***
ПАКАРА
Пакара проснулась с жуткой головной болью. Она пульсировала по голове под стук сердца, и Пакара мечтала, чтобы она прекратилась. Пакара застонала и, приложив руку к голове, ощутила странную повязку и как боль просочилась уже на лоб прямо из головы. Что это такое? И воспоминания прошлой ночи навалились на нее как волна, заставляя пережить все это заново, от чего она резко распахнула глаза. О боги! Ее рука тут же дернулась к шее, ощупывая место укуса. Оно не болело, но там также была повязка. А где она вообще? Пакара с трудом смогла повернуть голову и посмотреть, где она находится. Она находилась в небольшой палатке, которая была комнатой шатра побольше. От шатра ее разделял только барьер из двух светлых тканей. Они качались от сквозняка и приносили свежий воздух. Столик с выгоревший лучиной, стул, соломенная постель, подушка и чистые простыни… Пахло травами и костром. Что странно — холодно не было. На полу были настилы бечевки. Как она тут оказалась, Пакара не знала, надеялась, что Брана рядом не было. В тот момент, когда он сказал, какая Пакара красивая, она увидела в его глазах не голод, как обычно, не животную искру обладания, будто она вещь или корова, а восхищение, любование. Он смотрел на нее будто ничего прекрасней не видел, и видел именно Пакару, а не просто эфемерную пару. Будь на ее месте любая другая девка, он смотрел бы так же. Страсть, обладание, а не любовь. Пакара встряхнула головой. Нет там любви, но она позволила себя поцеловать. Позволила почувствовать себе, что стоит его страсть. И не ошиблась, он целовал ее с такой осторожностью поначалу, будто давал шанс его оттолкнуть. И именно в тот момент Пакара поняла кое-что про Брана… Она ему нравилась, нравилась как девушка, он бы выбрал ее, даже если бы она не была ему парой. Ведь это и бесило ее. Почему она стала парой? Он ответил «Потому что ты», а не «потому что ты красивая» или любая другая причина, связанная с ней, а не с пресловутой драконихой, судьбой и выбором волков. Пакара прикоснулась к губам и улыбнулась. Ее первый поцелуй, и как же сладок он был, как горело ее тело от игры его рук и языка. И как разрушился момент, когда снова в Бране проснулось животное! Она помнила ту боль, что пронзила ее шею, и тот жар в паху, что буквально подкосил ее ноги, может, потому она и упала. Упала… НОГА! Пакара с трудом села на кровати, смотря на перевязанную ногу. Она ее почти не ощущала, пока не стала двигать. Вот теперь этот карнавал боли стал полным: голова, лоб, нога, тело и поясница от долго лежания в одном положении. И все из-за того чертового Брана! С чего она вообще его подпустила?! Сама не знала. В конце концов, он был красивый, высокий, фигуристый. Он был не деревенским мальчишкой, пусть по характеру такой же, но телом был мужчиной, воином. За спиной такого мужа ей бы хотелось стоять. Но до чего же он невыносим! Да еще и изменщик! Бегает в эту красную палатку аки в дом к себе! Пакара закрыла глаза и тяжко вздохнула. Мысли путались, боль накатывала, страх тоже. Где она, куда пропал этот волк? Пусть она и не желала его видеть, но он один из немногих маяков и столбов в этом новом мире. — О, проснулась! — заговорил высокий и хриплый голос. И вот в проеме стоял мужчина в длинных светлых одеждах. У него были седые волосы до плеч, лицо угловатое и глаза светлые, как небо. Он был не молод, руки его морщинистые, но эти морщины не сильно затронули лицо. — Отлично. Давай, надо выпить отвар, а то будешь тут мне песню из стонов петь, — бросил он ей и вышел. Это еще кто? Лекарь? Судя по всему, так и есть. Он показался ей… таким величественным, как старец, умудренный науками муж. Это зажгло интерес Пакары. Лекарь вернулся вновь и принес ей деревянную кружку с отваром из трав. — Выпей все. Гадкое пойло, но боль уберет, — сказал он, вкладывая ей в руку кружку. — С-спасибо… А Вы… — Гаспар Ро Бергер. Лекарь этой стаи. И, наверное, единственный настоящий лекарь на все стаи. — Почему единственный настоящий? — нахмурилась она, не решаясь пить лекарство, пахло не плохо, но… сам лекарь назвал его гадким пойлом. — Ремеслу врачевания учат только в одном месте — в Университете Бюргерсет. Остальные — жалкие брадобреи, что залечивают, но не лечат. — фыркнул он, а Пакара так и выпучила глаза на него. Бюргерсет. Легендарный город-университет импов, где учат магии, и из которого вышли ужасные создания, точнее существа, сотворенные опытами учёных. Она слышала об этом заведении от проповедника как о богомерзком месте, где творятся бесчинства и надругательства над самой природой и все возможные святотатства. Хотя он говорил так обо всем, что творилось в Королевстве импов. Но то, что над людьми в Бюргерсете ставились страшные опыты, она знала уже по рассказам в своей семье. Это были истории ее рода, когда еще люди были рабами импов, дальний предок Пакары сбежал оттуда. Но ужасы, увиденные им, передавались в ее семье уже не одно поколение. Пакара настороженно посмотрела на лекаря и на кружку. Это место ужасно, легенды о нем заставляли кровь стынуть в жилах. Пакара уже с настороженностью посмотрела на кружку и прищурилась. А стоит ли ему доверять, человеку, что наверняка мучил кого-то, когда учился? Пакара его не боялась, нет, в конце концов, каким бы ее муженек названный не был, а порвет его на лоскуты, если Гаспар причинит Пакаре вред. Эта мысль была для нее такой… очевидной. Хотя странно ждать защиты от того, кто похитил тебя и принуждает к браку… Но сейчас не об этом. — А чем плохи лекари в деревнях? Что они людям помогают, а не мучают во имя непонятных целей? — прищурилась она и ощутила, как первородный гнев на обиженного предка воспылал в ней. Гаспар округлил глаза и посмотрела на нее. А Пакара была готова встретить его взгляд: спина прямая, подбородок гордо вздернут, и глаза горели огнем. Она была готова к драке, готова дать отпор и отстоять честь семьи. Сейчас перед ней был уже не Гаспар, а образ ученых Бюргерсета. Но лекарь усмехнулся, и в очах его блеснул интерес. — Ты много знаешь о том, скольких спас я, девочка? — Я знаю, что цена за это спасение — смерти мучеников в Бюргесете. — Ха! — воскликнул волк. — Да откуда же ты такое знаешь, моя милая? — он подвинул стул и в наигранной позе интереса смотрел на нее. Она скривила губы, в победе своих аргументов она не сомневалась, как и в правдивости обвинений. — Конечно, все ваши знания и магия были получены путем пыток и опытов над несчастными людьми! Над такими, как мой прадед. Из всех он один смог бежать! И я знаю, что там творилось, абсолютно! Теперь интерес в глазах лекаря разжегся сильнее и он, нет, не раздевал, препарировал Пакару как лягушку. — Как интересно. Сбежал, говоришь? И давно? — Я… не знаю. Это было до восстания Эола. — Хм… Что же… В те времена Бюргерсет и вправду был страшным местом. Ты же знаешь, как импы относятся к людям. И тогда и до сих пор. Печальное зрелище, а ведь и тех, и других породили Драконы. Причем породили из одного теста, просто начинку другую сделали. Импы, например из порченых яблок, а люди из неспелых. — При чем тут яблоки? — прищурилась Пакара, не понимая сути разговора. — При том, что я в то время не то что не родился, моя мать была лишь фантазией моей бабушки, когда та играла в куклы. А когда я был в Бюргерсете, такими ужасами… занимался только Драконий факультет. Факультет Врачевания и Огнепоклонства, да и все другие факультеты порицали и методы, и способы Драконьего. Вот только этот факультет имеет очень хорошую крышу в лице королевской четы Импов. Есть ли этот факультет сейчас, не знаю. Был ли он когда я там учился — да. Нравилось ли мне это? Нет. Но ради тех знаний, что давали мне стены Бергерсета, я готов был смириться. Но не думаю, что там происходит такой же бесчинный ужас, как и двести лет назад. Пакара моргнула пару раз, не зная, что и ответить. С одной стороны, он прав, не его вина, что было двести лет назад… Но он знал и пошел в это ужасное место. — Пф! Все равно! Все, что вы знаете, получилось путем мучений! Значит и вы к этому причастны. — Тогда и ты тоже. — пожал плечами Гаспар — Это еще почему?! — Ну, я же лечил тебя этими способами, — улыбнулся Лекарь. — А вот, например, заживление головотряски*… это заклинание было создано, когда людей специально били по голове и экспериментально применяли заклинание. То же самое делали и с оборотнями. Чтобы проверить, какая сила заклинания нужна. Молния жизни — также заклинание для того, чтобы сердце снова стало биться, когда остановилось. Также, группу волков заставляли оборачиваться и били молнией, чтобы они не могли оборачиваться в людей. Так проверяли, как электро удары влияют на сильный организм. У них сердце не выдерживало, слишком сильно начинало работать. И волки умирали от разрыва сердца. Пакара в ужасе сглотнула. — А вы думали, что импы не ставили опыты на моих сородичах? Как бы не так. Люди хрупки, на них не порезвишься. Но вот дети Инагри. О, мы сильные, нас можно было мучить сколько влезет. Также половина нежити родилась при скрещивании наших тел. — Но… Я правда не знала. — Импы очень умны. Но их гордость и жестокость не знает границ. Они могут уважать только себя, как и жалеть. Благо, восстание немного охладило их пыл и заставило пересмотреть картину мироздания. И даже с оборотнями они стали считаться. А так как мы также создания Драконихи, как и они, на какую-то ступень поставили волков ближе к себе. И вот поэтому я смог туда поступить, девочка, — развел он руками. — Но ты же не спрашиваешь у курицы, больно ли ей было, когда ешь бульон. И не знаешь, может, корове неприятно, когда ты ее доишь. Так и я, я знал, как получались эти знания, и моя задача — уравнять чаши весов. Спасти столько жизней, сколько эти заклинания отняли. По мне вполне оправданная цена. Ты так не считаешь? Пакара все так же на него смотрела и хмурилась. Для нее цена очень завышена — Пакара, верно? Ты пей, ты же хочешь быстрее выздороветь? Она хмуро кивнула и махом выпила темный настой. — Боже, какая гадость! — прохрипела она и закашляла от горькости и терпкости напитка. — Согласен, когда сломал ребра так же плевался. А когда Бран был мальчишкой и по дурости угодил в логово медведя, его отец чуть ли не насильно его вливал. Ох и упрямый же был он. Пакара все так же хрипела и вытирала слезы с глаз. — Он таким и остался. Упрямым мальчишкой. — Согласен. Но хотя бы с ним можно говорить. Кстати о нем. Ему пришлось уйти на службу. И он просил передать, — задумался лекарь и фыркнул. — Если перевести на адекватный язык, ты мальчику вскружила голову так, что вся его выдержка надорвалась. — Вскружила? Я? — прищурилась она. — Да, а кто? Не ты ли его пара? Не на тебя ли он смотрит, как пес на хозяина? — Скорее как кот на сметану. — прищурилась Пакара. — Говоришь так, будто тебя это не устраивает, — засмеялся он. — Я еще не знал ни одну женщину, которая жаловалась на неудовлетворенность. В этом плане пары ощущают друг друга, когда уже состоят в связи. И пусть физически он тебя ощущать теперь будет, — и красноречиво посмотрел на укус, — то ментально ты закрыта. Так как не можешь принять его. — Я его и не приму! — и скрестила руки на груди. — Почему? Разве он бил тебя? И нет, укус не считается, я удивлен, что он не сделал это в первый же день. — Нет, но… — Унижал тебя? Принуждал? — Нет! Но он же! — Ты разве не жена ему? Разве ты не была среди «спасительниц»? — Была! Я выбежала за кошкой, когда меня схватили и потащили на площадь! — Ну так и что? По договору, что заключил наш Король и ваш, если спасительница уходит с выбравшим ее волком, их верховный жрец признает мужем и женой. Так же жрец подписал те бумаги. У вас разве не принято уважать супруга? Краски сошли с лица Пакары. Как признаются мужем и женой? Это ведь значит, что она не имеет права вернуться домой. Ее отправят к мужу… Этого не может быть. — Принято, но он… — Так если он уважает тебя, почему ты не можешь уважить его? Ведь Бран ничего не требует, он предлагает. — Хватит! Нет! Вы врете! Как верховный жрец может… — Это было условие наших правителей, чтобы женщины были защищены и не обесчестенны. Разве ты не знала? — Нет! Я не знала. Нам такое не говорили! — Жаль, но это так и есть. Расторгнуть ваш брак может лишь верховный жрец в Столице. И для этого должна быть очень веская причина. Ибо он подписывает смертный приговор одному из вас. — Почему? — Моя дорогая, ты очень умная, как я погляжу, девушка. И поэтому я тебе поведаю, моя несмышленая, что такое парность в роду волчьем. Пара для волка — это женщина, которая сможет понести самое сильное потомство. Волк для женщины — это идеальный партнер для сильных детей и защитник. Этот симбиоз создается для выживания. Бран или даже я можем завести детей с любой женщиной. Но не факт, что дети будут здоровы и сильны. Также не факт, что у меня, например, появится договоренное физическое влечение к этой женщине. Так как ее запах, вкус, кровь, все в ней не подходит мне. Например, мне может нравиться ее запах, но я не буду выносить то, как она выглядит. Или наоборот. Природа делает все, чтобы две идеально подходящие особи смогли породить потомство многократно. Это означает привязанность друг к другу на физическом уровне. Так что… Ты от себя тоже не убежишь. Пока твое непринятие держится на одном упрямстве. А в остальном у тебя нет веского повода отталкивать Брана. — Но… Я его не люблю… — тихо просипела Пакара, чувствуя, как все в ней опускается. — Так полюби. Слава Инагри, у тебя все для этого есть. Кроме твоего желания. Любовь — это чувства, что возникают со временем и благодаря очень многим факторам. Все остальное — это похоть и переизбыток эмоций. — пожал лекарь плечами. — Вы говорите, что у меня просто нет выбора, кроме как полюбить его и смириться, так как за меня все решил верховный жрец и природа. Но я же не животное, чтобы по прихоти природы… Да и что это за слово? Как природа может управлять нами? — Просто. Всеотец создал мир таковым, что ему не нужно управление. Он подчиняется законам, благодаря которым трава растет, животные рождаются, а деревья питаются их трупами. И ты часть этих законов. Как и я. Мы живы благодаря им. Ты можешь их отрицать, не принимать, но, как и солнце на небе, они есть. И когда ты видишь еду на своем столе и понимаешь, что дышишь и видишь, эти законы работают. — Как? — Как? Ведь и Драконы так появились, верно? Или ты думаешь, они такие же умные, как и Всеотец? Нет, они родились как и ты. Но были несмышлеными. Они смотрели на законы и учились их мудростям. Но плохо учились, потому и импов создали лишь по своему подобию, а не по законам. А вот тебя и род человеческий создали по всем правилам закона. И теперь люди — самая многочисленная раса, с развитыми технологиями, а импы… Импы уповают на драконов и магию. А численность их падает. Волки были созданы также по этим законам, даже слишком хорошо, что мы от них зависим, в отличие от людей. Пакара в захлеб слушала этого волка. Он говорил странные вещи, но… Она верила в них. Всей душой. — Вы сказали что-то про смертный приговор… — Да, к сожалению, закон таков, что цель любого живого организма — оставить после себя потомство и защитить его. Все остальное — это способы, которыми мы достигаем этой цели. А ты знаешь у него эту цель. Он будет всю жизнь, но будет лишь тенью себя. Если, конечно, не нарушит один из законов и силой не будет тебя удерживать для достижения цели. — А что за закон помимо доброты и благочестия ? — Не причини вреда самке, — ровно сказал он. — Вы — залог выживания. И если самка отвергла волка, значит посчитала недостойным для своей защиты, а самого его — недельным для продолжения рода. — Это… Будто мы звери! — негодовала Пакара — А кто мы еще, моя хорошая? Драконы учились законам у зверей. Просто дали нам разум. — У зверей нет рабов! А они создали нас и отдали импам на растерзание! — Но звери сами рабы. Они сами. Лошади, куры, коровы. Так и полагали Драконы. Потому волки могут иметь потомство среди людей, а вот среди импов — нет. Их чрево отвергает даже собственный плод, не говоря уже о плоде от оборотня. Хотя раньше наши женщины могли вынашивать детей импов, а вот женщины импов от нас не могут. Но все это лирика… — он поднялся и взял кружку. — Сейчас ты захочешь спать. Так работает отвар. А как проснешься, мы еще поговорим. Если ты жаждешь, я объясню, почему именно ты стала парой. Пакара и правда ощущала дикую сонливость, но не замечала этого, а сейчас буквально упала в кровать. Но ей хотелось узнать…почему именно она? Она ощущала, как тело расслабилось, а перед глазами все поплыло. И мир погрузился в блаженную тьму…