Свои чужие дети

      Значит вот как! И что теперь с ними делать? Что им сказать, когда проснутся? Что папочка бросил их у незнакомого дяди и неизвестно когда вернётся? Бобби понятия не имел, что вообще можно делать с детьми: своих у него не было, а от чужих он старался держаться подальше.       Сингер спустился вниз. Он понял, что ему совершенно необходимо выпить и привести свои мысли в порядок. Пошарив в ящике письменного стола, Бобби не обнаружил искомой бутылки. Куда же она делась? Да ведь он её допил полчаса назад и пустую выкинул… Тогда Бобби залез в старое бюро, где у него хранилось НЗ для непредвиденных случаев. А то, что случай был непредвиденный и из ряда вон выходящий, сомневаться не приходилось. Выпив пару глотков, Бобби сел и крепко задумался. Ситуация выходила паршивенькая. Винчестер уехал поспешно, не сказав куда. Когда позвонит, неизвестно, если позвонит вообще. Направлялся он к пастору Джиму. Значит, нужно позвонить туда и выяснить, не смогут ли Джим или его регентша забрать детей. Бобби набрал номер Джима и долго слушал длинные гудки. Уже собравшись положить трубку, он услышал старческий скрипучий голос:  — Алле! Кто это говорит?  — Это Бобби Сингер. Будьте добры, пригласите пастора Джима к телефону.  — Я спрашиваю, кто говорит?       Бобби чертыхнулся про себя и громче повторил:  — Это Бобби Сингер. Будьте добры, пригласите пастора Джима к телефону.  — Не молчите, — на одной ноте говорил голос. — Кто вы и что вы хотите?       Бобби закатил глаза и почти проорал в трубку:  — ЭТО БОББИ СИНГЕР!!! МНЕ НУЖЕН ПАСТОР ДЖИМ!!!  — Пастор Джим уехал вместе с церковным хором. А кто говорит?       Теряя терпение, Бобби бросил трубку и вздохнул. Виски снова обожгло горло. Ну что ж, главное он выяснил — Джима нет на месте, и если он уехал вместе с церковным хором, то регентша, вероятно, тоже отсутствует. Так, что там дальше? А дальше ничего, если только не поискать няньку самому. Эта идея отметалась сразу — пьяницу-автомеханика и нелюдимого отшельника Бобби Сингера в городе не любили и, если и прибегали к его услугам на предмет починки какой-нибудь техники, то общались с ним исключительно по делу. С сожалением Бобби признал, что деваться ему некуда, придётся приглядеть за младшими Винчестерами, пока их папаша не прорежется.       За всеми этими заботами Бобби не сразу услышал тихую возню, доносившуюся из спальни. Бобби хлебнул еще виски для храбрости и поплёлся наверх. Чему быть, того не миновать. Посмотрим, кого так неожиданно судьба в виде Джона Винчестера подсунула ему на этот раз.       Он неслышно прокрался по коридору и заглянул через приоткрытую дверь. Младший из мальчиков сидел на стуле. Он был в джинсах и синей футболке, которая ему была немного великовата. Пухлые щёчки, живой любопытный взгляд, нос пуговкой и длинная челка, спадающая на глаза. Старший сидел перед ним на корточках, поставив его маленькую ножку себе на колено, и помогал брату надевать кроссовок. Синие джинсы, клетчатая рубашка с коротким рукавом поверх белой футболки. Короткий русый ёжик волос, лицо серьёзное, с правильными чертами. Он скорее походил на тех детей, которых снимают в рекламе типа «Покупайте наш кололоковый лимонад!». Свободной ногой малыш болтал в воздухе, иногда задевая брата, но тот не обращал на это внимания. Бобби попытался вспомнить их имена — кажется, старшего звали Сэм, а младшего Дин. Нет, наверное, наоборот, потому что Джон как-то упоминал, что Дин уже умеет стрелять. Старший завязывал шнурок на кроссовке малыша, а тот внимательно наблюдал за его действиями.  — Покажи ещё, — потребовал маленький.       Брат вздохнул, развязал шнурок и завязал его снова.  — Ещё.  — Может, хватит уже?  — Ну, Диии! — И мальчик состроил просительно-щенячью рожицу.       Старший, бросив на него мимолетный взгляд, снова развязал шнурок.  — Теперь сам.       Малыш, взявшись за шнурок, с энтузиазмом стал его завязывать. Маленькие пальчики не хотели слушаться, и шнурок норовил выскользнуть. Дин внимательно наблюдал за неуклюжими движениями брата и терпеливо поправлял его пальцы, пока не получился бантик.  — И теперь затяни.       Сэм так обрадовался, что потянул за петельки слишком быстро, они разошлись и получился тугой узелок. Малыш растерянно посмотрел на брата. Дин покачал головой и, что-то бормоча себе под нос, развязал узел. Сэм снова взялся за шнурок и медленно, осторожно стал его завязывать, смешно пыхтя и высунув язык. Старший беззвучно смеялся, прикрывая рот рукой, чтобы брат не заметил.  — Ди, у меня получилось! — раздался радостный вопль. — Смотри, я сам завязал!  — Ну, наконец-то! — облегченно выдохнул Дин, — А то я уже тут с тобой запарился.       Он поправил узелок шнурка, надел брату второй кроссовок. Сэм сидел довольный и любовался своей работой. Дин встал, собираясь уходить.  — А этот? — удивился малыш.  — Ты теперь сам умеешь, вот и завязывай.       Сэм поставил ногу на сиденье стула, вновь старательно взявшись за дело. Как ни странно, второй шнурок оказался более послушным и завязался правильно после недолгих мучений.       Бобби едва не расхохотался, глядя на возню братьев. И тут на него нахлынуло воспоминание, которое порой не давало спать по ночам, он и хотел бы его забыть, но не получалось. Именно в этой комнате несколько лет назад он поссорился со своей женой Карен из-за того, что не хотел иметь детей. Спустя три дня она погибла, а он так и не успел помириться с ней. Не вовремя всплывшее воспоминание больно резануло по сердцу, и ещё больнее стало от осознания того, что теперь двое чужих мальчишек ведут себя так, будто они всю жизнь здесь живут. Бобби терпеть не мог чувствовать себя виноватым и беспомощным, и он разозлился: «Да чтоб ты провалился, Джон Винчестер!»       Прятаться за дверью больше не имело смысла, и он вошел в спальню. Старший замер, увидев его, а малыш быстро скатился со стула и спрятался за спину брата, с любопытством выглядывая из-за его локтя.  — В общем, так, Дин и Сэм, — сказал Бобби грубо, стараясь сдержать свое раздражение. — Ваш отец уехал сегодня утром и не сказал ни слова. Я вам в няньки не нанимался, так что, пока вы здесь, руками ничего не трогать, по дому не бегать, не шуметь. Понятно?       Мальчики синхронно кивнули, настороженно глядя на него во все глаза.  — Сейчас спускайтесь на кухню. Завтраком я вас, так и быть, накормлю, а потом мне нужно работать.       Бобби даже стало неловко под этими взглядами, и это взбесило его еще больше. Вот же ещё наказание! Он развернулся к двери и бросил через плечо:  — Можете звать меня Бобби, и никаких мистеров.       Ему в спину прилетело тихое эхо: «Да, сэр». Бобби прекрасно понимал, что совсем не так надо было с ними разговаривать. В конце концов, они не виноваты, что их бросили в незнакомом доме с незнакомым человеком, но Сингер ничего не мог с собой поделать, раздражение и злость — уже непонятно на кого — так и бурлили в нем.       Спустившись вниз, он первым делом снова приложился к бутылке, и горячая жидкость потекла внутрь тела, согревая и успокаивая. Так-то лучше! Порывшись в холодильнике, Сингер не придумал ничего лучше яичницы с беконом, тостов и молока на завтрак, вовремя сообразив, что кофе не совсем подходит для детей. Пока жарилась яичница, пришли мальчики и нерешительно встали у дверей кухни. Бобби велел им сесть за стол, поставил перед ними тарелки с едой и по стакану молока, а сам молча сел, стараясь не смотреть на них. Дин уплетал завтрак за обе щеки, а Сэм едва ковырял вилкой.  — Ди, я не люблю яичницу, — тихо, вполголоса сказал малыш, украдкой поглядывая на Бобби. — Меня от неё тошнит.  — Я знаю, Сэмми, но мы в гостях. Ешь молча, — так же тихо ответил брат, пододвинул Сэму тарелку с тостами, и половину его яичницы перекинул к себе.       Бобби ел и делал вид, что не заметил этого. Всё так же молча встал, убрал посуду в раковину и пошёл во двор кормить Снуки. Красавец ротвейлер чуть не сбил хозяина с ног от восторга и всё время норовил лизнуть руки или лицо. Бобби поставил перед ним миску с едой и ласково потрепал пса между ушами. Искренняя радость собаки заставила его улыбнуться, и раздражение стало постепенно таять.       Вернувшись в дом, Бобби услышал из кухни тихий звон и шум воды. Да что там происходит, черт возьми! Тихо рыкнув, Бобби бросился на кухню и остолбенел. Старший из пацанов мыл тарелки, оставшиеся после завтрака, а младший, стоя рядом на стуле, вытирал их не слишком свежим полотенцем. Дин домыл стаканы и выключил воду. Бобби сообразил, наконец, что хватит стоять столбом, и подошёл к мальчишкам.  — Я и сам бы помыл, — буркнул он, не глядя на них.  — Мы хотели помочь, — растерянно проговорил Дин.  — Ну… Это… спасибо.       Бобби убрал посуду в шкаф. Нет, пусть Джон забирает своих сыновей поскорее или хоть бы позвонит и скажет, куда их отвезти.