которым бы удалось это сделать. Дворецкий схватился за запястье правой руки, державшей рукоять, и сжал его так сильно, что конечность сама разжалась. Хейсе стиснул зубы от боли и собрался уже было атаковать протезом, но противник оказался быстрее, а удар его — ощутимее. Парень рухнул на колено и, пользуясь возможностью, потянулся к своему оружию, однако точный пинок лакированной туфлёй отправил его в полёт на первый этаж. Хонг стремительно схватил юнца за грудки, оттолкнул к перила, и перегибаясь через них, железной хваткой вцепился ему в горло. А тому и ответить нечем. Только крепче уцепиться за противника и перевалиться с ним через деревянную ограду, молясь всем духам на свете, чтобы пережить это падение. — Хейсе, лови! — прокричал Кейнан, намереваясь бросить тому меч, но отдёрнул руку, едва коснувшись его, будто обжёгшись. Маг крови, ещё не придя в себя после такого пируэта, сам пополз к рукояти, взял её и поднялся на ноги. То же сделал и дворецкий. Кто он такой? Почему настолько сложно выдержать его удар? Почему невозможно нанести ответный? Насколько крепок он и его голова, чтобы даже после ударов дубинкой по хребту и черепу остаться самым грозным противником в жизни юнца? — Стражник Заофу тебе не ровня, — с еле заметным усилием произнёс он, словно услышав мысли парня. Рю Хаяши, защищая честь отца, бросился в последний, кажется, в своей жизни бой против Хонга Ли, защищавшего честь семьи Сато. Меч Тьмы в умелых руках и шанса бы врагу не оставил, однако вчерашний ребёнок к числу мастеров совсем не относился. Магу металла, уже успевшему удостовериться, что левая рука подростка была из платинового сплава, ему неподвластного, не составило труда снова увернуться от очередного не самого качественно поставленного замаха кристаллическим лезвием, снова схватить оба запястья и со всей дури вонзить клинок в стену до самой гарды, проткнув её насквозь. А на кухне в это время начался переполох. Ибо меч с лёгкостью пробил не только кирпичную кладку, но и газовую трубу, проходившую по внутренней её стороне. Маленькое помещение быстро начало заполняться неприятным запахом. Рёри не растерялся, ведь кому как не повару знать порядок действий при утечке взрывоопасного голубого топлива? Он подскочил к давно уже выключенной плите и полностью открыл задвижку вытяжки. Следовало также открыть дверь для большей тяги и перекрыть вентиль в подвале, но в нынешнем положении приходилось довольствоваться малым. Самым опасным в данном положении было не удушье от недостатка кислорода, а искра. Одна искра, даже маленькая искорка — и огонь поглотит здесь всё. — Кито, — обратился парень к горничной, сидевшей на полу напротив единственного выхода из комнаты. — Газ легче воздуха, он собирается наверху. Если почувствуешь, что хочется спать или голова начнёт болеть, попробуй наклониться ниже. И проследи, чтобы госпожа Сато тоже могла дышать. Асами, лежавшая у неё на коленях, всё ещё была без чувств. А снаружи тем временем раздался душераздирающий крик. Это меч Тьмы рассёк живую плоть. Кейнан упал на пол, хватаясь за живот и корчась ещё сильнее, ведь руки, коснувшиеся протяжённой раны тоже начинали неистово жечь огнём. Хейсе совсем не ожидал, что парень внезапно вскочит позади отпрянувшего вбок от лезвия дворецкого, чтобы попытаться ему помочь. Порез оказался неглубоким, однако проступившие на глазах слёзы были обычным и совершенно нормальным явлением, хоть для юнца, которому без месяца двадцать, хоть для сорокалетнего мужика. Магу воды всё-таки удалось поймать протезом правый кулак, занесённого для удара аккурат ему в челюсть, стараясь причинить как можно большую боль в отместку за своё несчастное нывшее запястье, уже едва способное двигаться. Вот только неожиданный удар головой по носу отнял у него и эту возможность. Впрочем, полученные ранее травмы не замедлили о себе напомнить. Мужчина отшатнулся, машинально схватившись за лоб. Он бился хорошо, и даже вполне мог выйти из этой изнеможительной схватки победителем, но платина наконец угодила точно в цель. Дворецкий, сражённый металлическим кулаком в лицо, рухнул на пол. — Кей, ты живой? — хрипло произнёс Рю, с большим трудом доковыляв до лежавшего навзничь парня. Признаки жизни маг металла подавал. Хотя это и так очевидно, ранение не было смертельным, да и кровью он не истекал. Предельно осторожно взяв его под мышку, застонавшего в полубессознательном состоянии, юнец вдруг учуял едкий запах, стелившийся по полу рядом с запертой дверью на кухню. От этого же запаха голова Рёри трещала по швам словно подобранная не по размеру рубашка или перекачанный мяч. Снаружи всё стихло, и поэтому он совершенно не представлял, в чью пользу окончилась та борьба. Заслышав какое-то шевеление у себя за спиной, повар тут же обернулся. Асами приходила в себя. Парень выдохнул от облегчения, однако всё оно мгновенно улетучилось, едва его взгляд упал на электрическую перчатку, а на лице выступил холодный пот. — Кито! Надо снять её как можно скорее! — он бросился к ней помогать. — Только очень осторожно, нельзя, чтобы она включилась. Соддок, успевший уже заметить пропажу человека, за которым был приставлен следить, увидел какое-то движение перед зданием. Присмотревшись, он заметил Хейсе, вытащившего на улицу Кейнана, положившего его у дорожки и бросившегося затем обратно в дом. Когда мужчина подбежал ближе, парень вновь показался в разбитых парадных дверях, с трудом переставляя ноги под весом висевшего без чувств тела. Маг воды подумал было, что он тащил на себе Рико. В следующий миг грянул взрыв. Жара. Лицо Соддока обволакивал жар. Непривычно сильный, даже горячее, чем в пустыне Ши Вонг, где ему однажды довелось побывать. Голова гудела. Он лежал на спине, кажется, целый и невредимый. Приподнявшись на локтях, мужчина обнаружил, что находился на десяток шагов дальше, чем изначально подошёл. Взгляд сам собой перескочил на здание. Объятый пламенем дом, добротный и крепкий кирпичный дом словно попытался сжаться, когда в самой его середине воспламенился газ от электрической искры перчатки. Вмиг разворотило кухню, разрушило стену с вытяжной вентиляцией, разорвало трубу в подвале. Штукатурка осыпалась, кладка пошла трещинами и осела. На траве возле мага лежал Кейнан, на брусчатке перед крыльцом — Хейсе лицом вниз, а чуть в стороне… Нет, это был не Рико. Это был дворецкий. Единственный человек из этого дома, которому судьба даровала спасение. Но зачем парень спас его? Сейчас совсем не время было допытываться. Седан, поспешно загнанный к дому задним ходом, загудел и, резво выскочив за ворота, заложил крутой поворот вправо и понёсся вниз по склону, дабы как можно скорее оказаться далеко отсюда. Хонг в это время понемногу приходил в себя, лёжа на груди на холодном твёрдом камне. Он проиграл. Всеми силами старался защитить тех, кто ему дорог, но не смог. Один. Совсем один. Хиро… Бедный маленький Хиро… Тоже один. Опять… Что с ним станет, когда он узнает о произошедшем? Ему и так нелегко этим летом приходилось, а тут… Нет, Хонг его не бросит. Никогда. Не из жалости, а как члена семьи. Дворецкий с большим трудом перевернулся на спину, безмолвно уставившись куда-то ввысь. Живой, но ужасно контуженный, без малейшего представления, как жить дальше. И без желания, в общем-то, тоже. Так он и лежал неизвестно сколько, вечность, по его собственным ощущениям, пока сквозь толстую завесу тишины не стали понемногу пробиваться едва слышимые звуки, и над ним не замелькали чьи-то размытые тени. — Наблюдается частичная потеря слуха и некоторое нарушение зрения. Временно, хочется верить. Также есть подозрения на вывих либо перелом правой руки. Или же всё сразу, — закончил краткий осмотр врач из подоспевшей практически мгновенно бригады скорой помощи. — Необходима экстренная госпитализация. Немедленно. Спустя минуту возле охваченного огнём особняка уже активно орудовали пожарные с нескольких машин одновременно, а ещё через пару десятков секунд откуда-то сверху донёсся рёв огромного шестилапого зверя, вторившего вою полицейской сирены — Где они?! Где они?! — из подъехавшего сатомобиля с криками выскочил невысокий перепуганный подросток и тут же ринулся в сторону дома. — Хирохито, спокойно! Стой на месте! — капитан Фунг еле успел ухватить парня за руку. — Сам стой! Эй, вы! — нервно окликнул маг земли пожарных. — Там люди внутри! Их спасайте, потом всё остальное! — Не мешай им! Они лучше тебя знают, что делают. — Ничего они не знают! Где Хонг?! Хонг! Хонг! — юнец, едва заметив карету скорой помощи, стремглав метнулся к ней, раз за разом окликая дворецкого. — Хонг, где мои родители?! Где мои родители?! — Не лезь к нему, парень! — фельдшер грубо оттолкнул Хирохито, закрывая двойную заднюю дверь белоснежного фургона. — Он всё равно ничего тебе сейчас не расскажет! Никто не желал помогать. Всем было всё равно, что внутри здания прямо сейчас погибали люди. Им было совершено плевать. Словно все они желали смерти его отцу и матери. Подросток сорвался с места в ту же секунду, как в голове его как гром прозвучала эта мысль, да так быстро, что магу воздуха, всё время не спускавшему с него глаз, удалось поймать юнца лишь у самых ступеней крыльца. — Вот куда ты собрался? Куда?! — мужчина с трудом удерживал брыкавшегося ребёнка. — Жить надоело? — Не трожь меня! Пусти! — орал тот не своим голосом. — Видишь же, они не желают никого спасать! А я хочу! Не они — так я! Сам всех вытащу! — Никому ты уже не поможешь! Никому! Там некого больше вытаскивать! Мне жаль, Хиро… Мне… Очень жаль… Парень после этих слов поутих, перестал вырываться. Он вдруг явственно ощутил, как начал сбываться главный страх всей его жизни: одиночество. Вечное и беспросветное. — Нет… — только и смог выдавить из себя маг земли. — Нет… — Хиро… — Нет! — подросток неожиданно впился зубами в руку полицейского, прокусив её чуть ли не до крови, высвободился из ослабшей хватки и, не глядя швырнув в сторону Кая кусок брусчатки, сиганул в дверной проём. — Ах ты ж пёс кусачий… — прошипел мужчина, потирая ушибленное плечо, параллельно пытаясь остановить кровотечение. — Эй, чего пялитесь-то? Ловите его! Он же там заживо сгорит! Юнец первым делом метнулся в гараж, в прачечную и в комнаты прислуги, однако каждое помещение или то, что от него осталось, было совершено безлюдным. Бросившись в сам дом, маг земли на бегу перемахнул через груду кирпичей, но задел носком ботинка верхние из них и растянулся в проходе к лестнице. Подняв глаза, он увидел прямо перед собой безжизненное тело какого-то незнакомца и взвизгнул от испуга. А заревел, когда заметил лежавшего тут же отца без малейших признаков жизни. — Папа! Папа! — истошно вопил подросток, тряся Охэ, словно это могло вернуть его из мира теней. — Папа! В воздухе стояла ужасная смесь запахов гари, выгоравшего газа и ещё какой-то жуткой вони. Хирохито не знал, что источало такую обычно горелое мясо. Он просто скулил от беспомощности и горечи, каждый раз кашляя всё сильнее. На голову посыпалась какая-то пыль или грязь, а также крошки покрупнее. В глаза, взметнувшие взгляд к потолку, они не угодили только благодаря очкам. По перекрытию пошла трещина параллельно стене, с каждой секундой становясь длиннее и, самое страшное, шире. Стена кренилась наружу. Юнец понял это слишком поздно. Толстые деревянные балки выскочили из пазов и углублений в кирпичной кладке и полетели вниз вместе со скрывавшими их досками. Следом груду дерева накрыла сложившаяся вдвое стена. Хирохито летел спиной вперёд, увлекаемый мощным воздушным потоком и видя перед собой всю эту картину, весь масштаб разрушений дома, полного воспоминаний. Воспоминания снесло взрывом, пожгло огнём, завалило обломками. Воспоминания перестали существовать. Память о них сохранилась лишь в маленьком нездоровом разуме спод всколохмаченными волосами и отвратительным шрамом на лице. Жалкий призрак и тень, недостойный внимания — вот, что осталось от семейство Сато! — Хиро! Прекрати! Хиро! — несносный подросток, которого Кай с таким трудом спас от неминуемой гибели, теперь неистово бился головой о белоснежный мрамор прямо в передней. А он бился и плакал, бился и плакал, пока мужчина, лежавший на полу и крепко державший его под мышки, пытался не дать дёргавшемуся ребёнку покалечить себя. Через минуту он затих. Наступил обморок и забытье. Только это смогло его успокоить. Маг воздуха выдохнул и обессиленно запрокинул голову назад.