***
АНЕС
— …потому и ценится День Инагри. Это тот самый день, когда Первая Луна спела и прокляла Инагри, — тихо подытожил Орест. — Ох… Это просто… Я никогда не слышала таких легенд. Но почему именно этот день, а не когда богиня вас привела? — Потому что это стало отправной точкой. Инагри бы не отпустила своих мужей, если бы не проклятие, что висело над ней. — Так проклятие было… настоящее? Богиня, драконица бы умерла? — Да. Умерла, если бы не исполнила то, что нарекла ей Первая Луна. Анес удивленно моргнула, не совсем понимая, как такое возможно. О силе древних песен она знала, жрец на проповедях говорил о них как о магии, что неподвластна импам и что породил сам Всеотец. — Но разве может обычная женщина проклясть богиню и исполнить древнюю песню, магия которой подвластна самим богам? — Следуя легендам — может. Да и мой отец рассказывал о таких людях. Они немного другие. — И их много? — За перевалом Тор-шик? Да, несколько поселений. Зовут они себя Лады, светловолосые, — и пропустил светлые пряди жены сквозь пальцы. — Низкие и красивые, с голосами, подобными журчанию реки. Отец рассказывал, что они не любят уходить из своих селений, и единицы лишь приходят торговать или же пускаются в странствие. Но именно они владеют древними песнями. И способны на чудеса, подвластные только богам. Анес удивленно моргнула, ибо никогда не слышала о таком народе. — Что, например? — ее любопытство пустило коготочки и вцепилось в эту историю. — Хм… — усмехнулся Орест, и мозолистые пальцы погладили обнаженную спину жены. Она набрала, слава Инагри, в весе, и худощавые формы ее стали округляться, пусть немного, но косточки на спине не так выпирали, как и на нежных плечах. — Говорили, что одной песней они способны были повернуть русло реки, излечить мор и заставить из зернышка вырасти целое дерево. — Как ты делал с оградой лагеря? Он мягко рассмеялся, все так же рисуя пальцами на ее спинке фигуры. — Нет, деревья вокруг лагеря подчиняются артефакту и были уже взрослыми, когда магия заставила их перенести себя на другое место. — Я… я так удивилась, когда ты это сделал. Думала, что владеешь могущественной магией, — тихо произнесла Анес, будто говорила секрет. — Нет, моя луна, — мягко засмеялся Орест. — Единственной магией, которой я владею — это перевоплощение во вторую ипостась. Анес закусила губу и решилась спросить: — А… какой ты… Ну, когда становишься… волком? Муж вдохнул и с полуулыбкой прильнул к пухлым и розовым губам жены, запечатав там влажный и полный желания поцелуй. — Увидишь, малышка Анес, надеюсь, скоро. А сейчас нам нужно уснуть, завтра важный день. — Такой ли это секрет, — моргнула она и, не отрываясь, смотрела своими бездонными голубыми глазами. Его любопытная девочка… — Нет. Но я хотел бы, чтобы на наше первое Полнолуние остался хоть один сюрприз, — она снова приоткрыла свои губки, но муж ее прервал: — Спать, Анес. Спать, — и прижал ее к груди, поцеловав в макушку. У Анес просто не осталось выбора, кроме как уютно устроиться на огромной груди мужа и закрыть глаза, слушая вместо колыбельной потрескивание дров в жаровне и стук сердца супруга.***
Анес сжимала пальцы от волнения, стоя около помоста для короля, куда он должен был спешиться и предстать перед своим народом. Лаура постаралась, спору нет. Утром она разбудила ее ни свет ни заря, даже Орест не успел уйти. Но проворная и лучистая, как сотни солнечных лучей, Лаура быстро распорядилась о ванне, маслах и отварах, и гребнях с заколками. Отказы не принимались, Анес запихнули в горячую ванну, отмыли до красной кожи, натерли какими-то пахучими маслами, волосы также вычесали, смазали и бесконечно долго расчесывали. Все это, как ни странно, делала Лаура, причитая какие-то истории из ее дворцовой жизни. В маленькой шкатулочке было что-то красное, это точно помнила Анес, когда Лаура изящным мизинцем мазнула в нее палец, что стал красным, как кровь, а потом нанесла это подобно маслу на губы. — Это красника. Она придает губам более красный цвет. — Зачем? — не поняла Анес. — Как зачем? Так красивее. — Кому? — глупо спросила та, рассматривая себя в зеркале. На бледной коже Луны красные губы бантиком смотрелись болезненно. Даже яркий румянец не спасал, казалось, что кроме губ на лице ничего и не было. — Да! Смотри, как ярко! — возрадовалась Лаура. Анес косо на нее посмотрела и, взяв ткань, вытерла маслянистую и неприятную краснику. — Может, без нее… — сказала она, поднимая взгляд на Лауру. Та поупрямилась, но все же согласилась. И теперь результат ее трудов стоял перед всей стаей. Длинное традиционное платье из парчовой ткани, расшитое витиеватым орнаментом, с меховыми вставками плотно обтягивало фигуру и струилось вниз, волочась по земле. Длинные рукава верхнего платья так же были в соболином меху, нижнее платье с корсетом утягивало и так тонкую талию, что дышать было тяжко, но Анес держалась, не забывала про позы, высоко поднимала голову. Было трудно не опускать глаза по привычке и не прятаться за опущенной головой, но она боялась хоть чем-то опозорить мужа, подвести его и себя. Ее супруга еще не было, рядом стояли только Бьюи и Урбан. А в толпе неподалеку Анес разглядела и Лауру с ее сыном. Мальчик с интересом все разглядывал и тыкал пальчиком, обращаясь к матери. Лаура с улыбкой опускала его ручку и отвечала. Она была хорошей мамой. Это было видно, с каким трепетом и терпением она касалась и говорила с сыном, как поправляла его непослушные каштановые волосы, как улыбалась и могла тыкнуть пальцем ему в ноги, и мальчик смеялся. Анес улыбнулась, следя за ними, это отвлекло ее от волнения и даже уняло дрожь. Но тут протрубили трубадуры, и вся процессия началась. На небольшой полянке были выставлены флаги, вся стая окружила дорогу от главных ворот до самого большого шатра. Анес сглотнула и оглядела всех в толпе. Она удивленно наткнулась на двух девушек, с кем еще не успела познакомиться. Одна высокая, с приятными формами, осматривала всех так нахмурившись, будто ей в утреннюю кашу мертвую мышь подбросили. И намного ниже ее, девушка в закрытом сером платье и с покрытой головой. Из размышлений Анес вырвала горячая ладонь мужа, которую он положил ей на спину, встав рядом. — Волнуешься? — Угу, — тихо ответила она, смотря, как на огромном гнедом жеребце явился сам король. Анес наклонила голову, рассматривая его. Статный, казалось бы, заполняющий все вокруг своей аурой власти. Улыбка больше была похожа на оскал. Но именно с ней он ехал и посылал всем людям, что приветствовали его. Не сказать, что Анес король понравился. Но выбор у нее был небольшой. В конце концов, она часть этой семьи и этой стаи. Фалберт подъехал к помосту, где стояли Анес, Орест и Бьюи. Первым выдвинулся Орест, утянув жену за собой. — Приветствую вас, мой король. Добро пожаловать в стаю Черного Волка, — официально начал Орест, склонив голову вниз и в сторону, тем самым обнажая шею. — Спасибо, Орест Венценосный из рода Черного Волка, — улыбнулся Фалберт. — Я рад быть здесь и видеть вас в добром здравии. И примите мои поздравления с обретением новой пары. Орест улыбнулся и чуть выдвинул Анес вперед. — Тогда позвольте познакомить вас с ней. Представляю вам Анес ныне из Рода Черного Волка. Мою пару и Луну стаи Черного Волка, — перечислил ее титулы Орест, и Анес только и ждала этого, чтобы, поддерживая платье, преклонить и опустить голову так, чтобы показать тонкую шею в знак покорности и уважения. — Р-рада вас приветствовать в стае Черного Волка, мой король, — негромко, как и учил ее Орест, сказала Анес, но все же голос ее подвел и она запнулась. Но Фалберт вдруг громко засмеялся, так что рукой схватился за живот. — Ох! Встань, дитя, дай разглядеть тебя, — сказал он, и Анес стала прямо и робко подняла лицо. Фалберт с улыбкой осмотрел ее с ног до головы, отчего у нее снова появился румянец. — Добро, Орест, у тебя прекрасная пара, настоящее благословение Инагри. Надеюсь, это станет началом того, что каждый волк под твоим началом найдет такую же прелестную пару. Анес нерешительно улыбнулась и ощутила руку Ореста на пояснице. — Покорно благодарю, а теперь приглашаю вас на трапезу в Длинный Шатер, — и махнул в сторону главного шатра, где уже стояли оруженосцы короля. — С удовольствием, но прежде я хотел бы кое-что сказать членам вашей стаи, что говорил каждой стае по пути к вам. — Пожалуйста, — кивнул Орест, увел жену с помоста и тихонько шепнул, снова обдав маленькое ушко Анес горячим воздухом: — Ты умница. Та подняла на него глаза и улыбнулась. — Спасибо, — прошептала Анес. Ей, конечно, было трудно понять общение Ореста и отца. Будто не родные. Может это игра на публику? — Стая Черного Волка, я приехал не просто узнать как дела у последних верных старым традициям и законам стаи. Но и дабы принести благую весть! Император Импов согласился помочь нам в возвращении нашей родины, мы побьем их же оружием. И не будем жить как в тылу войны. Наши дома будут также крепки как скалы, теплы как горн! А шпили длинного дома вновь наденут цвета правящей династии, — восторженно вещал король, и каждый его возглас сопровождался выкриками одобрения всей стаи. А в конце речи народ скандировал его имя и восхвалял его. Анес нахмурилась. Импы? Помогут? Но разве не от них волки должны были защищать? Она, нахмурив светлые брови, поглядела на Ореста, но он смотрел на отца с отстраненным выражением лица, а в глазах был холод. Анес сглотнула, понимая, что таким еще не видела мужа, и умно промолчала. Длинный шатер и вправду поразил ее размером и убранством. Шкуры, головы зверей, выставленные напоказ орудия и доспехи. Огромное подобие обеденного зала, где было уже накрыто для нее с мужем и для короля со свитой. Ее быстро познакомили с телохранителями короля, которые так же были его кровниками, пусть и очень дальними. Двое высоких бородатых волков — Гулбар и Хаил. Они не улыбались, лишь почтительно кивнули Анес и так же статуями сидели около короля. — Признаю, Орест, ты молодец. Стая в прекрасном состоянии, и по числу разрушенных стай отступников ты тоже лидируешь. Собственно, чего еще я мог ожидать от своего сына? — самодовольно произнес король и глотнул вино. Орест улыбнулся уголком губ, но желваки у него сжались. Анес краем глаза заметила и насторожилась. Что не так в словах Фалберта? — Благодарю, отец. Я делал это, чтобы обезопасить свою стаю, так как у нас все больше пар, и щенки не за горами. — Ах да! Щенки! — и перевел свой взгляд на невестку. Анес сглотнула и чуть улыбнулась. Щенки… она молилась Всеотцу, чтобы это было не то, что она подумала. — Подниму тост, чтобы вы скорее родили мне внуков. Думаю, ты уже можешь быть тяжела, — широко и искренне улыбнулся ей Фалберт. С одной стороны, в словах короля и намерениях не было фальши и злости, но не по себе Анес стало. — Я… я не, — начала она, когда Орест подхватил: — Мы еще не знаем, да и на то воля Инагри и Всеотца. Пока, — он взял ее руку и, глядя прямо в глаза, поцеловал костяшки пальцев, — мы наслаждаемся друг другом. Анес покраснела до кончиков волос и быстро опустила взгляд, по привычке. Внизу живота пробежали мурашки и прочно там уселись, затемняя все вокруг, кроме его прикосновений. Но ее из забвения вырвал раскатистый смех Фалберта. — Ох, молодость. И сам был таким. Но щенки это дело серьезное, чем скорее - тем лучше. Это укрепит тебя как лидера, и пока война не началась, ты сможешь побыть с сыном. А потом…потом уже в НАСТОЯЩЕМ длинном доме будешь показывать боевые трофеи, — восторженно говорил он. Орест вздохнул. — Посмотрим. Мы не знаем, как именно будут помогать нам импы. Я бы не отказался от отряда хороших воинов, возможно Теников* (ассасинов), чтобы запустить в тыл врага, — пожал он плечами. — Пф! Орест, мальчик мой, забудь эти старомодные методы! Импы настолько превзошли в производстве магии, что армии и полчища будет казать им жалкой сворой собак! Орест прищурился. — Посмотрим, — и не стал продолжать, переходя к горячей еде. Анес сидела ниже травы и тише воды. Собственно понятно, что мужчины не будут считаться с ее присутствием и обсуждать все, что посчитают нужным. Ее роль проста: сияй не отсвечивая. Это было вполне в ее духе. Она больше любила слушать, чем участвовать в разговоре. Так она больше услышит и поймет. — Да, кстати, Векс из Серебряного когтя просил передать тебе, что также нашел пару… Но, боюсь, она порченая. — Это как? — не понял Орест. — Побыла у Отступников и теперь носит их ублюдка. Сочувствую ему. Анес навострила ушки. — Да, они несчастные женщины. И жаль Векса, ему, признаться, туго возвращала веру в свою пару. — И тебя не смущает, что она ходила там у них по рукам? — Нет, это не ее выбор и вина. Помощник моего воеводы нашел пару среди освобожденных девушек. Она не зачахла, но была больше похожа на мертвеца, чем на живую. Мальцу потребовалось более года, чтобы она из шатра не боялась выходить. Анес сглотнула. Какой ужас! Почему она только об этом узнает? Много ли девушек освободили? Она не видела ни одну, кроме пар волков. — Да, тяжко, — вздохнул он. — Следи за девками, Орест. Викс едва спас щенка от мамаши, что решила его утопить. Анес округлила глаза и сжала в руке платье. Великий Смотрящий, да как мать может утопить свое дитя?! Почему? — Да, уже думал над этим, но я уже сказал, что за ними присматривают. Такого у нас в стае не будет. — Уж надеюсь, Орест. Так или иначе это тоже к лучшему, в конце концов, мы увеличим количество волков. — Я думал над тем, что не отяжеленные бременем могут путешествовать в другие стаи, может, нам повезет и некоторые найдут среди девушек своих пар. Король поморщился. — Ладно, об этом потом, — и откусил хлеба. Анес вообще забыла о наваристом жаркое, что было перед ней, и, вздохнув, взялась за ложку. — А пока хочу услышать больше о моей невестке. Как Анес не поперхнулась, было чудом, она подняла взгляд и мило улыбнулась. — Боюсь, мне нечего сказать. Я просто жила в деревне с отцом, не успела зайти в дом — и меня схватили, и так я оказалась в рядах спасительницы. — Схватили? — нахмурился Фалберт. — Да, — удивленно моргнула она. — В Ряды спасительниц отдают за долги или же за вознаграждение, а если недобор, тащат всех, кого увидят на улице. Король прищурился, и Анес вжала голову в плечи. Она явно сказала что-то не то и в панике глянула на мужа. Но Орест был спокойным и пристально смотрел на отца. — А ты мне не верил. Моя пара недобровольно встала в ряд смотрин. Как и пара одного из моего разведчика. Насколько я знаю, теперь она в палатке лекаря, так как повредила ногу, пытаясь убежать от него. — Что? — ахнула Анес. Пакара у лекаря?! Что сделал Бран, что она стала от него бежать? — Он что, напал на нее? — рыкнул король. — Нет, он поддался инстинктам и укусил ее, и это напугало девушку, — спокойно ответил Орест. — Ничего, привыкнет, — бросил он и снова глотнул вина. — Из страха люди прячут тех, кто мог бы быть парами! Выдают их замуж, и они перестают быть подходящими. — Предлагаешь всех девушек выставлять на смотрины? — повел бровью. — Я и так повелся на твое условие, чтобы девам было от семнадцати циклов и не отягощенные узами брака. Анес уставилась на короля. А он хотел даже замужних приобщить к повинности смотрин? — Нет, но мы с тобой говорили об послах. Их задача не только отличать своих от чужих, но и смотреть, чтобы на смотрины шли девы без страха и не силком, — холодно говорил муж, и от слов у Анес на душе воспела гордость и тепло. Благородство и упрямство Ореста не знало предела, он смотрел на отца исподлобья, как и Фалберт. Анес искренне восхищалась Орестом, что ему не все равно на чувства девушек. — Пусть так, — улыбнулся Фалберт, — представитель, так представитель. Мне не важно, каким образом будут собирать девок, главное, чтобы они были. Но ты прав, мне не нравится, что ловят всех, кто в дом не смог зайти. Теперь, как я буду в Столице, поговорю с Артис. Надо обязать всех пригородных девушек быть в ряды Спасительниц. — Тогда расскажите им, что тут их не насилуют, не унижают, — вырвалось из Анес, и она сглотнула, набираясь смелости. Фалберт моргнул, а Орест кивнул ей. — Этим и будет заниматься посол, просвещать людей. — Они бы поверили мне, — тихо ответила она, — а не волку, чужаку, ведь ему то и надо, чтобы… ну, девушки шли сами. — Да, твоя пара очень проницательна, Орест. Посол не будет пользоваться доверием. А вот дева, что сама была спасительницей и стала парой, очень может быть, — улыбнулся Фалберт. — Это подождет, еще не прошло две луны, чтобы пускать Анес за ворота. — Две луны? — нахмурилась та и посмотрела на Ореста. Тот сжал губы и смущенно улыбнулся. — Ах ты плут. Ты не сказал ей о времени предъявлении прав? — Сказал, но не уточнил, что после него, — улыбнулся отцу Орест. Анес бегала глазами от мужа к Фалберту. — Почему не рассказал? — прищурился отец. — Анес, — и сжал ее руку, — особый случай. Даже если я предложу ей остаться или уйти, она останется. Анес сглотнула и сжала его руку. Конечно останется, ей некуда идти, она никому не нужна так, как здесь, и никем не любимая, кроме Ореста. — Значит… — тихо сказала она. — После двух лун девушка может уйти? — Да, если она не примет волка как свою пару, ее надобно вернуть в отчий дом. Такова и традиция и договоренность с принцем, — кивнул Фалберт. — Хм. Вот как, — задумалась она и чуть улыбнулась. — И это тоже надо сказать, все думают, что это навсегда, и девы просто потеряны. — Ты беспокоишься о них? — спросил король. — Конечно, — не задумываясь, ответила Анес, вспомнила свой ужас и оцепенение Пакары. — Хм. Тогда, пожалуй, после праздника Первой Луны будем уже планировать проповеди Анес о жизни здесь. — А может лучше Лауры? Она более… искусна в речах, чем я. — Нет, Лаура все же дворянка, и в ее повадках и речи это видно. А вот тебе поверят больше, — улыбнулся Фалберт. — А теперь давайте обсудим кое-что важное. Я приехал также провести, наконец, День Первой Луны с сыном, а теперь еще и с невестой. Ты уже разучила песню? — А… — она глянула на Ореста, что больше был поглощен поеданием мяса. Предатель! — Какую песню? — Как какую?! Ты как Луна стаи должна провести День Первой луны. Тебе не рассказали легенду? — Рассказали, но… я не знаю, как проходит этот праздник и что это за день, праздник ли это. Тут вмешался Орест, запивая всю трапезу вином: — Это день в честь Первой Луны, считается, что именно в этот день она спела и прокляла Инагри, дабы та вернула волков. — И по традиции Луна стаи должна повторить эту песню. Когда… — он вздохнул, — моя пара, Каира, пела эту песню на городской площади. Она как королева обязана это делать и любила это. Анес сглотнула. Она и стоять спокойно не могла перед толпой, а тут петь и как-то танцевать. — Кстати, кто это делал в прошлый День первой Луны? — спросила Фалберт у сына. — Пара Ройбуша Седоликого, Лаура прихворала, и голос у нее пропал. По крайней мере два цикла (года) подряд. Фалберт кивнул. — Ну что же, теперь традиция будет исполнена и песню исполнит Луна стаи. — улыбнулся он. — Я надеюсь, дорогая Анес, ты умеешь петь? Анес не успела ответить, как ее опередил Орест: — Умеет, и красивее ее голоса я еще не слышал. Анес удивленно уставилась на мужа. И когда это она пела ему? Где он мог ее услышать? Король, удовлетворенный ответом, кивнул и бестактно вгрызся в кусок мяса. Его кровники все это время молча ели, не смея вмешиваться. Анес сама с себя удивилась, что голос подала, но чем больше она говорила, тем спокойнее себя ощущала, страх и волнение накатывали, но быстро уходили. Она улыбнулась, но тут же уголки ее губы опустились, а меж бровями легла складка. Пакара. Что у них могло случиться? Надо сходить к Пакаре, может, ей нужна поддержка, хотя прошлый их разговор странно прошел. И… эта пара некого Ройбуша. Она не видела здесь других девушек, и ей до жути хотелось познакомиться. Почему? Сама Анес не знала, но как бы ей не нравилась ее новая жизнь, все вокруг было чужое. А девушки здесь были из того же мира, что и она, и Анес ощущала с ним родство, к которому тянешься, просто чтобы кто-то тебя понял, понял твои чувства и переживания об этом странном и чудном новом мире. И эти девушки, о которых говорил Орест. Стоит ли их тоже увидеть? Ей было страшно представить, что пережили бедняжки. У Анес сердце кровью обливалось от одной только мысли о них. Она пометила себе, что надо поговорить об этом с Орестом. Может она могла бы помочь? Поддержать добрым словом или чем угодно. Пока же она спокойно могла доесть вкуснейшее жаркое. От вина благодушно отказалась, слишком свежа память о пятне от вина отца. Орест снова разговаривал с отцом о политике и военных делах, иногда поглаживая Анес по коленке через платье. И та млела от этого жеста и ощущала в эти минуты себя самой счастливой. У нее новая семья, и, кажется, она понравилась отцу Ореста. А это главное. Крестьянка бесприданница была принята и любима.