Дикая пташка

Оставшаяся ночь прошла ужасно. Во сне мне виделись монстры, обгладывающие мои кости. Их предводитель – гигантский зеленый огр, смаковал мой мозг, выпивая его из раздробленного черепа. Пылало в огне родное поселение, амазонки в страхе бежали, позабыв свои копья и мечи, преследуемые нескончаемой ордой. Я вырывалась из кошмара, просыпаясь, и снова падала в него. Под утро, наконец очнувшись, измученная и недовольная, я поняла, что совершенно одна. Только примятая ткань рядом со мною выдавала, как и с кем я провела ночь. Обнаружились и маленькие пятнашки крови, вызвавшие во мне волну стыдливого гнева. С горящим лицом я судорожно надела давешнюю красную тряпку, ставшей мне привычной одеждой, и, стараясь не обращать внимание на ноющую поясницу и боль внизу живота, собиралась уж было покинуть шатер, как меня опередили. В мое временное жилище зашла одна из женщин дикарок, такая же темненькая и смуглая, как и остальные, немного старше меня по возрасту с глубокими морщинами на лбу и рядом с уголками губ. - Ты уже проснулась? – радостно спросила она, с видным довольством оглядывая меня. – Я Зоузи, буду помогать тебе. - Служанка? – удивилась я, ошарашенно застыв перед входом, подметив ее раскованное поведение, не свойственное для обычной прислуги, а тем более для раба. - Называй меня, как захочешь. Вождь приказал хорошо одеть тебя, - она обошла меня, замершую, как соляной столб, пройдя вглубь жилища. Зоузи деловито скинула ворох тряпья, который держала в руках, на пол и принялась рыться в нем, периодически откладывая особо приглянувшиеся вещи. - Женщине вождя положено самое лучшее, - ворчала она недовольно. – Красивая, великая… - Я не его женщина! – услышав, возмутилась я на высказывания. Я не прогнусь под дикарем! Зоузи удивленно уставилась на меня, отложив свое дело: - Ты отказываешься от такого почета? Вождь выбрал тебя, как свою жену, ты должна гордиться и ублажать его, подарить маленьких воинов, а не ерепениться, как горная козочка! Тут я окончательно потеряла связь. Я не могла злиться на бедную забитую Зоузи, не знавшую настоящего женского счастья – сражений и великих побед, и искавшую его в таких низменных мелочах, как продолжение гнусного рода и службе мужчинам, но, ее заявление о моем неожиданном замужестве добило меня. - Мы не представали пред богиней, как супруги, - мягко возразила я этой умалишенной. – Я не считаю его своим мужем, а он точно уверен, что я его рабыня для утех. - Да что же ты такое говоришь! – гневно возмутила Зоузи, всплеснув руками. – Он возлежал с тобой, кормил тебя с рук, а ты теперь отказываешься от своего мужа? - Это что же, ваши дикари-мужчины могут изнасиловать любую и все, они теперь навсегда вместе? – насмешливо заметила я, вспоминая, сколько пикантных сцен я наблюдала вчера у костра. Женщина устало вздохнула, видимо поняв, что я ничего не смыслю в их варварских обычаях, а потом пустилась в объяснения таким голосом, будто разговаривала с маленькой неразумной девочкой. - Любой мужчина может взять свободную женщину, если только она не принадлежит другому. Но Шайнар на пиру уступил тебе место, усадил рядом, как равною, заявив на тебя права. Его могли вызвать на поединок, чтобы забрать тебя, но никто не посмел оспаривать его права владеть женщиной. Шайнар не стал дарить тебе любовь при всех, как его просили и заявил, что останется с тобою наедине. Он почивал тебя из своих рук, поил своей едой, а после увел в свою палатку, куда ночью никому нет хода. И оставил тебя в шатре после ночи любви, закрепивший ваш брак. По нашим законам, ты теперь его жена и должна быть верной ему до самой смерти. Я икнула от неожиданности и присела на подушки, пораженная изменившимся положением. Вот так вот, сначала ты блистательная падающая надежды воительница, в прошлом ненужный подкидыш, а теперь жена командира кочевников. Это карьерный рост или же наоборот регрессия? И вообще, как меня так теперь могут называть? Вождиха? Вождесса? Какой кошмар… - Эй, Зоузи, - слабо позвала я женщину. Она повернулась на мой голос, все еще недовольная моим отношением. – А нельзя ли как-нибудь помыться? Что-то они слишком обрадовалась. Надеюсь, желание искупаться не навязывает мне еще с пяток мужей? С этих варваров станется. На мою радость, мне быстренько организовали купальню. Двое крупных воинов, видимо из самых низких по положению, судя по отсутствию татуировок, притащили деревянную бочку и расторопно наполнили ее водой. Зоузи помогла мне выпутаться из тоги, хотя я, если честно и не нуждалась в ее помощи, и залезть в, на удивление, теплую и чистую воду. Она тщательно намылила мне спину горицветом [1], помогая себе жесткой тряпкой, а еще какими-то не узнанными мною травами и цветами, которые придали моему телу приятный растительный запах. При этом Зоузи весело напевала себе под нос задорную песенку и приговаривала, что вождь точно теперь не сможет устоять передо мною. Я мало обращала на нее внимание, расслабившись в парящей воде, чувствуя, как каждая напряженная мышца размягчается, а боль отступает. Все же есть толк и от варваров. Внезапно я вспомнила об одном важном человеке и устыдилась своей забывчивости. - Зоузи, а ты не знаешь женщину, что поймали вместе со мною? Такая коротко стриженная, высокая, остроносая? – с волнением спросила я служанку. Как вообще можно забыть о своей подруге, нет, сестре? Кажется, Шайнар слишком сильно ударил меня по голове, и я лишилась разума. Зоузи, занятая намыливанием мне головы, зарывшая грубые пальцы мне в густые волосы согласно хмыкнула: - Знаю. Дурная, жуть берет! Хуже, чем ты, совершено бесконтрольная. Говорят, повеситься пыталась, ели успели вытащить из петли, которую она сплела из одежды. Я зажмуривалась, ужасаясь, как, наверное, тяжело приходить Филомене. Она ведь никогда раньше так далеко не покидала родное селение! Да и то, как с ней поступили не прибавляло оптимизма. - Я могу ее увидеть? – хриплым голосом спросила я, ожидая категоричного ответа и готовая с боем прорываться к подруге. - Конечно, - удивилась Зоузи. – Тебе, воинственная госпожа, не в праве запрещать. Я, обрадовавшись, расслабилась, позволяя меня домыть. Все будет хорошо, я встречу Филомену, заберу ее к себе, а там уже вместе подумаем и решим, как сбежать домой. Она умная, отличный тактик, все точно получится. После купальни меня тщательно обтерли, расчесали волосы, не дав заплести их привычную косу («Не дело прятать такую красоту!»), одели в привычную для кочевников одежду, и заставили позавтракать вдоволь конским мясом и дикими ягодами. Только после всех нехитрых дел Зоузи разрешила мне покинуть шатер, и повела прямиком к Филомене. По дороге я во все глаза осматривала бурную жизнь кочевников. Все куда-то спешили, бегали, разносили вещи, еду. Войны сражались, оттачивая свои навыки. Малышня дралась на палках, подражая взрослым. Ничего необычного, если только не считать, что оружие было в руках у мужчин, а не как я привыкла, чтобы его носили женщины. Мы недалеко отошли от самого большого шатра. Устройства лагеря понять было не сложно. Посередине расположился вождь, рядом приближенные военачальники, потом более слабые войны и так далее, а на окраине находились охранные заставы, посты. Они жили подобным образом, пока не срывались с насиженного места, скитаясь по степи и обширным территориям. Рядом с крупным шатром стоял вбитый деревянный столб, и взглянув на него, я сразу осознала, почему Зоузи говорила, что быть впущенной в шатер мужчины и жить в нем, так важно. У столба облокотившись на него, сидела Филомена, крепко привязанная веревкой за шею. Осунувшаяся, похудевшая за пару дней с черными кругами под глазами и обреченным выражением на когда-то непоколебимом лице. Обнаженная, покрытая пылью, не имеющая возможности в отличие от меня смыть грязь теплой водой. Я заметила синяки у нее на ребрах, ногах, животе. Ее не щадили. Я кинулась к ней, бросилась, чтобы обнять, отвязать от столба, увести с собой и спрятать от всех несчастий, что с ней случились. Но она испуганно отшатнулась, едва тень моей фигуры упало на ее лицо, скривилась, выставляя руки вперед в защитном жесте, будто ожидая подлого удара от меня, своей названной сестры. Я замерла, не понимая, почему она так отреагировала, но больше не стараясь обнять и приблизиться ближе, замерев на расстояние шага. - Фили, ты не узнаешь меня? – жалобно спросила я ее. Она, испуганным зверьком сжалась, но все же в глазах появилось узнавание, и она согласно качнула головой. А потом кинулась вперед под ноги, обняла икры и задыхаясь от рыданий взмолилась: - Помоги мне, помоги, убей меня! Я задрожала. Сердце мое разрывалось от боли и жалости к подруге, ужасалось от того, что случилось с когда-то непоколебимой воительницей. Я села на корточки, отцепила ее от себя и заключила в объятья, успокаивая, гладила по спине. Ее крючковатые пальцы стиснули кожаный топик, в который меня одела Зоузи. Спина девушки тряслась от непрекращающейся истерики, и я никак не могла ей помочь. - Я хочу домой, - внезапно прошептала она, и испугавшись своих слов, Филомена отпрянула, зажав рукой рот и снова скрючилась на земле, отпрянув от меня в сторону треклятого столба. Я кинулась было к отвязать веревку, чтобы отпустить подругу, но была остановлена Зоузи, которая перехватила меня за локоть и сказала, старательно отводя глаза: - Ты не можешь освободить ее. Мальд, ее хозяин, он не потерпит такого самоуправства и будет в ярости. - Тогда я вызову его на поединок и убью там, заберу Филомену! Он не сможет отказаться, все вы варвары уважаете силу! – запальчиво крикнула я, с яростью смотря вокруг на попадающихся кочевников, которые не совсем обращали на нас внимание, занимаясь своими делами. Зоузи раздраженно повела плечами на мои крики, и опустила руку, убедившись, что я не кинусь вновь развязывать Филомену. - Тише, воинственная госпожа. Мальд откажется от боя с тобой, только потому, что ты женщина. Рабы и женщины не могут вызвать на поединок настоящих воинов. Если только… Она замялась, замолчала, внимательно глядя, на жадно слушавшую нас Филомену, которая почувствовала надежду. - Если только что? – заставила продолжить я ее. - Зря я это сказала, - пожалела Зоузи, но продолжила. – Ты можешь вызвать его на Поединок тысячи порезов, и он не будет вправе отказаться. Только ты не выстоишь против него, ни одна женщина не выстоит. - Именно женщина и выстоит! Я амазонка, я выше любого грязного мужлана. Рассказывай, что это за бой, - я готова была сделать, что угодно, лишь бы спасти Филомену. Зоузи недоверчиво поморщилась, но решила не спорить, уверенная, что я и без нее рано или поздно все узнаю: - Каждый, даже раб, может вызвать война на Поединок и попросить в случае выигрыша любую награду вплоть до свободы. Это древний ритуал, который благословили сами боги, от вызова нельзя отказаться, иначе позор падет на глупца и всю его семью и потомков. Противники попеременно наносят своему телу порезы, вскрывая кожу, оставляя не смертельные, но кровавые раны. Тот, кто продержится дольше, не лишиться сознания, не отступиться от своей цели – становиться победителем. Проигравший не изгоняется из племени, если поведет себя достойно, но навсегда осознает свою слабость, теряет достоинство. - Резать себя? – тупо переспросила я. Какое варварство, но что я ожидала от людей, где мужчины держат в руках оружие, а женщины раболепно им подчиняются? - Астарта, я молю, - прошептала Филомена, преданно заглядывая мне в лицо. – Победи и вызволи меня, иначе я сойду с ума и в конце концов наложу на себя руки. Я не могу больше вынести такое унижение. Я отвернулась, спрятав лицо в раскрытых ладонях. С силой потерла лоб, мотнула головой, приводя в порядок свои мысли, и набравшись смелости повернулась к ждущим моего решения женщинам и заявила, уверенная, что не отступлюсь: - Я спасу тебя, или не носить мне больше имени Астарты [2], великой воительницы! ----------------------------------------------------- [1] Горицвет – цветок, имеющие свойство пенится, являющийся природным источников мыла. [2] Астарта – имя богини изобилия и войны. Означает потребность доминирования и власти. (В разных источниках ей также приписывают плодородие и любовь).