***
Пакара глубоко вздохнула, ощущая, как голова начинает болеть. Весь день она учила буквы и сейчас усердно пыталась прочитать справочник по травам. Это было трудно, так как на рисунках вполне знакомые растения, а вот название чуждые совсем. И такие странные, что читать их невыносимо. Но благо только названия, так как судя по описанию свойства те же. Две страницы у нее заняли очень много времени и сил. — Пакара, хватит мучить учебник, иди помоги мне принести последнюю трапезу для твоей пары. Она тяжко вздохнула и, закрыв огромную книгу, пошла за Гаспаром, предварительно бросив взгляд на спящего Брана. — Скоро он сможет ходить? — Скоро, может уже через циклов пять, — сказала Гаспар, параллельно с кем-то здороваясь. Пакара сжала губы. — Волнуешься? — Да нет, он жив, просто удивляюсь, что так быстро, учитывая, каким он был, когда его принёс Урбан. — Ну так он пусть и полукровка, но силен. — А сильно он слабее тех, кто полностью волк? — Несильно, скорее ему тяжко сдерживать волков внутри. Им трудно удерживать два мира внутри, но отец хорошо поработал, и выдержка у братьев что надо. Пакара больше не задавала вопросы, следила за жизнью лагеря: как младшие носятся с поручениями, как учатся в манеже мечу другие. — А почему кто-то прислуживает, а кто-то тренируется? — родился у нее вопрос. — М? О чем ты? — чуть оглянулся на Пакару лекарь. — Вот те мальчики одного возраста, — и указала она на манеж, где один молодой волк учился мечу, а другой нес вешать постиранное белье. — Но один будет воином, а другой… — Тот тоже воином будет, если захочет, — усмехнулся Гаспар. — Хочешь сказать, что это его выбор? — Не совсем, все могут уметь обращаться с мечем, но не все могут по силе и внутреннему состоянию идти дальше по военному ремеслу. — Не понимаю. Кто захочет горшки выносить? Гаспар тяжко вздохнул и зашел в обеденные шатер, где для них помощник повара уже оставил еду. Большой горшок с бульоном, хлеб, сыр и немного свежих овощей. Пакара взяла все, кроме горшка; его понес Гаспар. — Я долго искал себе подмастерье. Никто не хотел. Но вот быть лакеем у того же альфы или приближённых воевод — это куда интереснее. Он может тебя после сделать своим кровником, порекомендовать куда. Или вот идут на кухню, где всегда много еды, или к кузнецу, что передаст тебе ремесло. Каждый выбирает себе место под луной. Молодняк хитрый, и вместо того, чтобы идти усердием и тренировками вверх по службе, лизоблюдят перед воеводами. Вот тебе и ответ, почему горшки носят. Пакара сжала губы и кивнула. — А Бран и Урбан? — А что они? Их по своей школе отец гонял, знал, что сыновья будут разведчиками. Другой судьбы им не пророчили, — на этом они зашли в палатку, где уже просыпался Бран. — О, что же это мой ужин? — улыбнулся он. — Да, сегодня и не думай садиться. Пакара, позаботься о своей паре, а мне нужно к воеводе Роиму. — У него опять сердце болит? — К моей великой радости, — простонал Гаспар и пошел к себе, ставя горшок с бульоном на общий стол. Пакара покачала головой и принялась за работу. Налила в миски сладко пахнущую жидкость, положила туда мясо, нарвала хлеба и порезала сыр. Вынесла к Брану на небольшом подносе, тот лишь странно усмехнулся. — Ну разве не идеальный вечер? Ты, я, ужин, вечер. Пакара поставила на деревянный столик поднос, а сама села к нему на кровать и передала бульон. — Не вижу тут ничего идеального. — Ну, пусть это будет началом таких вечеров в будущем. Пакара ложкой зачерпнула суп и с наслаждением проглотила солоноватую жирную жидкость. На косточке сварена, с травкой какой-то. Вкусно. — В будущем. Может быть. — Ну как же, я встану на ноги, мне дадут отгулы, и мы снова будем в нашем шатре. — А вот и нет. Я буду жить с Гаспаром. Потому что негоже незамужней девице жить с кем ни попадя. — Ах, ни попадя?! — прищурился Бран, ощущая, как снова поднимается раздражение. — Верно. Гаспар взял меня под крыло, я его ученица и подопечная. А вот мой жених может приходить, приглашать, но жить с ним… нет уж. Бран, не сводя взгляда с нее, так же ел суп. — А если каждый день буду заходить? Приглашать на лошади прокатиться? — Да я и верхом не умею. — Научу — улыбнулся Бран, показывая идеальные белые зубы. «Чтобы они у него повыпадали… Или не выпадали», — подумала Пакара. А то больно жирно живет, зубы какие, и улыбка его, с подхалимом, будто все уже решил и ее не спросил. Забыл вспомнить, что надо. — А может, я не хочу. — Тогда просто катать на ней буду. За поводья возьму, тебя на коня посажу, и поедем кататься. — Куда? — хмыкнула она, разрывая хлеб на куски и кроша в бульон. Красота. — Да хоть куда, горные полянки показывать. Пакара призадумалась и усмехнулась. — Нет, Гаспар не отпустит. — За него не переживай, договорюсь, — и снова эта хитрая улыбка. — А ты точно волк? На лиса больше смахиваешь. Тут уже Бран рассмеялся, задрав голову. — Вроде последний раз, когда оборачивался, на волка был похож. А ты тоже хочешь в этом убедиться? — Не горю желанием, — фыркнула она, не отрывая взгляда от тарелки. Бран в это время оторвал кусочек от сыра и закинул в рот, задумчиво жуя. — До полнолуния время есть, может, и захочешь. — Домой захочу, к маме и братьям. — Будет тебе мама и братья, как полнолуние пройдет, знакомиться поедем. — Угу, ты потом один уедешь, — сказала Пакара, откладывая пустую миску. — Без тебя не поеду, не положено. Пакара встала и повела бровью. Взяв едва острый ножик, стала резать сыр на крупные кусочки. — Считай я тебя предупредила. — Пакара, — сказал Бран и вдруг взял за запястье. Нет, не грубо, просто неожиданно, что она вздрогнула, — что ты как еж, только хочу мордочку милую увидеть, а ты колючки выставляешь. — А что? Нельзя? Запрещаешь? — Можно, да вот зачем, вроде решили все. Ты тут стояла, мне про шансы говорила. Не помнишь? — Помню, — сглотнула Пакара, ощущая, как от руки его горячей мурашки по телу волнами ходили и кончались приятной дрожью под губой и на затылке. А он молчал, ждал, что она скажет. Пакара вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь унять мурашки. Не получалось. — Хорошо. Пойдем на лошадях кататься. Если на ноги встаешь — усмехнулась она. Ну да, как раз аккурат к полнолунию и встанет. А он снова улыбался, хитро-хитро, и глаза блестят. На самом деле Бран хорош собой: кожа ровная, губы полные и глаза голубые с серым оттенком, брови низкие, потому и хмурится грозно, а когда улыбается, они чуть спускаются вниз, и от того взгляд становится хитрым. — Вот это я могу тебе обещать. Встану, устанешь от меня бегать. А бегать ты точно будешь. Но знай, Пакара, не дам. Если надо, буду с тобой цифры учить. — Знаю я уже цифры! — прищурилась она. Руку таки отпустил, большим пальцем только по венкам водил. — Тогда сложение и все, что с цифрами делаю. А потом за букву возьмусь. — Да хоть за куриные потроха. Руку отпусти, мешаешь. А я сыра хочу. Бран усмехнулся руку убрал, только ласково пальцами провел. Снова мурашки, аж саму затрясло. Пакара крепче сжала нож, нарезала куски, сунула ему и часть себе забрала. — Вот и опять бежишь, — улыбка хитрого лиса не сходила с лица Брана. — Потому что кто-то руки не умеет держать при себе, — крикнула она уже из другой секции шатра.***
Я ждал старого хрыча, который стал так раздражающе близок с моей упрямой парой. Я его еще со смерти мамы недолюбливал. Молодой был, винил, что не спас. Сейчас понимаю, что я и не смог бы. А вот неприязнь внутри не уходила. И вот сейчас моя пара смотрит на Гаспара как щенок на Альфу. Я тоже хочу, чтобы она почти так же на меня смотрела. Нет, мне и сейчас даже приятно, что Пакара чуть отошла, и вызов в ее глазах подстрекает, оставляя на языке приятный острый привкус. Азарт. Волк в ее присутствии что щенок игривый, и азарт этот его затягивает. Сейчас волк слаб, еще не пришел в себя. А присутствие пары его успокаивает. Заставляет урчать от удовольствия. Даже когда колючая, даже когда живая. Важно, что рядом. Не боится, разговаривает, смотрит, носик морщит. Дует губы, что ребенок. Если разобраться, лицо у нее и вправду по-детски пухлое, невинное. Только всегда огненное. Мои мысли прервал лекарь. — Гаспар, — позвал я его. Старик надеялся украдкой проскользнуть к себе. — Ты-то чего не спишь? — устало вздохнул он. Ну да, Пакара третий сон видела уже давно. — Дело есть. — Дела до завтра подождут, — и уже собирался уйти. — Сделаешь, и я Оголень-траву принесу. И тут он как филин повернул голову, чуть шею не вывернув. Я знаю, давно выпрашивал ее. Рисунки рисовал, показывал. Да только некогда было, да и не хотелось для старика что-то искать. А травку эту загадочную можно найти только в горных озерах. Они походили на водные цветы, только синие и лепестки острые, как шипы. Старик быстро подхватил стул и присел ко мне. — И что же мне такого надо сделать, чтобы ты, негодник, решил впервые за два полных цикла мне достать Оголень-траву, а? — Силы твои нужны. И молчание. Гаспар только вздернул бровь. — Поставь меня на ноги за ночь. — До свидания, — тут же сказал он и встал со стула. — Нет, слушай, у меня не хватит времени до полнолуния на Пакару. Я большую часть пролежу здесь. Я буду носить тебе травы, но мне нужна помощь. — Ты, кажись, давеча просил меня не вмешиваться в твои отношения с парой. — Я не прошу вмешиваться, просто вылечи меня. — До полнолуния около двадцати циклов. Тебе же здесь лежать всего пять. — Но и эти пять циклов мне нельзя терять. Гаспар долго смотрел на меня. — Ты же понимаешь, что я буду спать как убитый весь день, если за раз потрачу столько энергии. Я не молод, резерв у меня сходит на нет. А если помощь нужна будет? — Тогда я возьму вину на себя. Да и брось. Пока походов и захватов нет, раненых не должно быть. Гаспар покачал головой. — Одной Оголень-травой ты не обойдешься. Я напишу целый список. А не принесешь, все расскажу Альфе, что ты оставил стаю без лекаря на один день.***
Три цикла ушло, чтобы обойти почти десять деревень. Анес не считала, знала эти цифры только со слов Ореста. Спина ее ныла, как и весь низ от долгих поездок между деревнями. Речь, что Анес сказала в родной деревне, уже была заучена и хорошо работала. Еще двое волков нашли себе дев. Невиданная удача. Жаль оба были из стаи Северных Сторожил. А Анес была просто измучена и уставшая. Орест позволял ей дремать на себе, а Мрак ехал не так шустро и ухабисто. С ним Анес сумела сладить. Пока проходило сватовство волков и людей, у кого дочерей не забрали, Анес развлекала себя общением с конем. Кормила его овощами, гладила, разглядывала, дивилась мощью такого зверя. А конь, кажется, понял, где просить вкусностей, когда хозяин не видит. Вот и спелись. Но на этом все. Орест решил, что пора возвращаться. И Анес была этому так рада. Правда, шли они другой, более ровной дорогой, так как сейчас людей у них прибавилось. Девушки сидели в повозке, но на ухабистой дороге они себе шеи посворачивают. Потому было решено ехать по торговой дороге, через которую возят припасы. Пусть дольше, но спокойнее. — А неопасно, Альфа? — спросил Урбан. Анес нахмурилась. А с чего опасность? — Опасно. Так что будь начеку. Не хватало нам еще напороться на кого-нибудь. Анес вопросительно поглядела на него. Орест понял без слов. Они все эти три дня будто оттачивали навык общения взглядами, так как Орест часто был рядом с молодыми волками и лишь взглядом спрашивал у Анес все ли хорошо. И даже самый незаметный проблеск в глазах мужа она уже знала как понимать. — Разбойники, моя Луна. Торговые дороги этим и опасны. Если бы повозку с провизией не охраняли целый отряд волков, лагерь давно бы загнулся. Анес вздохнула и прикрыла глаза. — Но мы все же идем туда… — Идем. Но я уже отослал двоих проведать дорогу, — и глянул на нее, чуть улыбнувшись. — Так что не бойся. Анес почему-то покраснела и пролепетала: — А я и не боюсь. — Моя бесстрашная Луна ничего не боится, — по-мальчишески улыбнулся Орест. — Готова была меня с ножом от кого угодно защитить. О лучшей Луне нельзя и мечтать. — Уверена, Айата для Сифа сделала то же самое. Орест лишь фыркнул и крепче сжал ее в своих руках. — Нет. Она неженка. Всю жизнь в шелках ходила, нужды не знала, как и отказа. — Разве это плохо? — Нет, да только надо знать, что мир велик, жесток. И если жить под покрывалом, когда его скинут, ты умрешь. Мир тебя поглотит. Сиф это знает. Боится. Оберегает от всего, пытается показать, как устроено все на самом дела. А Айата… — Что? — подняла глаза на него. — Упрямица. Как дети, когда не хотят слушать родителей. А она Луна. Она должна быть боевой подругой, вдохновением стаи. Нет, — и с улыбкой посмотрел на жену. — Это все досталось мне. Снова щеки Анес опалил жар, сползая вниз по шее. Но момент был разрушен топотом одного из разведчиков. — Мой Альфа, тропа чиста. Только, видимо, дороги дальше размыло, сильно пахнет грязью и глиной. — Размыло? — задумчиво произнес он. — Что же, ладно, хотя дождей не было. — Я послал Мелио проверить, где была размыта дорога, чтобы мы могли понять, сможем пройти или нет. — Грязь и глина? — спросил подъехавший Урбан. — И так сильно пахло. — Буквально отовсюду, — пожал плечами он. Урбан нахмурился. — Есть ли возможность объехать? — спросил Альфа. — Да, но надо понимать, где дорога непроходима. — Понятно, значит замедлим шаг и будем ждать, — вздохнул он и кивнул Урбану, чтобы передал остальным. А сам развернул лошадь и довез Анес до повозки. — Орест, нас ждет беда? — Это ощущение опасности было сложно не почувствовать. — Не знаю пока. Но лучше перестраховаться. Ты пока побудь с девами. — Не проще обойти? — Дорога займет слишком много времени. А бежать от опасностей не то, что нужно молодым воинам. Мы сможем вас защитить, — произнес он. — Я помню. Это мне нужно бежать. — Да. Волки не бегут от боя. Лучше уж уничтожить угрозу и знать, кто твой враг. — А если заденут дев? Орест лишь хмыкнул. — Каких дев? Разве в крытой повозке не провиант? Анес моргнула и поняла, о чем он. — Верно, провиант. Надеюсь, холщовые мешки будут мне к лицу. На это Орест засмеялся и помог перебраться в повозку.