Часть 1
***
Пакара шла по грязному лагерю, где пахло лошадиным навозом, потными телами и кострами. Она скривила свой носик в веснушках и стала уже детально осматривать все. Палатки были так же как и ее выставлены вокруг костров. Но они явно были больше, не на двух человек, как у нее. «Казармы?» — подумала она, судя по тому, что рядом были мужчины, распивающие что-то из костяных кружек. Может быть, эль или брагу. Значит, и пьяных тут достаточно. Она сглотнула и двинулась дальше, минуя большие палатки. «Неужели, кроме меня, Анес и тех двух женщин тут нет?» — нахмурилась она. — «Быть не может, из деревни каждый раз вывозили пару, тройку женщин. Может, где-то у них тут бордель. Или они каждый раз в город едут… или по деревням». У нее щелкнуло это в голове, ей хотелось найти хоть одного человека в этом бреду. Кроме Анес или той мифической Леоноры, или как там ее назвала та слепая. Возможно, если здесь имеется бордель, там девушек держат насильно. В ее голове уже сложилась теория о том, как они берут девушек и превращают их в шлюх, а кому посчастливилось становятся этим же странными парами. От негодования у нее сжались кулаки, и захотелось что-нибудь ударить, ноги аж сами ускорили ее шаг. Пакара хотела спасти девушек. Ее теория стала фактом, а негодование быстро перерастало в ярость, от чего движения становились резкими и быстрыми. На нее стали оборачиваться, видя, что она, словно хищник, рыщет в поисках. Со стороны это так и выглядело. Пакара завернула за угол шатра, когда наткнулась на что-то, от чего её отрикошетило, и она упала прямо в сырую и мокрую землю. Слава Богу, не грязь. Она подняла взгляд, думая, что там один из волков, но там была женщина. Она, охая, держалась за свой локоть, не сильно испачкав свое синее платье, так как также была на земле. Пакара на этот счет не заморачивалась, так как на ее деревенском платье темно-коричневого цвета едва ли видны пятна. Девушка была довольно красива, кудрявые волосы были убраны в ободок из синих лент, и лишь ее лицо было узким, и, как пятна, там выделялись черные глаза и ярко красные, видимо, подведенные свеклой, губы. Пухлые и маленькие. Она была длинная. Высокая, долговязая, платье обтягивало тонкий стан девушки, переходя в широкие бедра, и руки с пальцами, длинными, словно ветки. Понятно, почему они упали, Пакара просто сбила ее, потому что была и пышнее девушки и физически сильнее. А Пакара — от того, что ее костлявый локоть ударил ей прямо в лоб. Теперь уже и она это ощущала. Ладно, это не страшно. Первой очнулась Пакара. — Прости, я тебя не видела. — и протянула ладонь, предлагая тем самым помощь. Девушка подняла на нее огромные карие глаза и сморщилась, потирая локоть, но приняла руку. — Смотри куда идешь. А теперь помоги мне собрать корнеплоды, — ворчала она, кивая на небольшую корзинку, что валялась рядом, а вокруг лежало нечто черное и с зелеными хвостиками. «Репа, — поняла Пакара. — Терпеть не могу репу», — скривилась Пакара и стала помогать собирать урожай. — Откуда ты только взялась. Я тебя тут не видела вообще, — все ворчала незнакомка. — Мало им в палатке шлюх, что ли. — Что? Тут есть палатка со шлюхами? — тут же подскочила она к ней, якобы в притворном удивлении. — Да. Есть. Красная. Рядом с фермой. Если это ничтожество можно так обозвать. Так ты не от туда? Кто же ты? Тут женщин не так много. Так что смею предположить, что новая пара кому-то, — сказала она, уже подбирая собранную корзину. Пакара ее почти не слушала, выглядывая, где может быть ферма. Ее догадки подтвердились, и тело горело действовать. — А? Что? Ах, это, я Пакара. Видимо, пара Брану. — Брану? Ого. Ну, удачи. Я Сондра, будем знакомы. Тоже пара одному из волков. — В смысле «Ну, удачи»? Сондра медленно растянула губы в улыбку. — Мальчик не может удержать шалуна в штанах. Если ищешь палатку шлюх, иди меж тех палаток по проезду для лошадей и поверни направо. Она красная, не пропустишь. В Пакаре что-то замерло и умерло одновременно. "Бран. Там? Среди распутниц? Которые возможно еще и пленницы? Что-то бессознательное в ней, чисто женское, стало негодовать. Он же. Он же со мной! Нет не со мной, но обещает это, пытается. Черт, я запуталась." Она запуталась, это точно, теперь у нее была иная причина найти палатку — подтвердить слова Сондры. — И что. Мне все равно. Единственное, что я хочу, это сбежать отсюда. — фыркнула она. — А, ну успехов. Пока ни одна так называемая «спасительница» отсюда не уходила. Если ты умная, то останешься. — Почему это? — прищурилась она на Сондру. — Потому что здесь бесплатный сыр, без мышеловки. Девушкам нашего происхождения о большем мечтать было не то, что нельзя. Опасно. — Почему? — вот теперь точно не поняла она. — Слишком велико будет разочарование, и от мужчины, и от жизни, и от еды. А отчаяние сгубило многих, милая. Увидимся, — с этими словами Сондра развернулась и ушла. Пакара смотрела ей вслед несколько мгновений, а потом направилась по курсу, что ей указала Сондра. И правда, она встретила несколько палаток и грядки с растениями, огороженные заборчиком. Следом она увидела длинную палатку и еще парочку красных шатров. «Вот она», — улыбнулась Пакара и пошла прямо к ним. Ей хотелось зайти, но она решила пока просто понаблюдать, сидя на лавочке около огороженного огорода. Отсюда был прекрасный вид на выход из длинного шатра. Ну, ей было немного боязно заходить, ей просто нужны доказательства, что тут творится и… что Бран там. Она боялась застать там ее так называемую пару. Ей как бы и все равно. Но… «Это же нечестно! — думала она, насупившись. — Это он должен страдать от моего отказа! Он не должен веселиться с другими! Он должен переживать, что я к себе его не пускаю! Почему он не мучается? Он заслужил за то, что увез меня из деревни! Он, ну, для всех тут, мой муж! Какого, дракон его возьми, он смеет ходить сюда…», — а потом ее мысли унесли ее совершенно не туда: — «Я же красивее, чем любая девка там… Я же, в отличие от них, чистая. Не грязная. Что со мной не так?» Она не успела себя остановить в этом нескончаемом потоке мыслей, которые шли больше от ущемленного эго и сердца, когда увидела, что из палатки вышла девушка со светло-русыми распущенными волосами, на ней было балахонистое платье, которое скрывало ее тонкое, судя по рукам, тело. Она была… очень молода. Даже слишком. Может, лет тринадцать или четырнадцать. На ее миловидном лице залегли глубокие синяки под глазами, и сам взгляд ее глаз был… потухшим, мертвым. Пакара ахнула. Значит, они тут рабыни. Но потом ее губы озарила искренняя улыбка, когда из палатки вышел Бран. Он также по-доброму ей улыбался. И говорил что-то. Пакара сидела, задеревенев, смотрела на это, не в силах даже моргнуть. Это, значит, правда… Она смотрела, как он положил ей на плечо руку и, все еще улыбаясь, что-то говорил. После кивнул и ушел, слава Богу, не в сторону, где сидела Пакара. Миловидная шлюха смотрела ему вслед пару мгновений и, вздохнув, снова вошла в шатер. А Пакара сидела неподвижно, чувствуя, как спазм скручивал сердце, выворачивал и отправлял осколки вниз живота, от чего к глазам бежали слезы. Она резко вздохнула, понимая, что все это время не дышала, и вытерла предательский соленой поток. Она не плачет! Не из-за него! Ей все равно! ВСЕ РАВНО! Голова твердила, а на душе было словно… ее разорвали. Это нечестно. Он должен страдать. Не она. Почему ей больно? Это же несправедливо. Она не знала, не понимала, что с ней происходит. Обнимая себя за живот, будто боясь, что боль может распространиться, она встала и, словно в бреду, перебирала ногами, больше имитируя шаги, нежели совершая их. Пакара плелась, вперив взгляд в землю, сама не понимала, почему ей так… обидно. Встав как вкопанная, она нахмурилась и тряхнула головой. Нет, она выше этого, чтобы переживать, думать и мариновать себя в этом всем. Упрямо сжав кулаки, она громко зашагала прочь к своей палатке. К черту этот лагерь, в пекло Брана и волков. Пакара упрямо зашла обратно в «жилой» район шатров, когда, оглянувшись, замедлила шаг. Собственно, а где это она? Где ее шатер? Об этом стоило подумать раньше. Как она сможет найти его? Шатры ведь почти все одинаковые, и тут, первое, что привлекло ее внимание, это множество фиолетовых лент, привязанных по оба конца флага… Это напомнило ей палатку Нинлиль и золотые ленты. Видимо, там живет пара. Значит, там и ее палатка. Идя на фиолетовые ленты, что развевались на ветру, как на свет маяка, она вышла не совсем туда, куда надеялась. Там было пять шатров. Но эти были казарменные, кроме одной. Словно дождь, ее усыпали ленты фиалкового цвета, они красиво развивались на ветру и были невероятно прекрасные. Сондра сидела на бревне у костра и перебирала что-то в корзине, явно не репу, это были другие ленты. Пакара закусила губу и шагнула к ней. — Снова ты? — усмехнулась Сондра, увидев вновь Пакару. Она в ответ лишь кивнула и села на бревно у костра и, согнувшись вперед, легла на выставленные колени и смотрела на огонь. — Ах, значит, ты увидела Брана? — усмехнулась она и осмотрела одну из лент. Пакара только скривилась, она не хотела говорить об этом. — Зачем все палатки, где живут жены волков, украшены лентами? — Просто так. Такая традиции. Волкам все равно, какого цвета их палатки. А то добавляет цвета… ну и символизирует, что без разрешения не входить. — Почему фиолетовый? — как-то отстранённо спросила она, поглядывая на палатку Сондры. — Потому что я люблю этот цвет. Он темный, глубокий, загадочный. Мой цвет. — улыбнулась она и, взяв нож, отрезала еще несколько метров. — Еще хочешь повесить? И так красиво… — Нет, это внутрь. Там… такая же серость, не считая ковра и циновки. Пакара только промычала в ответ, думая, а какой цвет бы взять ей. Хм. Вроде многие цвета заняты. Нет, ну, какой цвет у нее любимый? Она не так уж и много видела. Но… если вычислить, то ей остается только зеленый. Да. Он вполне подойдет. Она бы повесила их под крышей, чтобы была такая странная бахрома, и она шевелилась на ветру.… Так, нет! Она не собирается оставаться, и зачем ей тогда украшать временное жилище? Злая сама на себя, она раздраженно стукнула ногой, Сондра лишь усмехнулась. — Дай угадаю, планируешь план побега. Пакара удивленно подняла на нее взгляд. — Откуда ты… — Потому что сама была такой же. Ох, сколько я пыталась. И перелезать, и подкоп. Все без толку. Ройбуш находил меня быстрее, чем я хоть что-то сделала. — Это твой муж? — Да. Моя пара, — кивнула она и завязала ленты узлом, которые отрезала. — Ты же говорила, что тебя все устраивает. — Ну, так было не сначала. Я по глупости решалась на побег. А когда наконец смогла… Вернулась. Ибо мне в том мире делать нечего. — СМОГЛА? — сразу же оживилась Пакара, и глаза запылали. — Как? — Прости, я взяла слово перед Альфой не говорить. Несмотря на то, что я женщина и пара не последнего волка в стае, меня также накажут. — Как? — нахмурилась она. — Выпорят. При всех. А у Альфы рука такая. Один раз махнет, и меня станет две, — Пакара сглотнула и снова принялась гипнотизировать огонь. — Не накручивай себя по поводу Брана и его походов. Намекни ему, что пора завязывать с этим, и он, возможно, послушает, — посоветовала Сондра, опустив голову, чтобы следить за распутыванием узла из лент. — Да пусть делает все, что хочет. Мне все равно, — поморщилась она. — Как скажешь, — пожала та плечами. — Скажи, — не унималась Пакара, — неужели то, как отсюда сбежать, такой страшный секрет? — И да, и нет. Просто то, что контролирует стену из живых деревьев, находится у Альфы. А для этого тебе надо украсть его. Я пойду как подстрекатель, а ты как воровка. Мне десять кнутов, тебе отрежут руки. Ну или Брану, если он возьмет вину на себя. — Боже, — выдохнула она и потерла запястье. — А твой муж не возьмет на себя плети? — Не думаю. Ему захочется, чтобы меня проучили. На самом деле, он еще тот ублюдок. Но я не жалуюсь. Мне просто некому. Его и тут все не очень любят. — Почему? — Так было еще до того, как я сюда пришла. Говорят, с Альфой не поделили что-то, а у Ройбуша скверный характер. Хоть он и не плохой мужчина. — А… Бран какой? Ты хорошо его знаешь? — нахмурилась Пакара. Сондра лишь вздернула бровь, но продолжила: — Он разведчик, при этом ужасно вспыльчивый. Молод. Держать себя потому не умеет, как надо. — О, поверь мне, его вспыльчивость я уж углядела, — фыркнула Пакара. Ей не забыть, как он и она друг на друга орали, потом полетели тарелки, подставки, выгоняя в первый день волка из шатра. — Что еще? — Выпить любит. Знаю это, потому что часто заказываю и для Ройбуша вино, и там же Бран его ящиками забирает. Хотя тут за пьянство тоже наказываются. — Волкам не разрешают пить? — нахмурилась она, вспоминая, как по вечерам волки пьют что-то вроде браги, которая пахнет хвоей. — Не разрешено напиваться до скотского состояния. Привязывают на ошейник к позорному столбу в форме волка. Два дня без еды. Только вода. Пакара внутренние задрожала представив эту картину. Да, жестко. — Что еще? — уже тише спросила она. — Еще? Ты же вроде от него бежать хотела. — усмехнулась Сондра. — Я?! Нет, что ты, — хотела откреститься Пакара, но Сондра явно ей не поверила. — Да-да, рассказывай мне сказки, — вздохнула она и положила на бревно ленты. — Скоро Фекла должна прийти. — Фекла? Она еще одна пара тут? — нахмурилась она столь странному имени. — Ага. Милая девушка. Чуть старше тебя, обычно слово против не скажет. Я ее под свою опеку взяла, пока ее эти две курвы не заклевали. — Ты это про… — начала было Пакара. — Нинлиль и Лаура, — закончила за нее Сондра. — Тебе они не нравятся, — больше как утверждение, а не как вопрос, произнесла она. — А кому нравится, когда на тебя будут смотреть как на низший слой общества? — выплюнула она с пылом. — Нинлиль просто фригидная психичка. А Лаура — белоручка со двора короля. — Со двора короля? Так она не спасительница? — Спасительница. Одна из первых. Своим примером показала, что это совершенно не страшно. Сначала хотели ее сосватать с нашим Альфой. Ну, принц, как-никак, а она дочь родственника короля. Но волки отказались, потому что она не оказалась парой Оресту. Но его бета, Бьюи, вот она ему пригляделась. Видишь ли, я более низкого происхождения. Дочка шлюхи, и все тому подобное. Работала в борделе тем, что прибирала и стирала, а когда меня какой-то черт возжелал, Бовари* Вея, ну, заправляла она там всем, решила, что цветочек мой расцвел, и пора бы его сорвать. Как утром затрубили о сборе спасительниц, меня мать под зад выпихнула. А мне было уже все равно, быть шлюхой или нет. Устала от жизни. Лучше ведь не будут относиться. Ну и мне повезло. Ройбуш меня выбрал. Лаура сначала мило со мной общалась. Я ей рассказала свою историю, так она меня стала чураться, как прокаженной. Она высокомерная и двуличная сучка. Настроила всех против меня и Феклы. Мол, мы шлюхи и так далее. — А… Фекла что? — Ее украли вместе с другими и продали сюда как шлюху. Она была очень плохой проституткой, уж поверь. Но какое-то время все же была, пока не встретила Рема. Он тут просто прислуга. И что ты думаешь? Лаура закатила скандал, что, видите ли, она живет по соседству со шлюхой, да еще и с прислугой. И захотела, чтобы их палатку перенесли подальше к красной. Вступилась я, и Фекла теперь живет рядом с тобой. У нее красные ленты. Пакара хмурилась с этих историй. Если Лаура такая, почему ей приятна слепая и явно не невинная Нинлиль? — Почему она тогда со слепой общается, раз она такая брезгливая? — Больше не с кем. Лаура же такая же потаскуха, только социальная. Ей нужно, чтобы вокруг нее была ватага подруг. Да и она всех новичков-девушек подбадривала. Работа была у нее такая, пока Луны не было. Нинлиль была как представление, мол, смотри, какая калека нашла тут дом, и ты найдешь. Уверена, что она взяла в оборот нашу Луну, описывая, как тут невероятно хорошо. И любовь, и счастье будет, как в песнях и балладах. Пакара слушала ее, все больше хмуря брови. Нинлиль тоже ей это говорила. По-своему, конечно. — Анес… Может в это поверить. Она не очень хорошо жила. И ей, возможно, хочется верить в сказку. — Ну-ка, расскажи мне о нашей новой Луне. Давно ее знаешь? — С рождения, — пожала она плечами. — Ну как, это же деревня, там все друг друга знают. Мы с ней начали вообще общаться лет в одиннадцать. Я испугалась, когда она заговорила. Попросила поднять упавшие яблоки. Я до этого думала, что она немая, как и все остальные. — Немая Луна, — покачала Сондра головой. — Чем дальше в лес, тем больше палок. Немая, слепая. Глухой для набора не хватает. — Да она не немая, просто не говорила ни с кем. Затворницей была. — Не пойми меня неправильно, но Луна затворница это не Луна, а позорище. Пакара нахмурилась на это. Она ведь даже не знает Анес и так обидно о ней отзывается. — Что вообще такое «Луна»? Я понимаю, что это ее звание теперь, но такое ощущение, что это больше… как пост. — Верно. Она не просто жена Альфы, она теперь должна также вести дела в стае, быть лидером среди женщин, эмоциональной поддержкой. Не знаю, как тебе еще объяснить. — Почему ты думаешь, что она не справится? Ты же даже ее не знаешь. — Луна затворница? Серьезно? Где ты видела королеву, возьмем условно, которая бы не появлялась бы на балах и светских вечерах вместе с королем? Ее прямая обязанность в подобном этикете. А так… Это гиблое дело, — махнула она рукой. — Если не сдохнет, рожая ему спиногрыза, я еще поверю, что она не безнадежна, — и снова вернулась к лентам. — Родит, и что будешь делать? — усмехнулась Пакара, скрестив руки на груди, и чуть поменяла положение. Жесткая кора давила на копчик и заставляла кости болеть — Ха! — саркастически ответила Сондра. — Ты видела их младенцев? Лауру не знаю, что спасло, но я не хочу рожать чертового волчонка. — Ну, они будут наполовину волки, — и передернула плечом. — И что? Ты же замужем с одним из них. Сондра подняла на нее глаза с нечитаемой эмоцией. — Так… — она отложила ленты и выглядела очень серьезной. — А теперь я кое-что тебе расскажу. Когда ты вынашиваешь дитя, ты рожаешь младенца с пальчиками, с уродливым личиком и орущего что есть сил. А если ты понесешь приплод от волка, из тебя вылезет щенок, с шерстью, зубками и четырьмя лапами. И будет скулить и пищать, а не плакать. Ну и как тебе? Это они потом становятся детьми, через время, а пока тебе придется кормить грудью щенка, похожего на того, что рожают дворняги в подворотнях. Как тебе такое? Пакара сидела, глаза на выкате, просто не могла поверить в то, что она говорила. Сондра, понимая, что добилась желаемого эффекта, самодовольно улыбнулась. — И не факт, что ты выживешь, потому я ни за что не буду вынашивать детей Ройбуша. Мне мерзко от одной мысли, что из моего чрева вылезет… это! Пакара прибывала в катарсисе. В ее голове возникали эти картинки, и с каждой секундой ей казалось, что вокруг становилось меньше воздуха. Это жутко. Странно. Неестественно. Но она тряхнула по привычке головой, чтобы прервать поток фантазий и картин, что возникали в ее голове. Пусть это было так, но именно поэтому она хочет сбежать. Ее больше обижало как она говорила об Анес. Слабая она или нет, но она была свояченицей, а Сондра казалась ей странной и ненадежной. Анес сделала свой выбор, но она останется ее подругой. — Даже когда младенца рожаешь, не факт, что выживешь, — сказала с прищуром Пакара. — Моя мать была повитухой. Умирают постоянно. Но… — она покачала головой, убеждаясь, что уж точно не останется и не станет смиряться с подобной жизнью. — Я рисковать ради плода не хочу. На кой мне это сдалось? — Ради плода? — удивилась Пакара такой формулировке. — Конечно. Но это ладно. Лаура и ее отпрыск это их дело. Просто знай… Волки могут быть очень обходительны, нежны, милы, — она чуть улыбнулась. — Если им это нужно. Но не поддавайся на их обещания. Они забудут о них. Обо всем, кроме своих потребностей. Их цель — это восполнить численность. Мы для этого тут. Нам повезло, что находимся в стае, где уважают старые порядки. А не как Фекла. Но просто потом понимаешь, что их… благородство — показуха. А ты здесь вещь, его собственность. А о том, что у вещи есть чувства, страхи, она может болеть, чувствовать боль, никто не думает. — ее глаза были опущены, но голос от высокого перешел к бубнению с сожалением, так что у Пакары сжалось сердце. — Так было с Ройбушем? Сондра кивнула и с шумом втянула воздух через нос, поднимая голову. — Да. Так что следи за собой сама. Никто ни лечить, ни заботиться не будет. Когда я простудилась, если бы не Фекла, я бы, наверное, умерла в горячке. Я лежала и стонала, у меня разрывалась голова, и я едва дышала, а Ройбуш просто исполнял свой супружеский долг и ложился рядом. Я была еще живая и теплая, для него было достаточно. Пакара приложила пальцы к губам в шоке от услышанного. — Тут что, даже лекаря нет? — Есть. Но помогает он лишь волкам, и если ты забеременеешь или хотя бы согласна выносить этого звереныша. Я же отказалась от этого. Считай, меня выкинули на произвол судьбы. Пакара сжала губы от этой несправедливости, и ярость что была, когда она шла к красной палатке, снова вспыхнула и горела синим огнем. Ее глаза застыли на пламени, будто питая от него жар и подражая ему. Все как и говорили в деревне. Расходный материал, свиноматки. Ей нужно бежать отсюда, и чем быстрее, тем лучше. О, Смотрящий, помоги ей… Внутри нее страх боролся с бесстрашием. А ярость с ужасом. Вокруг них болото и непроходимый лес, в котором волки ее быстро найдут. Пора признаться, что бежать ей на своих двоих некуда. Но… кто-то же возит сюда одежду, еду, сено для лошадей, оружие. Значит… дороги есть. И если там проедет конь или телега, то она — точно. Ее зубы кусали губу, царапая и сдирая кожу, пока она неотрывно смотрела на танец пламени. Ей нужно изучить повозки и конюшни, пообщаться с теми, кто возит сюда припасы из города. Это займет, возможно, больше времени, чем она думала. Главное… чтобы ее муженек об этом не узнал. А то, не приведи Всеотец к такому концу, что он может с ней сделать. Она потерла лицо ладонями и особенно задержалась на глазах. — У тебя есть одежда? Не хочу брать ту, что мне приносит Бран. — Хм. Есть, но, боюсь, мой размер тебе не подойдет. А вот Феклы может быть, — ответила Сондра, когда из-за шатра к ним вышла низкая фигура девушки в сером броском платье и черными, затянутыми огромным пучком волос на голове, еще и обернутыми косами. Пакара сразу обратила на нее внимание. Она сливалась с палаткой в своем платье, только черные волосы и ярко-красный румянец ее выделял. Она смущенно улыбнулась маленькими аккуратными губами, и большие карие глаза также засияли. — А вот и Фекла. Проходи, садись… Это Пакара, познакомься, — сказала сразу Сондра. — Приятно познакомиться, — сказала тихим голосом та девушка. Пакара тут же ей улыбнулась. — Мне тоже, Фекла, — сказала она в приветствии, просто не могла же сидеть и как болванчик кивать. — Кстати, мы тут обсуждали кое-что. Наша Пакара тут недавно, и у вас вроде один размер, думаю, ты одолжишь ей что-нибудь? Пакара странно посмотрела на Сондру. Низкая и щедро одаренная формами Фекла едва ли совпадала с Пакарой. Она была на голову выше Феклы и уж точно в бедрах и бюсте меньше. Ей больше подходили параметры платья Сондры. Но та, видимо, не желала делиться. — Не стоит, я сама себе сошью платье. У вас, надеюсь, можно хотя бы ткань попросить? — Да попроси старика Нома. Он возит товары и провизию из деревни, — сказала Фекла. — Старик Ном, говоришь? Ну ладно. Спасибо, Фекла. Сондра быстро кинула взгляд на подругу и перевела тему: — Да, платье тебе будет нужно, учитывая, что скоро Ночь Матери Луны. — Так понимаю, что это у них местный религиозный праздник в честь драконицы Инагри? — усмехнулась Пакара. — Я не буду на празднике, посвященном дракону. — Тебе придется там быть. Такое правило. Иначе ты оскорбишь нашего Альфу. — фыркнула Сондра, отрезая новую порцию лент. — У меня, вроде, есть связи в лице его жены. — Это тебя не спасет. Жрецов у них нет. Когда-то были, но сейчас нет. Несмотря на это они смогли сохранить свою веру. Удивительно даже, что отличную от импов. — У волков не пантеон? Они не чтут остальных драконов? — Нет, только Инагри, и то очень странно как-то, — вмешалась Фекла, ковыряя бревно, на котором сидела. — Они не воспевают ее, не поклоняются, не возносят. А… просто уважают как создателя. День Матери Луны — это день, когда волки сбежали с неба от своей матери к своим женам внизу. В наказание она лишила их бессмертия, своей любви, наложила печать несчастья. А они все равно любят ее. Потому что она все же мать. — К женам? — переспросила непонимающе Пакара. — Да… По легенде она отпускала отпрысков погулять по земле, но запрещала общаться с другими расами, — продолжила Сондра, смотря на Феклу, что та быстро поникла и опустила голову. Она снова обратила свой взор на Пакару. — Ну, они же, наоборот, что один, что второй, стали наведываться в деревни к импам и выкрали себе по девке. Построили дом, стали играть типа в мужей. Драконица узнала об этом, и мгновенно они опять были у нее. Но вот незадача. Жены-то понесли от них щенков. — Но… стой, импы не могут иметь детей с другими расами. — В том и особенность волков. Они плодовиты. Что мужики, что девки. Были. От мужика волка может зачать любая, хоть человек, хоть имп. Не знаю как, но дело именно в этом. Так вот, как волки узнали, что их жены на земле разродились, устроили Инагри настоящее восстание. И она обиделась и отослала их на землю. — Значит, изначально все волки были только мужского пола? Девушек не было? — По легенде — нет. Хотя этой легенде уже тысячи лет. Может, что-то в патриархальном строе и изменили, — пожала Сондра плечами. — Но это не важно. Главное, что сейчас этот праздник есть и мне нужно к нему готовиться. — Тебе? — наклонила голову Пакара. — По легенде, также самая дерзкая из жен первых волков в день празднования Всеотца на капище вместо молитвы спела обращение к Инагри, и она прокляла ее за то, что та забрала у них мужей и отцов своих детей. Считается, что именно это сподвигло Дракониху вернуть волков на землю. Так что, на Ночь Матери Луны я буду играть и петь песню той самой жены волка. Пакара кивнула, это похоже на религиозные спектакли, которые устраивались в храмах как раз к празднику Всеотца или Смотрителю, как называли его люди. — Обычно это должна делать Луна, — тихо сказала Фекла. — Да. Но у нас долго не было Луны и не думаю, что наша новая королева-затворница умеет петь и вообще будет показывать себя публике. Фекла подняла глаза на Сондру. — Ты уже общалась с ней? — Нет, но наша новая подруга Пакара из одной с ней деревни. И нам ужасно не повезло с Луной, я тебе скажу. — Сондра, — уже резко сказала Пакара. — Не смей так говорить про Анес. Ты ее не знаешь, и я толком тоже. И ты не имеешь права даже говорить о ней. Так что замолчи, будь так добра. Сондра так и удивленно моргала на ее отповедь. — Ты будешь мне рот затыкать, Пакара? — Буду, если будешь так себя вести, — кивнула та и, не желая более быть в компании этой женщины, встала. — Доброго дня, а я пойду, найду того старика Нома. И, развернувшись, ушла в проем меж палаток, даже не зная куда. Пришлось спросить проходящего мимо молодого волка. Тот показал ей путь сквозь палатки к конюшням, а там были и повозки. Она сжала губы. Возможно, она сможет сбежать отсюда на них.***
Вечереющий болотистый лес с его жуткими деревьями, поросшими мхом и грибами паразитами, где под ногами полчища жуков прячутся от змей и лягушек и иногда небольших и, невероятно для птиц тупых, болотных сов погружался в тишину. Запах сырой земли и тухлой воды наполнял воздух, как и кваканье жаб. Даже сверчки не пели, настолько это место было отвратным удилищем. Здесь не каждое живое существо могло выжить, не говоря уже о людях, но вот волки решили, что это идеальное место для базы. Нет открытого пространства, если кто и будет нападать, то скорее половину людей потеряется в болоте. Урбан и Хэмлок были без коней и в легкой кожаной экипировке делали обход, ибо зорчие увидели в южной части топи намек на дым. В этом месте не могли быть случайные путники, так как безопасная тропа была восточнее. Какой безумец бы стал тут ходить, если только это не враждебно настроенные разбойники. Будь то такие же волки из стай, которые объявили себя вне закона короля и сгинувшего королевства. Так или иначе, разведчиков привлекать нет смысла, вот и послали двух силовиков, если уж будет открытое противостояние. — Думаешь, Отступники? — спросил Хэмлок. — Нет. Они бы разведчиков послали, а те бы не стали так явно показывать, что они тут. Или это очень плохой разведчик, раз костер разводит. — пожал плечами Урбан. — Засада? — Может быть, тогда надо преподать урок. Вполне вероятно, что они нас ждут, так что держи меч наготове, если что, к нам выйдут по зову остальные. — Пф! — фыркнул Хэмлок и поправил чуть уже тронутые сединой усы. — Шелудивые дворняги единственные, с кем боролись так с крестьянами с вилами, а не с войнами. Побегут как куропатки от лисы. — Так и куропатки нередко обманывают лиса. Так что не теряй бдительность, старик. — Ха! Щенок! Я бился с ними, когда твоя мамка еще в утробе была, — поглумился старший. — Тогда странно, что именно меня Альфа назначил старшим по восточному легиону. Хэмлок скривился. — Ну, дорогу надо давать молодым. Даже полукровкам. Урбан прищурился на Хэмлока. Порой старый волк переходит границы. — Ты много времени проводишь в красной палатке, Хэмлок. Стал говорить прямо как люди. Хэмлок так и изумился, распахнув глаза, и, прежде чем он хоть что-то сказал, Урбан его перебил: — Слушайте лес, Хэмлок. Мы уже близко. Если есть претензии, выскажите их непосредственно Альфе. — и прошел чуть впереди волка, когда чувствительный слух уловил голоса. Подняв руку, он остановился, тем самым приказывая и Хэмлоку замолчать и слушать. Тот волк нахмурился и кивнул. Он тоже слышал. Двое волков уже бесшумно стали подходить через старые деревья, даже не тревожа ветки и птиц, как можно тише продвигаясь к месту, где, по-видимому, были их враги. И что же их там ожидало. Небольшая кучка оборванцев, в уже заметно поношенных доспехах, которые были сделаны на скорую руку. Из оружия — факелы, вилы, булавы, проржавевшие до неузнаваемости, и какие-то нелепые большие мечи. Почти все «воины» в этой ватаге были с отросшими бородами, с пивными животами. При этом они имели то ли глупость, то ли наглость устраивать привал вблизи лагеря волков. Они не выглядели как кучка бродяг или же просто разбойников. Да и с чего им быть так далеко от торговых троп. Они и не выглядели как вояки… Скорее как ополченцы. Урбан видел такое, когда иногда заезжал в людские города. Подобный сброд был на улицах. Именовали себя народной стражей. На деле это были обычные городские или деревенские мужики, которые решили, что ремесло и земля подождут, можно и героем себя почувствовать. И как же нелепо они выглядели. Единственно, что они могли, так это детвору пугать. Это не разбойники, точно решил Урбан. Потому что у них не было боевых шрамов, они были относительно чистые, в то время как разбойники, словно грязные помойники, не обращали внимания на внешний вид, а тут лица были чистые, волосы зачесаны. Да и дряблые тела едва ли могли претендовать на хоть какой-то опыт в бою. Потому оба волка с недоумением смотрели, как группа этих недовоинов готовила кашу на костре и уже собиралась отправляться. Это были люди. И закон на данный момент запрещал трогать местных, наоборот, требовал защищать их, если так будет надо. Потому на взгляд Хэмлока Урбан покачал головой. Пусть за ними проследит его брат, сейчас оставалось только наблюдать. Ибо непонятно, что это были за люди и какие у них намерения. Если же воинствующее, то это будет просто бойня. Два закаленных воина-волка перебьют их, не запыхавшись, это дело нескольких мгновений. Но ополчения не выходили дальше безопасных стен деревень и городов. Что этим «рыцарям» было тут делать? Больше вопросов и ответы будет только при детальном изучении этой группы. Из-за кустов орешника было довольно хорошо видно относительно сухую опушку, которую они облюбовали. Мечи, видимо, в прошлом сломанные и безруким кузнецом починенные. То что сначала казалось плохо сделанной кожаной броней было просто старой, уже видавшей виды накидкой поверх тела, чтобы сверху уже надеть латы. Но больше всего поразило то, что некоторые из них носили старые латы королевской и городской стражи из Столичного города. Потому Урбан не смел даже раскрыть их местонахождение. Он пытался подслушать разговоры, но они были слишком сумбурные, непонятные. Одни говорили про чертову кашу, другие обсуждали, какой дорогой лучше выйти к тропе, третьи вообще обсуждали бордель. Если нужные ему слова и были здесь произнесены, то сквозь ворох этого мусора он просто их не услышал. Но самое непонятное — у них не было лошадей. Как они будут тащить припасы. На себе? — Иди к нашим, и пусть мой брат придет сюда и проследит за ними, — шепотом сказал Урбан Хэмлоку. Старый волк прищурился, но спорить с высшим по званию не стал. Непонятно, как медведеобразная туша мужчины смогла так тихо скрыться за деревьями, но Урбан был рад, что старый вояка был таким бесшумным. Осталось только не упустить из виду это странное явление. И понять, что с ним делать…