***
С того дня прошло циклов пять, не меньше. Орест отчитал, конечно, Нинлиль за то, что она сразу не подала информацию, а ждала Анес. Но та только пожала плечами. — Стал бы ты, Альфа, слушать слепую женщину, еще и из бродяг? Нет, да и меня быстро бы научили кому и что надо говорить. Джуно ведь не всегда около меня. Отчасти она была права. Орест сместил всех воевод, что были из старой гвардии, и поставил молодых волков. Чаще всего путем голосование внутри фрактов. Была пара драк, где доказывали, кто именно достоин стать воеводой, но все в рамках традиций. Подходило время, когда достойные волки должны ехать в деревни и находить своих пар среди «спасительниц». Анес нервно перебирала руки, смотря на мужа. Они были в его кабинете, так же как и Бьюи, Урбан и Гаспар. Что делал тут последний, она не знала. Последние дни она видела его чаще, чем пару, так как тот приходил уже поздно ночью, когда Анес уже спала. Все же страх никуда не делся, и за эти дни без прикосновений и внимания мужа ей стало… спокойно? И довольно тоскливо. А Гаспар не перестал натаскивать ее по грамоте и счету. — И ты как ты предлагаешь узнавать, у кого есть наследие волка в крови, а у кого нет? — нахмурил брови Орест. — Мы же не будем брать в твои пробирки у каждой девушки. На это надо много сил, да и они не поймут, попрячутся в дома, и все на этом. — Как — неважно, я все сказал. Так мы сможем отделить зерна от плевел и понять, кто сможет стать парой волку. А то таким вот образом, как сейчас, твои волчата скорее состарятся, чем молодые волки найдут пары. Орест прикрыл глаза и откинулся на стул. — Бьюи, сколько едут? — Трое молодых волков и один бывалый, бывший знаменосец твоего отца, и Урбан. — О, Инагри, только не Рург, — простонал Орест, потирая переносицу. — Он самый, — усмехнулся Бьюи. — Он же старый, как сама смерть. Мне будет очень жаль несчастную девушку, — фыркнул Урбан, стоя около выхода. — Анес, — подал голос Орест, и та вздрогнула, ощутив, как все глаза уставились на нее, и по телу пробежала дрожь, — нам надо собрать больше девушек в ряды спасительниц. Ты уже придумала, что будешь говорить? — Примерно, — подала она голос и сглотнула. — А как собрать всех, я не знаю. В деревне все думают, что дочерей больше не увидят, что их увозят, чтобы обесчестить. — Твоя речь сможет их убедить в обратном? Анес посмотрела на волков в комнате и вздохнула. — Нет. — Почему? Значит, скажи то, что сработает, — наклонил голову Орест. — Мои слова не убедят их. В глаза людей вы… приходите и приносите горе. Забираете, словно… налетчики. Не так должна девушка становиться женой, не перекинутой через коня в слезах, — покачала она головой. — Существуют традиции, обряды, уважение семей. Как с Днем Инагри. Орест, не отрываясь, смотрел на пару, что сидела на дальней скамейке. Казалось, она была все дальше и дальше от него, и Орест ощущал, что ей становилось легче. А вот ему все хуже и хуже от того, что не может быть с ней как раньше. — И что вы предлагаете, Луна? — подал голос Бью. — У нас есть свиток о том, что любая выбранная спасительница благословлена верховным жрецом. Так что традиции мы соблюли. — До клятва в храме есть еще много чего. Сватовство, одаривание, смотр приданного, подготовка к церемонии… — перечислила Анес и еще раз оглядела всех. — Смотр спасительниц — это трагедия для деревни… Хм, — она задумалась, смотря на свои руки, думая, как же вытянуть всех из домов. — В начале Плодородного времени у нас есть праздник Эусты, богини любви и тепла. Юноши приезжают с соседних деревень искать себе невест. А невесты готовят свои лакомства и на площади угощают всех гостей. Юноша и девушка знакомятся, а потом семья жениха приезжает свататься к семье невесты. Может, нам устроить для всех жителей деревни праздник? Раздавать угощения, общаться с семьями девушек, гулять по деревне. Я бы вышла… — тихо добавила Анес. Орест усмехнулся. — Прийти с дарами и слиться с толпой. — Звучит как план по захвату, — подал Урбан голос. — Вопрос в другом, сколько времени займет это и денег, — вздохнул Бьюи. — День на праздник и на сватовство. — О, но после сватовства родители могут запретить этот брак. Если они согласны, то жених должен принести дар для невесты, чтобы доказать свою состоятельность. А его родня, в случае принятия дара, будет оценивать приданое девушки и решать, а нужна ли им такая невеста. Если все согласились, невесту готовят, как и саму церемонию. Бьюи тяжко вздохнул. — Слава Инагри, что у меня такого с Лаурой не было. Это слишком сложно и долго. — Либо это, либо у всех кровь брать и силком тащить, — вздохнул Орест. — Попытаемся все это пустить в один день. Деньги я возьму из личного запаса. В деревне всяк будут торговцы, готовые продать нам свои угощения. За дар могут сойти деньги в уплату за забор спасительницы — Да… Только дар это не всегда деньги. Это утварь, скор, ткани и мебель, — сказала Анес, вспоминая, что и эти деньги с трудом люди выбивали. — Платья и украшения подойдут? — спросил Бьюи. Анес нахмурилась и кивнула. — Да. Но обычно дарят что-то… что в хозяйстве пригодится, и это забирает семья невесты, будто, — и промолчала, сжав губы, — продает ее. Самой невесте не достанется. Я просто не видела, чтобы дарили такое. — Каждый волк собирает свой дар, чтобы ему позволили иметь пару, — сказал ей Орест. — Там в обязательном порядке должно быть платье для девушки и украшение. Помимо шкур для ложа и материалов для личного тента. Думаю, для дара должно хватить. Сделаем все по традиции. — Но, Альфа — подал голос Бьюи. — Нам нужно доверие людей. А не их ненависть. Забирая силой их дочерей и сестер, мы доверие не построим, — припечатал Орест. Волки переглянулись, и их сомнения разозлили Ореста. — Что не не так? Или будем брать пример с Отступников? Тогда мы их не лучше. Раньше всегда женщины решали, с кем быть. Бьюи кивнул, соглашаясь с лидером. — Я понимаю это, Альфа. Только, боюсь, что это займет больше времени. — А нам, по сути, спешить некуда. Анес, — обратился он к своей паре, — я хочу, чтобы ты объяснила нескольким молодым волкам, как им себя вести с людьми, хорошо? Анес кивнула, полностью сознавая ответственность, возложенную на нее. Все вышли из помещения, Орест устало сел за свой стол, задумчиво смотря на Анес, но будто сквозь нее. Его что-то гложило, она ощущала это так ясно по его взгляду. При своих волках он держался иногда холодно, жестко. Ответит ли он, если она спросит? Наверное, нет. — Мне можно идти? Он посмотрел в глаза Анес, словно она появилась вновь. — Можешь остаться. Отдохнуть лишний раз, — чуть улыбнулся он. — Побыть со мной. Ты…теперь засыпаешь до моего прихода. Но это верно. Анес пожала плечами, у нее как-то так выходило. Да и… она и вправду избегала общения. — Тебе стоит больше спать. А я, как всегда, прихожу поздно. Но я скучаю по нашим разговорам. Анес сжала губы, но скоро приоткрыла рот, чтобы ответить. — Что мне сделать, Анес, чтобы ты меня простила? — Я не в обиде на тебя, — нахмурилась она. — Просто мне столько приходится держать в голове, облегчи мне задачу, дай совет, — улыбнулся Орест, и взгляд его был таким мягким. — Как очаровать тебя, чтобы ты меня не боялась и не избегала. Я понимаю, что путь к этому не близок, но дай хоть направление, куда мне идти. Она сглотнула и ощутила, как сердце под ребрами пустилось вскачь. — Я… если я попрошу тебя об одолжении… Ты сделаешь это? Чтобы я… постаралась больше не бояться тебя. Орест подался вперед. — Да, все что угодно, Анес, — и снова эта улыбка, что заставляет забыть обо всем. Мальчишеская, с ямочками, что любую девушку заставит забыть о благочестии. Анес собиралась с силами, потому сжала свою юбку в кулак, стараясь найти в себе смелость. — Не трогай Сорндру и ее дитя, — она видела, как изменились его глаза, но улыбка не ушла, просто стала не такой широкой и искренней. — О чем ты, моя пара? — Я слышала ваш разговор с Гаспаром, — одними губами прошептала она, не позволяя себе отступить. Сделает это, и все… — Я помогу тебе укрепить лидерство. Я уже ношу ребенка. Но прошу, не убивай жизнь во чреве ее. Не навлекай гнев Всеотца на себя… на нас. — Анес, — успокаивающей проговорил Орест. — Я не навлекаю… — Нет… это страшный грех. А если Смотрящий решит наказать тебя, наказать нашим малышом? — Анес! — и подскочил к ней на диванчик, сев рядом. Анес вся сжалась, боясь, что он что-то сделает. Тело само окаменело и дернулось, быстро отскочив в сторону. Анес даже не осознала что находится уже не на мягких подушках. А Орест… он смотрел с таким сожалением и вздохнул. — Я… Прости, я не хотел пугать, я только хотел тебя успокоить. Анес обняла себя, чувствуя, как дрожат ее колени. — Я… все хорошо. Я даже подумать не успела. Просто пообещай мне, — и пытливо посмотрела в его глаза. Орест вздохнул и более удобно сел, облокотившись на колени. — Я и собирался. Теперь у меня есть ты, будет наш малыш. Я хотел выгнать Ройбуша, давно. Но сначала боялся потерять людей, что пришли с клана. Потому, когда члены клана распределились по трем стаям, не мог выгнать волка с парой. На деле я потому и не могу его исключить. У него есть пара, и он хороший боец, а людей нам не хватает. И тут либо он поднял бы бунт, потому как в открытом поединке ему не выстоять. Либо он подослал бы кого-то убить меня ночью. Анес нахмурила свои светлые бровки, слушая его. — Пожалуйста, Анес. Я не оправдываю себя. У них будут дети. Хоть с дюжину. Но я не могу рисковать. Ты говоришь о нескольких нерожденных детях, а я думаю о сохранности сотен волков под моим началом. — Мы говорим о грехе, Орест! — выпалила она. — Ты вмешался в дела Всеотца и богов. Орест сжал губы, не зная, как ей объяснить. И волновать ее не хотелось. — Может, ты и права. Но, как я и сказал, больше никогда. Обещаю тебе. Это все? — Нет… — качнула она головой. — Просто… не надо так резко подходить… Я пугаюсь. Орест мягко улыбнулся и медленно поднялся. — Хорошо, малышка. Так достаточно медленно? — говорил он, делая аккуратный шаг к ней. — Да… — кивнула она, стараясь не шевелиться. Орест медленно подошел к ней очень близко, настолько, что она ощущала тепло его груди около своего лица. — Я могу тебя обнять? Анес задрала голову, чтобы посмотреть в янтарные глаза. — Д-думаю да, — тихо проронила она, чувствуя, как страх смешивается с трепетом где-то в районе живота. Орест медленно подходил, будто она — испуганная лань, смотря в глаза и мягко улыбаясь. Он аккуратно положил руку на ее плечо и наклонил голову, будто спрашивая. Едва заметный кивок со стороны Анес, и Орест притянул ее к своей груди, тепло прижав к себе. Как же замечательно обнимать Анес. Ее сладкий аромат наполнял его нос, маленькие руки с такой невесомой нежностью ложились на его спину. Если бы только Анес знала, чего стоит Оресту вот так просто ее обнимать. Ее слабость, хрупкость вызывали в нем страх и возбуждение, желание защитить и укутать в шкурах, не показывая никому. И хотелось подарить ей все драгоценности и шелка мира, чтобы каждый видел, какая прекрасная у него пара. Столько противоречивых эмоций, и всего одна маленькая девушка в его руках.***
— Не буду я тебя с ложечки кормить, — возразила Пакара, когда принесла Брану еду. — Эх, а счастье было так близко, — усмехнулся он, беря миску с тушеным мясом. — Пф! Будь у тебя хоть все конечности переломаны, попросила бы Гаспара. — Я так неприятен тебе? — фыркнул он, цепляя разваристое мясо ложкой. Пакара закатила глаза и отошла, чтобы сложить чистое постельное белье. — Гаспар сказал, что ты скоро поправишься, может, несколько дней. — Отлично, — сказал он. — И мы вернемся в нашу палатку. — Да, ты вернешься в свою палатку. Бран посмотрел на нее, уже без озорства. — Ты не хочешь вернуться со мной? — Нет, мне здесь лучше. И вообще, девушка не должна до замужества быть в доме другого мужчины. — Так ведь мы… — только подал он голос и получил предупреждающий взгляд Пакары. Бран прикрыл глаза и глубоко вздохнул, напоминая себе об условиях между ними. — Хорошо. Будешь у Гаспара, — чуть улыбнулся он. — А я буду приходить и брать тебя на прогулки. Так у людей принято? Пакара прищурилась и повернулась к нему. — Да, а еще дарить подарки. И просить руки дочери у ее отца. — А можно без отца? — Нет, — скрестила руки она. — Договорились, — хитро улыбнулся Бран. — Тогда можешь позвать Гаспара? Пакара повела бровью и отошла за ним в соседнюю палатку. Лекарь, как всегда, был у своего алхимического оборудования. — Гаспар, тебя Бран зовет, — сказала она и прилегла на свою кровать. — Зачем? — не отвлекаясь от своих пробирок, спросил он. — Я почем знаю, иди спроси. Гаспар вздохнул и ушел к Брану в соседний тент. Пакара лишь проследила за ним, вздохнув. Она так вымоталась: поручениям Гаспара после того, как ее лодыжка зажила, не было конца. Но она сама виновата, согласилась же быть его ученицей. А Бран… Она вызывала такие странные эмоции, что… пугали Пакару. И оттого она еще больше бесилась. — Чтоб его дракон перекусил пополам, — прошептала она, закрывая глаза и стараясь думать не об его словах, сказанных вчера, не об озорной улыбке и прищуре глаз, а о доме. О маме, о братьях, об отце… О чем угодно, кроме Брана. Так она и уснула. Пакара проснулась резко, сама не поняла почему, просто в один момент ее глаза распахнулись, и она нахмурилась. Хм… Она уснула? И Гаспар ее не разбудил? Странно. Вставать не хотелось, и раз лекарь ее не хватился, то можно еще поваляться. Перевернувшись на другой бок, она сладко зевнула, сощурив глаза, и не сразу заметила большой сундук, что стоял перед полами ее тента. Пакара нахмурилась. Гаспар его принес? Такой большой? Интересно, что в нем? Растения? Книги? Или еще больше склянок? — Надеюсь, он не заставит меня его таскать и разгружать, — произнесла она и снова хотела уйти в блаженную дремоту. — Не бойся, не заставлю, — послушался голос лекаря. Пакара резко села, что голова даже пошла кругом. — Гаспар? — аккуратно спросила она, выглядывая из полов в шатер лекаря. Он так же делал свои снадобья. — Проснулась? Хорошо. Бран просил тебя под страхом смерти не будить. Хотя мне бы не помешала твоя помощь, — сказал он, воском и смолой запечатывая склянку с мутно-зеленой жидкостью. — Иди смотри на свои подарки, — махнул Гаспар морщинистой рукой в сторону огромного сундука. — Подарки? От кого? — Не проснулась, что ль? А кто тебе может подарки делать при живой-то паре? — фыркнул лекарь, убирая снадобья в сколоченный ящик. — Бран? — нахмурилась она, подходя к сундуку. Пакара наклонилась и, отстегнув защелки, открыла. Она замерла, смотря на платья и драгоценности в сундуке. Может, она еще спит, да нет, Пакара бы такого не придумала, так как о таких тканях и камнях даже не слышала, а если и слышала, то в жизни не видела. Присев на колени, она в благоговении взяла расшитый серебряными нитками на черном бархате кусок ткани. Здесь были вышиты бегущие один за другим волки, и каждый был продолжением другого, столь красивая вышивка, столь искусно проработана. Она вела про драгоценной ткани, понимая, что это мантия, полумахровая накидка. Следующими были платья, нижнее белье из белого шелковистого материала, чулки из плотной ткани, столь нежные на ощупь, как шерсть новорожденного котенка, верхние юбки с принтом из гербов. Украшения, жемчуга и камни любого цвета. Пакара сидела перед сундуком, как жрица пред алтарем, с дрожью в руках осматривая драгоценные дары. — Что, понравилась? — с ухмылкой произнес Гаспар, уже стоя рядом. Пакара подняла на него глаза. — Я… я… Да, но… Такое… И все мне? — у нее не находилось слов. — Все тебе, — кивнул он. — Ну хоть примерь, покажись Брану. Пакара смотрела на мантию в своих руках, даже не уверенная, что достойна такую красоту носить на своих плечах, а уж мысль о стоимости подобной красоты заставляло живот сжаться в спазме. Но Пакара мотнула головой, приводя мысли в порядок, и поднялась, твердой поступью направляясь к Брану. — Вот как ты решил? Купить меня?! Подарил дорогие цацки и думаешь, что деревенская простушка тебе в ноги упадет? — говорила она, разгоряченная, полная негодования и трепета. Бран поднял на нее глаза, полные непонимания. — Нет… Скорее это и так твое. Я бы подарил это, так или иначе. — Да мне плевать! — махнула она рукой. — Меня таким не подкупить! - Пакара, это дар, что я собирал для того, чтобы меня пустили в деревню, — хмурился он. — Я не успел его подарить до задания, потому как боялся таких же упреков. Он старался изобразить искреннее непонимание. И кажется, получалось. Нет, Бран говорил правду, этот сундук был у него для Пакары. Но вот момент, чтобы подарить его, он выбрал не случайно. — Это мой дар тебе. Даже если ты не захочешь остаться со мной, ты заберешь сундук с собой. Так как мне не нужно более искать пару, я ее нашел, второй у меня быть не может. — Что? — прищурилась она, не спеша верить ему. Бран пожал плечами. — Мне будет трудно, я буду хотеть к тебе, может, как и отец, уйду в лес и одичаю, чтобы забыть тебя. Инагри дает нам одну пару и на всю жизнь. Без нее волку нет жизни. Пакара моргнула и приоткрыла рот. — Мне… мне не нужны подарки. — Но ты сама говорила, — повел он бровью. — Говорила! Но не такие! Может, цветы, кожаная подвязка для волос, но… — Я тебе что, деревенский мальчишка, такие мелочи дарить? — фыркнул он. — Я твоя пара, и дар тебе и твоя ценность намного выше, чем человеческий мужчина может представить. Ты — причина, почему эта стая существует, почему я защищаю стаю. — Ты говоришь глупости, — прищурилась Пакара и скрестила руки, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Его слова пробивали слои льда и пробирались прямо к сердцу. — Нет, до моей мамы волки во главе с Фалбертом и Орестом кочевали, им не было нужны где-то осесть. Не было пар, детей, а мужчинам не нужен был комфорт оседлой жизни. Потом появилась моя мама, и еще несколько волков нашли пары. Именно тогда Фалберт заключил договор с Патром. Чтобы создать пары, где будет легко защищать и заботиться о женщинах и детях. У Пакары не было слов, чтобы ответить. Она с удивлением поняла, что верит ему. И также поняла, что хотела дар. Как и любая, кто жил в мире за пределами роскоши, хотелось урвать что-то и для себя, нарядиться, ощутить себя дворянкой. Она махнула головой, отгоняя образы. — Все равно! Ты должен был подарить, а не поставить сундук, это выглядит как подкуп. — Прости, — развел руками Бран с улыбкой. — Я пока даже встать не могу, а подарок хотелось тебе вручить как можно скорее. Ну, может, ты покажешь, как на тебе сидит то зеленое платье? Пакара сжала губы и сощурила глаза, но упрямо вздернула подбородок. — Может, и покажу, если постараешься и скорее выздоровеешь. Бран вздернул широкую бровь. — Вот как… Тогда я буду стараться, мой огонек. — Как ты меня назвал? — Огонек, — улыбнулся он. — Я часто в мыслях тебя так называю, у тебя такой же характер как у огня, и просто так тебя в руки не взять.